Собрание сочинений в одной книге - Джек Лондон

– А что будет завтра? – спросил маклер. – Что принесет нам завтрашний день, если мы и так уже окончательно потеряли почву под ногами, и абсолютно все, включая посыльных, начинают играть на понижение?

Фрэнсис пожал плечами.

– Ведь вы знаете, – сказал он, – что я ликвидировал и дом, и Дримуольд, и Адейрондак.

– Есть у вас какие-нибудь друзья?

– В такое-то время? – горько усмехнулся Фрэнсис.

– Время-то, положим, самое подходящее, – возразил Бэском. – Послушайте, Морган, я знаю всю вашу университетскую компанию. Во-первых, Джонни Патмор…

– Ну этот уже залез по уши. Он лопнет вместе со мной. А Дэву Дональдсону придется жить на свои сто шестьдесят в месяц. Что касается Криса Вестхауза, то ему останется только пойти на киностудию. Он всегда любил театр, и его лицо, по-моему, просто создано для экрана.

– Есть еще Чарли Типпери, – напомнил Бэском, относясь с полной безнадежностью к собственному предложению.

– Да, – согласился Фрэнсис с такой же безнадежностью. – Одна беда – отец его еле жив.

– Старый пес ни разу в жизни не рискнул долларом, – добавил Бэском. – У него в любую минуту найдется уйма миллионов, но, к несчастью, он все еще жив.

– Чарли мог бы уговорить его и сделал бы это для меня, если бы не одно маленькое «но».

– Вам нечего дать в залог? – спросил маклер.

Фрэнсис кивнул головой.

– Без золота старика не заставишь расстаться ни с одним долларом.

Тем не менее несколько минут спустя, надеясь застать Чарли Типпери днем в его офисе, Фрэнсис послал ему свою визитную карточку. «Торговый Дом Типпери» был самым крупным ювелирным предприятием Нью-Йорка. Более того, он считался первым в мире. У старика Типпери было в бриллиантах гораздо больше денег, чем об этом догадывались даже те, кто считал себя всеведущими в подобных вопросах. Но Фрэнсис убедился, что его предположения были вполне справедливы. Старик все еще крепко держал в своих руках бразды правления, и сын почти не надеялся добиться от него согласия.

– Я знаю старика, – сказал он Фрэнсису. – И хотя попробую его уломать, ни минуты не надейся, что из этого что-нибудь выйдет. Мы с ним поругаемся, и на этом все закончится. Самое досадное то, что у него сколько угодно наличных денег, не говоря уже о надежных государственных бумагах. Но, видишь ли, мой дед как-то в молодости одолжил одному из своих друзей тысячу долларов. Он так и не получил ее обратно, причем до самой смерти не мог с этим смириться. Точно так же не смирился и мой отец. Этот опыт оказал на них решающее значение. Мой отец не даст ни пенни под весь Северный полюс, если ему не принесут этого полюса в залог и не подвергнут его оценке экспертов. А у тебя нет никакого обеспечения. Но вот что я могу тебе пообещать. Я заведу со стариком разговор вечером после обеда, когда он бывает в более или менее благодушном настроении. Затем пересмотрю свои дела и увижу, чем лично располагаю и что смогу для тебя сделать. О, я понимаю, что несколько сотен тысяч не могут тебя устроить, но я сделаю все возможное, чтобы раздобыть как можно больше. Во всяком случае, завтра в девять утра я буду у тебя.

– Завтра мне предстоит хлопотный денек, – слабо улыбнулся Фрэнсис, пожимая ему руку. – Я выйду из дома в восемь.

– В таком случае я буду у тебя в восемь, – ответил Чарли Типпери, снова сердечно пожимая ему руку. – А пока займусь делом. У меня уже мелькают в голове кое-какие соображения.

В тот же день, после обеда, у Фрэнсиса состоялось еще одно деловое свидание. Вернувшись в контору своего маклера, он узнал от Бэскома, что Риган звонил по телефону и изъявил желание видеть Фрэнсиса, чтобы сообщить ему какие-то интересные сведения.

– Я сейчас же побегу туда, – сказал Фрэнсис, хватаясь за шляпу, в то время как лицо его осветилось надеждой. – Риган был старым другом моего отца, и если кто-нибудь может еще вытащить меня из беды, то это именно он.

– Не надейтесь чересчур, – покачал головой Бэском. Он сделал на минуту паузу, словно не решаясь высказать то, что вертелось у него на языке. – Я позвонил ему перед вашим возвращением из Панамы и говорил с ним вполне откровенно. Сказал, что вы отсутствуете, а положение достаточно опасно, и прямо, совершенно открыто, спросил его, не смогу ли я в случае крайней необходимости рассчитывать на его помощь. И тут он начал хитрить. Вы знаете, каждый начинает хитрить, когда у него просят об одолжении. В этом не было ничего удивительного, но мне показалось, что тут скрывается нечто большее… Нет, я не решился бы сказать враждебность… Но у меня осталось впечатление… Как бы это сказать?.. Ну, словом, мне показалось, что он с каким-то особенно подчеркнутым хладнокровием и безразличием относится к тому, что вы можете разориться.

– Пустяки! – рассмеялся Фрэнсис. – Он был слишком хорошим другом моего отца.

– Слышали вы когда-нибудь об истории с «Интернациональной железнодорожной компанией Мерджера»? – многозначительно осведомился Бэском.

Фрэнсис быстро кивнул и сказал:

– Но это было очень давно. Я только слышал об этом. Выкладывайте! Расскажите мне, в чем было дело. Почему вы упомянули об этой компании?

– Это слишком длинная история, но послушайтесь моего совета: когда увидите Ригана, не открывайте ему своих карт. Пусть он сперва выложит свои и, если намерен сделать вам предложение, пусть его сделает по собственному почину, без просьбы с вашей стороны. Конечно, я могу ошибаться, но вам во всяком случае не повредит, если вы будете настороже.

Через полчаса Фрэнсис и Риган сидели в офисе старого биржевика.

Положение Фрэнсиса было настолько тяжелым, что он с большим трудом сдерживался, чтобы не высказаться откровенно; однако, помня инструкции Бэскома, старался как можно небрежнее говорить о состоянии своих дел и даже попытался схитрить.

– Что, глубоко нырнул, а? – начал было Риган.

– О нет, во всяком случае, голова моя еще на поверхности, – небрежным тоном ответил Фрэнсис. – Я дышу вполне свободно, а скоро начну, пожалуй, и глотать.

Риган ответил не сразу. Вместо того он пробежал глазами ленту биржевого телеграфа.

– Так или иначе, вам пришлось выбросить довольно большую партию акций «Тэмпико-Нефть».

– И рынок поглощает ее, как акула, – заметил Фрэнсис. В этот момент в его голове впервые мелькнула мысль, что Бэском, возможно, прав.

– Все равно, ведь вы же сами видите, что «Тэмпико-Нефть», несмотря на спрос, сильно падает, а это очень странное явление, – настаивал Риган.

– На бирже бывает очень много странных явлений, – возразил Фрэнсис с напускным спокойствием. – Но когда они достаточно наглотаются моих пилюль, то начнут кататься в коликах. Кое-кому придется, пожалуй, дорого заплатить за то, чтобы вывести их из организма. Мне кажется, все они вывернут свои карманы еще прежде, чем я с ними справлюсь.