Русский лес - Леонид Леонов

— Правда, — заключил Иван Матвеич, — такой несколько простонародный способ самоубийства не очень вяжется с его балованной натурой... ибо это долго и холодно! но зато при этом не остается следов и оснований для догадок. Мы же с Валерием вообще сомневаемся, не оставил ли он у проруби шапку и палку нашим простакам в намерении еще раз обвести их вкруг пальца!..

Заодно Иван Матвеич высказал свои догадки относительно нового назначения Валерия, с каким он улетел на Дальний Восток. «Эх, пошлю я ему в очередной книге нашей весны клочок, как когда-то горстку русского снега посылал!»

... На протяжении дня они побывали не в одной деревне: Елене Ивановне хотелось по возможности использовать чужую автомашину и опыт старшего товарища, прежде чем останется в опустевшей пашутинской больничке за хозяйку до приезда нового врача. Иван Матвеич славно проветрился в ту поездку, причем открыл неизвестное ему дотоле качество его народа: чем больше горя, тем меньше слез. Безжалобная решимость светилась в крестьянских лицах и еще, показалось ему, готовность любой ценой прорваться к вечерней, негаснущей полоске неба, какою в мечте народной обозначается мирная, трудовая тишина грядущего века.

Надо думать, эти люди видели в Елене Ивановне нечто роднее, чем только своего районного депутата или местную фельдшерицу. Из того, как встречали ее и долго, старые и малые, провожали глазами, как расспрашивали ее о дочке... и одна все совала ей в карман тройку яиц, из самых первых на этой горькой, едва освобожденной земле, Иван Матвеич мог вывести заключенье, что, пожалуй, в жизни Елена Ивановна добилась большего признанья, чем сам он со своими толстыми книжками о русском лесе.

— Что это с тобой? — отправляясь в обратный путь, пошутила Елена Ивановна. — Никак, соринка в глаз попала?

— Все гораздо проще, Елена Ивановна: разволновался, глядя на моих земляков. Обычное следствие некоторых возрастных изменений... — честно признался он и вот уже порадовался, что хоть и не похожа на себя, прежнюю, эта женщина, а все такая же легкая, статная и молодая.

Километра три оставалось до дому. Погода совсем разветрилась, ясная закраина неба на западе предвещала на завтра погожий денек. В Пашутино приехали на заходе солнца. Добрая примета: молодой долгоногий петушок в пестрых ситцевых шароварах перебежал дорогу. Иван Матвеич прочел московские телеграммы. Первая запрашивала его согласия на пост директора Лесохозяйственного института, остальные две требовали безотлагательного выезда в Москву на предварительное пока, как можно было понять между строк, важнейшее в истории русского леса совещание.

... Дело происходило в просторной, залитой закатом, чуть не вчера восстановленной конторе лесничества, временно приспособленной под жилье. Рыжий бородач с руками по локоть в глине на подмостках складывал печь, торопясь дотемна вывести дымоход. Заходящее солнце, отразясь в луже на полу, струйчато подсвечивало ему на свежетесовом потолке. Пока Елена Ивановна бегала по делам хозяйства, Иван Матвеич развесил на стене мокрую одежду, одновременно прислушиваясь к молодым голосам из соседней, за ситцевой занавеской комнатки, откуда струилось обжитое тепло.

— Что ты, сестра, все на Родиона нападаешь... он у тебя завял совсем! — И можно было узнать по голосу Сережу.

— Ничего, это ему по заслугам! Однажды в Москве я еще не так на него обозлилась, — смеялась Поля, будто и не война, будто уже позади великая победа. — Мы с покойной Варей в кино зашли: там в хронике фронтовой концерт показывали. Множество солдат сидело на траве, и какой-то приезжий артист пел... очень смешно пел, словно горло доктору показывал. И вот этот самый солдат, Родион, тоже сидел под деревом, ближе всех и спиной ко мне... строгал какую-то щепочку. Но, представь, как ни глядела я, какую гипнотическую силу в глаза ни вкладывала, так и не оглянулся, бесчувственный!

— Так ведь на спине-то нету глаз. Ты бы крикнула, я бы непременно обернулся к тебе, — пробасил третий, и голос его был незнаком Ивану Матвеичу.

В ту минуту Елена Ивановна сзади подошла с алюминиевыми тарелками и походным, дымящимся котелком.

— Ты, конечно, пообедаешь с нами, Иван Матвеич? У нас сегодня пир прощальный...

