De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II - Андрей Ильич Фурсов

друзьями Куртом фон Шрёдером, Вальтером Функом, Эмилем Пулем и английскими, французскими, американскими, нидерландскими и японскими управляющими заседает в БМР, Банке по международным расчётам. Постоянная штаб — квартира этого БМР, созданного в 1930 г. по инициативе доктора Шахта, размещается в швейцарском Базеле, под предлогом регулирования денежных потоков.

Эти люди собирались на протяжении всей войны, в количестве минимум шестнадцати, максимум двадцати четырёх человек, и на их заседаниях председательствовал американец Томас Харрингтон Маккитрик. В марте 1945 г. уже этим путём около шести тонн немецкого золота должны были проследовать транзитом в Швейцарию, из которых полторы тонны были предназначены для того, чтобы оплатить Банку по международным расчётам просроченные Берлином проценты. Оставшееся золото исчезает в неизвестном направлении за пределами Швейцарии.

Герман Шмитц, которого в его среде с последней войны называют “королём маскировки”, знаток в данном вопросе. Мы увидим, как в 1948 г. он предстанет перед судьями в Нюрнберге и как он выпутается из всего этого, отделавшись приговором всего к четырём годам тюрьмы, да и то почти сразу же будет освобождён. Дело в том, что он смог намекнуть на взаимопроникновение дюжины американских транснациональных корпораций и их немецких корпоративных “сестёр” на протяжении дюжины лет, до и даже во время нацизма и войны, и дать понять, что они все были причастны к рождению и развитию нацизма… Советские судьи тоже не стали настаивать: ведь Шмитц мог бы разоблачить соглашения, которые Москва подписала с этими компаниями с 1922 по 1939 г., среди которых поставки вооружений Гитлеру ещё в 1937 г., и снова с 1939 по 1941 г.

Гений бизнеса, Герман Шмитц был человеком, который с начала тридцатых годов буквально изобрёл промышленный шпионаж, о чём даже и не подозревали западные разведывательные службы, направлявшие свои усилия на расследование деятельности шпионов Абвера, затем СД, но никогда не обращавшие внимание на паутину, сотканную Шмитцем по всему миру.

Его план состоял в том, чтобы внедрить в представительства “И. Г. Фарбен” за границей доверенных лиц, названных “Zefis”, которые не имели никакого отношения к техническим или коммерческим вопросам, но принимали участие во всех коллоквиумах и всех светских мероприятиях, куда приглашались представители “И. Г. Фарбен”. Их задачей было только предоставлять отчёты о своих собеседниках: психологический портрет, квалификация, уязвимость — и собирать любые другие сведения, полезные для головной конторы фирмы.

Герман Шмитц и его напарник Георг фон Шницлер централизовали сведения, затем отбирали то, что казалось полезным для Абвера, для их коллег в промышленности, для Гестапо и, во всех случаях, для Бормана, как только тот возглавил партийную канцелярию вместо Рудольфа Гесса. Иначе говоря, Шмитц делал точно ту же работу, какую делали шпионы НКВД и ГРУ для Москвы, с той лишь разницей, что Кремль — за исключением разве что в некоторых банках — не располагал такой плотной паутиной осведомителей, как всемирная сеть “И. Г. Фарбен”.

В десять часов утра семьдесят семь человек были приглашены в отель “Мезон руж” (“Красный дом”) в Страсбурге, по инициативе Германа Шмитца и Георга фон Шницлера. Борман и Мюллер договорились с ними, чтобы конференция выглядела просто как частная встреча важных деятелей немецкой промышленности и крупных банкиров.

