Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет слов, чтобы описать мое облегчение. Все это время я думал, как уберечь Рикки от подчинения Белле и ее вредного влияния на протяжении… пары лет. Мне казалось, что после смерти Майлза Рикки придется жить бок о бок с Белл.
— Если он не удочерял тебя, то все права на стороне бабушки, и вы можете делать все, что задумали. — Я нахмурился и пожевал губу. — Но вам могут помешать. Тебя могут не отпустить к ней.
— А кто мне помешает? Я просто сяду в машину, и мы уедем.
— Не все так просто, Рикки. Здешнее начальство должно соблюдать правила. Твой отец — Майлз. Я имею в виду, что именно Майлз привез тебя сюда. Они отдадут тебя только ему, и никому больше.
Она выпятила нижнюю губу.
— Я не хочу к ней. Я хочу к бабушке.
— Да. И я помогу тебе — расскажу, как это лучше сделать. На твоем месте я не стал бы никому говорить, что собираюсь уезжать из лагеря насовсем. Скажи, что едешь с бабушкой на прогулку, а потом — только тебя и видели.
Она повеселела.
— Верно!
— И не собирай чемодан, а то они догадаются. Оставайся в этой одежде, возьми с собой деньги и то, что в самом деле нельзя бросить, но чтобы все уложилось в карманы. Надеюсь, у тебя здесь немного такого, что жалко оставить.
— Немного, — согласилась она и тут же грустно добавила. — Только вот мой новый купальник…
Невозможно объяснить ребенку, что бывают случаи, когда нужно плюнуть на весь багаж. Дети бросятся в горящее здание — лишь бы спасти куклу или игрушечного слона.
— Ммм… Рикки, а что, если бабушка скажет, будто вы хотите искупаться в Эрроухед, а потом пообедать в гостинице и пообещает вернуться с тобой к отбою? Тогда ты сможешь взять с собой купальник и полотенце. Но больше ничего. Сможет бабушка солгать ради тебя?
— Думаю, сможет. Да, конечно. Она говорит, что не будь невинной лжи, люди давно бы перегрызлись между собой. Но ложь, говорит она, нельзя употреблять во зло.
— Твоя бабушка — очень умная женщина. Надеюсь, вы так и сделаете.
— Так и сделаем, Дэнни.
— Вот и хорошо, — я взял многострадальный конверт. — Рикки, я уже говорил тебе, что должен уехать. И очень надолго.
— На сколько?
— На тридцать лет.
Ее глаза распахнулись шире всех человеческих пределов. Когда тебе всего одиннадцать, тридцать лет — это не просто «надолго», это значит — навсегда.
— Прости, Рикки, — добавил я. — Но это необходимо.
— Почему?
Я не мог ответить. Правда была невероятна, а ложь — недопустима.
— Это очень трудно объяснить, Рикки. Я должен, и никуда от этого не денешься, — и поколебавшись, добавил, — я ложусь в анабиоз. Гипотермия — ты ведь знаешь, что это такое.
Она знала. Дети вообще усваивают новые понятия быстрее, чем взрослые. К тому же, анабиоз был любимой темой комиксов.
— Но ведь я тебя никогда больше не увижу, Дэнни! — воскликнула она с ужасом.
— Увидишь. Это долгий срок, но я еще увижу тебя. И Пит — тоже. Ведь Пит тоже ложится в анабиоз.
Она удрученно посмотрела на Пита.
— Дэнни… а почему бы тебе с Питом не поехать в Браули и не жить с нами? Так же будет лучше. Бабушка будет любить Пита. И тебя она тоже полюбит — она говорила, что в доме должен быть мужчина.
— Рикки… дорогая моя Рикки… я должен. Не мучай меня.
Она сердито глянула на меня, подбородок ее задрожал. Я разорвал конверт.
— Я знаю, это все из-за нее!
— Что? Если ты говоришь о Белле, то она тут ни при чем. Совершенно ни при чем.
— Она не собирается в анабиоз вместе с тобой?
— Боже мой, конечно, нет! — меня даже передернуло. — Мы разошлись с ней на веки вечные.
Это мало успокоило Рикки.
— Я так обиделась на тебя из-за… этой. Ты ужасно меня обидел.
— Прости, Рикки. Мне, честное слово, очень жаль. Ты была права, а я — нет. Но она здесь не при чем. Я покончил с ней навсегда и вычеркнул ее из своего сердца. А теперь — смотри сюда, — я достал сертификат моих акций в «Горничных, Инкорпорейтед». — Ты знаешь, что это такое?
— Нет.
Я объяснил.
— Меня долго не будет, Рикки, и я хочу чтобы это было у тебя.
Тут я достал мое письмо с инструкциями, порвал его, а клочки засунул в карман. Нельзя было рисковать — Белл способна на любой подлог. Я прочел передаточную надпись на обороте сертификата, пытаясь сообразить, как сделать, чтобы в банке…
— Рикки, а как твое полное имя?
— Фредерика Вирджиния. Фредерика Вирджиния Джентри. Ты же знаешь.
— Джентри? Но ты же сказала, что Майлз не удочерял тебя?
— Ой! Меня так давно зовут Рикки Джентри, что я совсем забыла. Ты имеешь в виду мою настоящую фамилию? Хайнке, как у бабушки… и моего настоящего отца. Но меня никто так не зовет.
— Теперь будут.
Я надписал: «Фредерике Вирджинии Хайнке». Затем добавил: «Выплатить по достижении ею двадцати одного года». Теперь я сообразил, что мое первое поручение в любом случае не имело законной силы.
Тут я заметил, что наша церберша пристально поглядывает на нас, и взглянул на часы — мы разговаривали уже целый час.
Но нужно было заверить передаточную надпись.
— Мэм?
— Да?
— Скажите, пожалуйста, где я могу поблизости заверить документ? Есть здесь нотариус?
— Я — нотариус. Что вы хотите заверить?
— Господи! Чудесно! И печать с вами?
— Всегда со мной.
В ее присутствии я подписал передаточную надпись, а она, даже погрешив против совести, избрала расширенную форму свидетельства: «…и лично известный мне под именем Даниэль Б. Девис…» (Ведь Рикки достаточно ясно показала, что знает меня, да и Пит красноречивым молчанием подтвердил, что я — полноценный член кошачьего братства). Потом она поверх моей подписи поставила печать, подписалась сама, и я с облегчением вздохнул.
