Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

— Замрите! — скомандовал Леон. — Не шевелитесь. Нас может выдать малейшее движение.

Застыв на месте, он внимательно наблюдал за животными. Куда они пойдут? Сердце еще не успокоилось после отчаянного спуска с холма, а тут новое волнение: каждый из гигантов нес на себе по меньшей мере по двести фунтов прекрасной кости.

Куда идти? Медлить было нельзя, и он решился.

— Пока они нас не заметили, спустимся в овраг.

Короткий бросок — и вниз. Скатившись по крутой стенке, охотники распугали стадо импал, мирно объедавших нижние веточки кустиков, разросшихся вдоль высохшего русла. Охваченные паникой, антилопы метнулись к дальней стенке оврага, взлетели по ней и понеслись по тропе — навстречу трем слонам.

Шедший первым вожак увидел несущееся на него стадо и, развернувшись, рванул вверх по склону холма. Два других последовали за ним.

Леон выглянул из-за края обрыва и, поняв, что происходит, выругался сквозь зубы.

— Чертовы импалы, чтоб им! — Слоны между тем уверенно уходили вверх, но не по прямой, а по диагонали. — Живей, Кермит! — крикнул он. — Если не отрежем их от вершины, больше не увидим.

Перепрыгнув узкую полоску высохшего русла, они выскочили к подножию холма. Слоны успели уйти ярдов на триста. Теперь все решала скорость подъема. Леон и Кортни шли прямиком, длинными шагами, перескакивая через камни, понемногу отыгрывая гандикап. В отличие от людей громадные животные не могли одолеть крутой склон по кратчайшему маршруту и двигались зигзагами. Мало-помалу расстояние между преследуемыми и преследователями сокращалось.

— Боюсь, не выдержу темпа, — прохрипел Кермит. — Сил не осталось.

— Держись, приятель. — Леон повернулся и, схватив американца за запястье, потащил за собой. — Еще немного. Мы их уже обгоняем.

На вершину вышли, едва держась на ногах. Кермит прислонился к дереву. Рубашка промокла от пота, грудь вздымалась, дыхание вылетало со свистом, колени дрожали, как у парализованного. Леон посмотрел вниз. Первый слон находился примерно в сотне ярдов от них, но быстро приближался и, судя по траектории движения, должен был пройти ярдах в тридцати от них. Охотников он еще не заметил.

— Приготовься, приятель. Сядь. Целься получше. Ну же! Они будут здесь через несколько секунд, — прошипел Леон, повернувшись к американцу. — У тебя только один шанс. Другого они не дадут. Бей вожака. Стреляй в подмышку, это сразу за плечом. Там сердце. Про голову забудь.

И тут первый слон увидел притаившихся на вершине людей и снова остановился, покачивая в нерешительности хоботом. Он начал поворачиваться, и поднимавшиеся следом за ним Маниоро и Лойкот закричали и замахали руками, пытаясь направить его к вершине.

Вожак никак не мог решить, что делать. Два других слона успели догнать его и тоже остановились. Масаи, вопя и размахивая шуками, побежали к ним — а два человека на вершине молчали и оставались на месте. С точки зрения слона, последние явно представляли собой меньшую угрозу. Вожак опять повернулся и медленно двинулся вверх, туда, где его ждали охотники. Два других великана послушно потянулись за ним.

— Идут. Приготовься, — негромко сказал Леон.

Кермит уже успел сесть, упершись локтями в колени. Леон с тревогой заметил, что восстановить дыхание ему не удалось, а дуло «винчестера» подрагивает. Зная эксцентричный характер американца, он опасался, что тот может выкинуть что-нибудь в последний момент, но менять план было поздно.

— Давай, Кермит! Свали его!

Леон вскинул «холланд», чтобы подстраховать Кермита в случае промаха. «Винчестер» грохнул и подпрыгнул. Леон тихонько охнул и опустил ружье. Пуля вошла точно туда, куда и целил Кермит, — не в подмышку, а в ушное отверстие. Сраженный наповал, великан рухнул на колени. В следующий момент Леон вздрогнул — «винчестер» ударил еще раз, и второй слон тоже свалился замертво — пуля попала в мозг. Упав на склоне, великан медленно соскользнул по склону и покатился вниз, увлекая за собой камни и прочий мусор. Лавина едва не накрыла Маниоро и Лойкота, которые успели отскочить в последний момент. Туша пронеслась мимо них в туче пыли и грохоте булыжников.

