Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— Я никого не оправдываю, просто стараюсь быть объективным, — ответил я, вспомнив, впрочем, похожие слова Флитвика. — Намеки Скитер — это домыслы, а домыслы, как тебе известно, в суде не учитываются.

Наши споры ни к чему не привели; каждый остался при своем мнении. Все улеглись, один лишь я продолжал читать "Жизнь и жуть…", неуклонно приближаясь к финалу. Был час ночи, когда я перевернул очередную страницу и прочел следующее: "Однако, несмотря на это, Дамблдору все же было о чем волноваться — его младший брат Аберфорт удостоился внимания Визенгамота, оказавшись обвинен в злоупотреблении магией. И без того ведя сомнительный образ жизни, он умудрился попасться на заклинании коз в лучших традициях древней Европы, разве что не украшая животных венками и не пытаясь устраивать на улицах Хогсмида факельные шествия с обнаженными вакханками. Замять дело не удалось, и за свои фривольные эксперименты Аберфорт отделался внушительным штрафом, который, впрочем, пришлось оплачивать пристыженному Альбусу, после чего расстояние между братьями увеличилось до астрономической величины, пусть физически их разделяли немногие мили…"

Не веря своим глазам, я перечитал абзац. Потом перечитал еще раз. А потом со мной случилась истерика. Я хохотал до слез, представляя, как Аберфорт а ля Пан, верхом на козле и с кувшином вина в руке, возглавляет процессию бесноватых. И этот человек утверждал, что у меня в голове одна макулатура? А что в голове у него?

Разбуженные Пирс, Нотт и Флетчер сперва начали ругаться, а потом заинтересовались, что же довело меня до такого состояния.

— Разве вы не читали? — сквозь смех проговорил я.

— Я только полистал, — признался Нотт, взяв книгу в руки.

— А мне Полина рассказывала, — ответил Пирс. — Хватит тебе ржать, объясни толком.

Я показал нужный абзац. Все трое прочли его и переглянулись в гробовом молчании.

— Всегда подозревал, что ты тот еще извращенец, но чтобы настолько… — Нотт покачал головой и положил книгу обратно. — Позор.

— Фривольные эксперименты? — переспросил Флетчер. Я закрыл лицо руками.

Позже, когда мы все-таки обсудили, какие заклинания могли здесь иметься в виду, прекратили хихикать и снова легли, теперь уже погасив свет, я начал думать, как бы так изловчиться и не дать Аберфорту понять, что я в курсе его закидонов. Я был уверен — завтра при одном его виде меня разберет смех, однако, к счастью или нет, проверить это на практике не удалось.

Наутро все мы узнали, что посещение Хогсмида отменено. Большое объявление у входных дверей называло эту отмену воспитательной мерой и напрямую связывало с недавней попыткой воровства ценной реликвии. Имена злополучных похитителей были выделены красным. К тому же, Луне, Джинни и Лонгботтому запрещалось ходить в Хогсмид вплоть до зимних каникул.

Прочитав объявление, студенты расходились недовольными — погода стояла хорошая, и у многих, в том числе у меня, были на это воскресенье планы. Жертва собственной идеи, я отправился дочитывать "Жизнь и жуть…", решив, что сегодня искать Луну и делать ей внушение не имеет смысла. Лучше дождаться, пока страсти улягутся — вдруг этот урок возымеет на нее хоть какое-то действие?

Впрочем, я не слишком в это верил и в своих прогнозах не ошибся. На следующей неделе мы с Луной уединились в пустой аудитории, и я высказал ей все, что думаю о деятельности ее отца, постаравшись максимально сгустить краски и почаще употреблять слово "Азкабан".

— … Ты пойми, — с воодушевлением говорил я, обращаясь к Луне, примостившейся за первой партой и терпеливо слушавшей мою речь, — он ведь не только собой рискует. Ты тоже попадаешь под удар, а учитывая твою выходку с мечом, у них есть прямой повод для шантажа. Понятно, что тебе и твоему отцу не нравится происходящее, но если уж он в оппозиции, работать надо тоньше и не рубить с плеча, как в "Десяти вопросах Министерству".

— Сатир-овцевод — довольно тонкий намек, — заметила Луна. Я в изумлении уставился на нее.

— А это что, намек?

Луна с улыбкой пожала плечами. Я не знал, смеяться мне или злиться. Намек получился действительно тонким, но если в Министерстве его разглядят, Лавгуда немедленно отправят в тюрьму.

— Вы оба сошли с ума, — сказал я. — Никак иначе это не объяснить.

— Зря ты так беспокоишься, — в очередной раз повторила Луна. — "Придиру" считают фантастическим журналом и относятся к нему соответственно. Вряд ли в Министерстве вообще станут его читать.

— Это уже другое Министерство, не то, что было раньше! — воскликнул я. — Думаешь, Пожиратели — сплошные идиоты, какими их тебе Лонгботтом рисует?