Одним из ведущих заседания был обергруппенфюрер СС (генерал рода войск) доктор Шайд, директор компании “Hermannsdorfwerke und Schenburg” (в других источниках указано название “Hermsdorf — Schönburg GmbH”. — Прим. перев). Перед подиумом сидели руководители концернов “Messerschmitt” (“Мессершмитт”), “Röchling” (“Рёхлинг”), “Volkswagen” (“Фольксваген”), “Siemens” (“Сименс”), “Krupp” (“Крупп”), “Kirdorf” (“Кирдорф”) и других фирм, дотации и взносы которых Борман и Вильгельм Кепплер (генеральный директор “Dresdner Bank” — “Дрезднер Банк”, филиала “И. Г. Фарбен”) собирали для нацистской партии на протяжении тридцатых годов. Курт фон Шрёдер, Карл Раше (директор “Дрезднер Банк”), Карл Линдеман, президент Торговой палаты тоже были там. Некоторые присутствовали только 11 августа. Руководители Гестапо и СД их прикрывали и защищали…»

«Германия уже проиграла кампанию во Франции. Решение, которое мы собираемся тут принять, определит будущее Германии, которая с этого момента уже должна готовиться к экономическому сражению, которое последует за концом войны, так, чтобы обеспечить возрождение нашей страны. Нужно, чтобы мы усилили наши контакты с иностранными обществами, но каждая фирма в индивидуальном порядке, не привлекая внимания.

Должна быть подготовлена почва, чтобы мы после войны могли заимствовать за границей значительные суммы…» И Шайд подчеркнул, что многие немецкие промышленные патенты уже разделены с различными американскими транснациональными корпорациями, среди которых Chemical Foundation, United States Steel Corporation, National Tube, Carnegie (в Иллинойсе) и т. д. Он предлагает тем, у кого нет адресов за границей, предоставить им их, чтобы инициировать слияния, которые могли бы быть предметом их скрытного обсуждения.

Именно доктор Боссе, один из помощников Альберта Шпеера (доверенное лицо Ялмара Шахта), берёт слово во второй половине дня 10 августа, перед более узким составом публики, чем утром. Он упоминает французских «маки» (партизан), чтобы сказать, что в определённое время, возможно, возникнет необходимость, чтобы некоторые руководители финансов или промышленности сбежали или затаились в ожидании развития политических процессов на Востоке, на Западе и между Востоком и Западом.

«Отныне нужно, говорил он, чтобы большие фирмы создавали конструкторские бюро и исследовательские лаборатории с сокращённым персоналом, чтобы нельзя было понять, что в них происходит. Авторы плана предусмотрели финансовые средства для их создания или обеспечения. У каждого из этих бюро будет своя связь с одним из партийных руководителей и, через него, с рейхсляйтером Мартином Борманом».[891]

В отличие от доктора Шайда, Боссе демонстративно подчёркивал свои нацистские убеждения. Он неоднократно упоминает о необходимости своих руководящих кадров, в то время, когда будет организовываться невидимая экономика побеждённой Германии:

«Финансовые резервы, собранные за границей, должны быть в распоряжении партии, чтобы из послевоенного времени появилась могущественная Германская империя. Все наши руководители промышленности должны с настоящего времени эвакуировать свои капиталы из страны. Партия примет любые меры, чтобы защитить их как здесь, так и за границей». Он уточняет: «Впредь два важных банка могут быть использованы для экспорта капиталов фирм, которые не предусмотрели эту операцию: “Basler Handelsbank” (Базельский торговый банк) и “Schweizerische Kreditanstalt Zürich” (Швейцарский кредитный банк в Цюрихе)… Но существует также много отделений банков в Швейцарии, которые за 5 % комиссии, смогут обеспечить швейцарским прикрытием некоторое количество наших фирм»[892].

Планы вывода капиталов, разработанные на встрече в Страсбурге, получили название операций «Капли дождя» и «Полёт орла». По мнению Бормана: «Результатами этой встречи должны были стать шаги, которые определят послевоенное будущее Германии»[893].

На встрече в Страсбурге было также принято решение, что «немецкая промышленность должна предпринимать шаги для подготовки послевоенной коммерческой компании —