Третий слон оказался зажатым между двумя группами людей на открытом склоне, чуть ниже вершины. Вскочив на ноги после спасительного прыжка, Маниоро побежал к нему, размахивая руками и крича; слон не обратил на него внимания. Он повернулся и понесся к вершине. Кермит и Леон оказались у него на пути, и великан, увидев их, прижал уши к черепу и затрубил.

— Стреляй! — крикнул Леон. — Стреляй же!

Он прижал к плечу «холланд», однако спустить курок не успел — «винчестер» громыхнул в третий раз. Промахнуться было легко — животное находилось ниже стрелка, но шло с задранной головой. Однако охотник рассчитал все идеально. Последний слон вскинул хобот и умер мгновенно и безболезненно, как и два других. Прокатившись несколько сотен футов по склону, безжизненное тело ударилось о растущее у подножия холма крепкое дерево. Последний, третий выстрел отделило от первого не больше одной-двух минут. Леон так и не выпустил ни одной пули.

Эхо выстрелов затерялось в холмах на дальней стороне долины, и наступила тишина. Не пели птицы, не кричали обезьяны. Природа как будто затаила дыхание и прислушивалась.

Первым общее молчание нарушил Леон:

— Когда я говорю стрелять в голову, ты стреляешь в туловище. Когда я говорю стрелять в туловище, ты стреляешь в голову. Ты мажешь из легкой позиции и бьешь в десятку из невозможной. Какого черта, Рузвельт? Я не понимаю, что здесь делаю. Не понимаю, зачем нужен тебе.

Кермит как будто и не слышал. Сидя на земле, он смотрел на лежащее на коленях ружье с выражением полнейшего потрясения на потном, в красных пятнах, лице.

— Бог меня любит, — прошептал американец. — Я никогда так не стрелял. — Он поднял голову и посмотрел на три громадные неподвижные туши. Потом медленно поднялся и подошел к ближайшей. Осторожно, даже почтительно, дотронулся до длинного сверкающего бивня. — Это что-то невероятное. Я как будто смотрел со стороны, а Большой Лекарь делал все сам, за меня. — Он поднес «винчестер» к губам и поцеловал вороненый замок, как целуют чашу для причастия. — Эй, Большой Лекарь, а ведь заклинание Мамы Лусимы сработало, а?

Прошло шесть дней, прежде чем естественный процесс разложения плоти позволил извлечь бивни из останков, и к тому времени Маниоро успел собрать носильщиков из ближайших населенных самбуру деревень, чтобы доставить их к месту расположения главного лагеря на реке Эвасо-Нгиро. На обратном пути сделали небольшой крюк — захватить спрятанную на дереве голову носорога, — так что на заключительном этапе растянувшийся строй представлял собой внушительное зрелище. До реки оставалось еще несколько миль, когда они увидели приближающуюся со стороны лагеря небольшую группу всадников.

— Держу пари, это отец. Наверняка горит желанием поскорее узнать, где же это я пропадал и чем занимался. — Кермит усмехнулся в предвкушении встречи. — Хотелось бы мне посмотреть, как он переменится в лице, когда увидит такую добычу.

Остановились. Леон поднял бинокль и с минуту рассматривал встречающих.

— Подожди! Это не твой отец. — Он подстроил резкость. — Это тот парень, газетчик, и его фотограф. Как, черт возьми, они узнали, где нас найти?

— Полагаю, среди нас есть информатор. К тому же у этих парней глаз как у стервятников, — пожал плечами Кермит. — Ничего не упустят. Что ж, в любом случае от разговора с ними не отвертеться.

Подъехавший первым Эндрю Фэган поднял шляпу.

— Добрый день, мистер Рузвельт. Если не ошибаюсь, ваши люди несут бивни, не так ли? Вот уж не думал, что они вырастают такими большими. Просто гигантские. Похоже, сафари удалось на славу. Примите мои искренние поздравления. Вы позволите взглянуть на ваши трофеи?

Леон сделал знак носильщикам опустить ношу на землю. Фэган спешился и, пройдя вдоль строя, не стал скрывать изумления.

— Я бы с удовольствием послушал ваш рассказ об охоте, мистер Рузвельт. Если, конечно, вы соблаговолите уделить мне немного времени. И разумеется, я буду чрезвычайно признателен, если вы и мистер Кортни окажете мне любезность и разрешите сделать несколько фотографий. Наши читатели будут счастливы услышать о ваших приключениях. Вы, без сомнения, знаете, что мои статьи печатаются едва ли не во всех газетах цивилизованного мира, от Москвы до Манхэттена.