— Невилл никого мне не рисует, — возразила Луна. — Ты его недооцениваешь.

— Я его нормально оцениваю! — рассердился я. — Он считает себя продолжателем дела Поттера, а сам едва с палочкой управляется. Вместо того, чтобы воровать, лучше бы выучил пару-тройку защитных заклинаний — они ему понадобятся, когда дело дойдет до серьезных разборок.

— И что ты на него так взъелся? — в недоумении спросила Луна.

— Потому что он тебя использует!

— Думаешь, я не в состоянии решить, что мне надо? — оскорбленно произнесла Луна и встала из-за парты. — Знаешь, Линг, я ни слова не говорила тебе о Метке, потому что ты взрослый, самостоятельный человек, который знает, что делает, и не нуждается ни в чьем мнении на этот счет. Но не надо считать других глупее себя. Я вполне способна оценить опасность и принять решение, с кем быть и что делать.

— Я не имел в виду, что ты не способна! — замотал я головой. — Прости, не обижайся! Но Лонгботтом не слушает никаких доводов…

— Ты не можешь контролировать всё, — продолжала Луна своим обычным тоном, и я мысленно выдохнул с облегчением. — Есть вещи, которые просто происходят, хочешь ты того или нет. Повлиять на них невозможно. Ты пытаешься вставлять палки в колеса, но они все равно будут крутиться. Давай договоримся раз и навсегда, что не станем обсуждать эти темы.

— Хорошо, — неохотно ответил я. — Но я тебя предупредил.

Луна погрозила мне пальцем и покинула аудиторию.

Больше всего мне хотелось сейчас вызвать плеть и разнести с досады все парты в мелкие щепки, чтобы восстановить их не смог даже Флитвик. Я и не предполагал, что мои слова можно трактовать как желание все контролировать, но Луна была права: на самом деле вся эта забота оказалась лишь неудачной попыткой подчинить бунтарей своей воле. Сев на стул, я в очередной раз вспомнил слова Снейпа и перекликающиеся с ними положения тибетских практик, которые в моей жизни как-то незаметно отодвинулись на второй план.

Понял я и кое-что еще. До сих пор Луна казалась мне все той же девочкой-четверокурсницей, над которой все смеялись, кого дразнили, чьи вещи прятали, и кто действительно мог что-то выиграть от нашей дружбы. Но это время прошло. Луна больше не одинока и вполне способна о себе позаботиться, а от дружбы со мной ей не светит ничего хорошего.

Вывод из этого был парадоксален, но прост — настала пора возобновлять тренировки.

Глава 62

В следующее воскресенье я одним из первых покинул Хогвартс и отправился к Аберфорту. В первой половине дня его бар обычно пустовал, и я надеялся воспользоваться моментом, чтобы поговорить о Хмури. Увы, меня ожидало очередное разочарование: бар был не то что пуст, но даже не открыт. Некоторое время я слонялся у запертых дверей, размышляя, не стоит ли постучать, однако решил, что дело не срочное, и отправился гулять.

На перекрестке я столкнулся с компанией однокурсников — Малфой с Крэббом и Гойлом, Нотт, Паркинсон, пара шестикурсниц и свита младших с разных факультетов направлялись к Розмерте. Сунув руки в карманы, я проводил их подозрительным взглядом. Не хватало только, чтобы и эти объединились в какой-нибудь орден или отряд. Я не пытался с ними общаться — группа сформировалась давно и допускала в себя только младшекурсников; ко мне у них не было доверия и вряд ли когда-нибудь будет.

— Хочешь знать, о чем они болтают?

Я повернулся.

— И так понятно. Перемывают косточки профессорам, хвастаются своими папашами, обсуждают, кто с кем встречается — обычный пустой треп.

Балстроуд усмехнулась:

— Это да.

— Любишь подходить незаметно? — спросил я.

— Ты на них так загляделся… — Балстроуд кивнула на дверь в "Три Метлы", за которой скрылась компания Малфоя, — что ничего вокруг не видел. Уж извини.

Я молчал, находясь не в восторге от этой ее манеры подбираться втихую.

— Ладно, мне туда, — Миллисент указала на магазин одежды. — Джинсы хочу посмотреть.

— Ну посмотри, — пробормотал я. Балстроуд отправилась в лавку, а я побрел вниз по улице.

С момента нашего разговора у камина (если тот обмен парой фраз можно было назвать разговором) прошло всего полторы недели, но я уже задавался вопросом: а стоило ли? Иногда это казалось лукавством, попыткой представить себя — перед самим же собой — более продвинутым, чем я был в действительности. Разве я на самом деле собирался уходить в монастырь и строго соблюдать обет безбрачия? Такая неуверенная, непонятная реакция раздражала — ведь речь идет лишь о сексе, без обязательств, без клятв в вечной любви, как раз то, что подходило и мне, и Миллисент… Хотя легкомысленно относиться к мотивации человека, способного на такую "маленькую месть", было нельзя. Значит, все дело в этом? В моей паранойе?