Иван Матвеич придержал ее за руку:

— Послушай их смех: насколько же молодость и жизнь сильнее разрушения и смерти! Кстати, кто этот, третий, там? Неужели... — И посмотрел на Елену Ивановну.

— О, ты с годами ужасно проницательный стал! — засмеялась та. — Иди уж, здоровайся, знакомься...

Тогда, волнуясь и покашливая, Иван Матвеич переступил порог, напустив на лицо неопределенно-замысловатое выражение, с каким и надлежит всяким там старичкам появляться среди молодежи.

Январь 1950 — декабрь 1953

Краткий пояснительный словарь

Абеляр Пьер (1079 — 1142) — выдающийся французский философ и богослов. В этическом учении подчеркивал естественные, а не божественные основы нравственности. Учение его признавалось еретическим.

Авадон — слово из Ветхого Завета, синоним смерти, преисподней, ангела бездны.

Агностицизм (буквально: непознаваемое) — разновидность идеалистической философии, отрицающей возможность познания мира, его закономерностей.

Азеф — провокатор, один из организаторов партии эсеров, неоднократно выдавал полиции планы и участников боевых операций.

Амбал — носильщик, грузчик.

Антиквитаты — древности.

Базилика — античное и средневековое здание, чаще храм, в виде прямоугольника, с двумя продольными рядами колонн внутри.

Байга — конно-спортивные скоростные состязания на большую дистанцию; особенно распространены в Башкирии и Казахстане.

Беллона — древнеримская богиня войны.

Беляна — речная плоскодонная баржа для сплава леса.

Бернард де Клерво (около 1091 — 1153) — монах ордена цистерцианцев, аббат основанного им монастыря в Клерво (Бургундия). Крупнейший представитель мистического течения в богословии.

Бонитет — показатель продуктивности леса, зависит от климата, почвы и ухода.

Веретье — дерюга, ряднина для просушки зерна.

Витрувий Поллион (I век до н. э.) — римский архитектор и инженер, автор трактата «Десять книг об архитектуре» — единственного дошедшего до нашего времени труда об античной архитектуре.

Гемма — твердый полированный камень с вырезанной надписью или изображением.

Гераклит Эфесский (около 530 — 470 до н, э.) — знаменитый древнегреческий философ-материалист, представитель античной диалектики.

Гиперборейский — северный, холодный (от «гиперборейцы» — «люди, живущие дальше Борея — северного ветра», — сказочный народ, обитатели северных стран, по древнегреческой мифологии).

Гостомысл — полулегендарный новгородский старейшина ильменских славян в IX веке. Имя его впервые упоминалось в Софийской 1-й летописи (XV век).

Гумбольдт Александр Фридрих Вильгельм (1769 — 1859) — крупнейший немецкий естествоиспытатель и путешественник, ученый-географ, один из основоположников современной географии растений, геофизики, гидрографии.

Данайские приношения (дары данайцев) — крылатое выражение, связанное с легендой о взятии Трои. Данайцы подарили врагам огромного деревянного коня со спрятанными внутри вооруженными воинами, которые ночью захватили Трою. Выражение «дары данайцев» означает дар, гибельный для их получателя. Выражение «троянский конь» стало нарицательным, означая обманные действия.

Даниил Заточник — предполагаемый автор памфлета, написанного в форме обращения к князю и озаглавленного «Моление», «Слово» или «Послание». Известны две редакции — XII и XIII веков.

Данте Алигьери (1265 — 1321) — великий итальянский поэт, автор «Божественной комедии».

Джихангир (Джехангир, по-персидски — завоеватель мира) — тронное имя Селима, падишаха Северной Индии (1605-1627) из династии Великих Моголов.

Дзельква — род деревьев, распространенных в третичный геологический период. Сейчас встречается крайне редко на Кавказе, в Китае, Японии и в Америке.

Жорес Жан (1859 — 1914) — видный деятель международного социалистического движения, историк и выдающийся оратор, основатель и редактор газеты «Юманите».

Казанова Джованни Джакомо (1725 — 1798) — итальянский авантюрист, автор мемуаров о частной жизни и любовных похождениях аристократов и представителей придворного общества западноевропейских стран во второй половине XVIII века.

Камбий (от cambium — обмен, смена) — образовательная ткань растений, создающая в результате деления клеток вторичный луб и древесину в стеблях и корнях.

Карамора — большой длинноногий комар.

Каталептический спазм — болезненный спазм; в приступе каталепсии — состоянии столбняка, абсолютной неподвижности.

Катище — место, участок в лесу, до которого волокут бревна и откуда есть проезд.