Повесть о следопыте Найтдзи - Сладко спящий

части общей площади, магнитное поле замка камеры.

Тихо хрустнули переохлаждённые полоски металла, удерживавшие дверь камеры на месте.

В тихой, тёмной, холодной тишине, упали на пол наручники.

Системы слежения в камере включились вновь, отметили стабильность магнитного поля в замке двери, плотность её прилегания. Проверили коридор.

Всё было тихо. Спокойно. И ничто не фиксировало, находится ли задержанный “дроу” в камере.

Не та степень опасности пленника. Слишком много чести для кого-то вроде предположительного монаха первого уровня опасности по универсальной шкале.

Впрочем, будь ситуация иной, Безымянный просто реализовал другой тактический шаблон.

Пантеон нежити редко использовала разведчиков, достаточно виртуозных, чтобы попасть в камеру а не быть уничтоженным на месте.

Тем не менее, информационные базы бывшего Тактического Разведчика, не говоря уже о головной единице проекта “Бес”, содержали максимально полную подборку удачных побегов шпионов живых из камер генералов нежити.

Безымянный бродил по коридорам крепости.

Нежить в облике подростка-дроу, прикрытая поверх маскировки стратегической системами сокрытия, имитирующими отсутствие вторженца, двигалась без цели, назначения и ощущения времени.

Карта из трёхмерной стала интерактивной по мере того, как он, не ощущая бега времени, бесстрастно уточнял графики движения патрулей, привычки и потенциальные малопредсказуемые события, происходящие из природы разумных живых и сути их социальных взаимодействий.

Живые были предсказуемы. И чем больше было их скопление, тем более примитивными и простыми для прогнозирования были действия обществ живых.

Нежить – или захватившее часть объема и массы его тела своими клетками живое существо – озадаченно моргнуло.

Изменение восприятия части постулатов, имеющих определяющую роль в логике существования юнита ЦУП, требовало уточнения.

Не коррекции. Не калибровки.

Нежить ощутил себя странно. Сущность этого чувства была в том, что он ощущал себя странно.

Рекурсия осознания странности осознания странности была прервана волевым импульсом.

“Симбиоз живого и нежити проявил себя продуктивно”

Безымянный замер, когда эти слова прозвучали в его разуме.

В сущности, он занялся самодиагностикой.

Это не было чужим вторжением. Это не было наводкой от гудящих полей, пронизывающих крепость глифами, двеомерами, печатями, потоками активного излучения работы ультразвуковых и рентгеновских сканеров.

Мягкое желе ненадёжной и нестабильной нейросети из клеток классического дизайна осталось неприкосновенным. Не было воздействия, что могло бы вызвать лавину возбуждения в этой хрупкой, неэффективной структуре.

Сеть микропроцессоров, плат памяти и других элементов не сохранила в своих логах следов взлома или их косвенных свидетельств. Лишь след пути, которым прошёл каскад импульсов, чтобы сложится в слова, прозвучавшие в том, что заменяло разуму Безымянного сознание.

Всё родилось на тонкой плёнке зоны перехода между аппаратной составляющей разума Безымянного и окутывающего её защитного и маскирующего желе живой нервной ткани.

“Переходная кора” – дал название этому явлению он.

Это была вторая фраза, что он произнёс мысленно.

Лёгкий перебой в импульсах – аналог человеческому недоуменному пожатию плечами – и Безымянный последовал прочь.

Старые задания, древние по меркам существа, живущего в его временном потоке, советы и поручения, звали его в другие сектора крепости, что примыкала к городу, из которого его увели…

“… когда?”

Господин Морген Штерн.

Мать Червей, Плетельщица Судеб.

Карликовый ИИ мёртвого города.

Информация, полученная от них, частично сходилась на том наборе фактов, что в камерах содержания ценных биологических образцов, сходятся интересы по меньешй мере, первых двух.

Путь вывел его мимо постов и патрулей, неспособных заметить или ограничить свободу разведки кому-то его уровня.

ТР ЦУП, подразделение “Бес”.

Никто не знал о его существовании, включая Безымянного и Пантеон.

Но сейчас позади кресла диспетчера, глядя на экраны, транслирующие изображение с камер наблюдения (чудовищная древность, старше самой истории нежити), прародитель всей серии, создатель легенды, расползающейся от сети резидентов АРФО по землям живых, колебался.

Там, в камере, было шестеро эльфов. Шесть разных рас. Три самца, три самки. Все неполовозрелые.

Странное напряжение стянуло существо Безымянного, словно принуждая его сделать выбор.

И развитый интеллект выдал аналитическую справку по интересам сторон на основании имеющихся данных.

Логичная просьба Морген Штерна была проста и понятна.

Странные речи богини живых в теле жрицы, дававшей совет тому, кто скрывался под видом Дроу-Колдуна, были странны и бессмысленны.

И тихое молчание Тишины притаилось где-то ещё.

Выбирай, Бес Именной. Перебить жрецов и паладинов богов живых, содержащихся в этой крепости, или пересечь моральный горизонт событий?

Выбирай, Бес Именной. Есть ли у тебя, нежити, мораль, или ты спасёшь их, заклятых врагов Пантеона, как хочет живая часть и опыт социальной инфильтрации?

Выбирай, Бес Именной. Тишина примет тебя, любой твой выбор. Пантеон терпелив, и Душа Молчания, твой бог-покровитель, примет любой выбор.

Выбирай, Бес Именной. Господин Морген Штерн выиграет от любого твоего решения. Он ведь умеет просчитывать всех и каждого, этот мятежный житель покинутых им Небес, что выше Верхних Планов и самого ледяного Ада.

Выбирай, Бес Именной. Госпожа Плетельщица покровительствует живым и больше нежити ненавидит лишь тех, кто встал между живым и мёртвым, как Бледные Мастера. Зачем ты ей сдался, кроме как в качестве одноразового инструмента?

Под покровом маскировки, где тесно переплелись искусство личного опыта юнита, особенности шасси, скрывающие эффекты посвящения доменам Тьмы и Тени, и спрятанное среди них среднее благословение Души Молчания, Князя Тишины, повелителя марионеток, самого “доброго” из богов Пантеона, с обеих рук выплеснулась волна наномашин, составляющих внешнюю ауру. Застыла двумя короткими обоюдоострыми клинками.

“Выбирай, Бес Именной” – и тихий смех на два голоса родился где-то на стыке живого и неживого.

Интерлюдии 7-8

Интерлюдия нечёт.

Горын Вадимович Храбрин, воин, учитель и просто человек, напивался.

Строго говоря, напиться, даже для человека, с минимальной расовой сопротивляемостью к ядам, затруднительно.

Диметилсульфоксид, ПАВ, этанол, метанол, фенол… все эти вещества, будучи дестабилизаторами клеточных мембран, воспринимались телом и аурой как нелетальный яд, нарушающий проведение нервных импульсов, что приводило к нарушению координации, высших нервных функций…

Храбрин недовольно скривился.

- Решил сменить класс, Змей?

Не глядя, не поворачивая головы и не сдвигая взгляд, не теряя ни доли секунды, он метнул кружку на звук.

Вошедшая в его покои – если можно так выспренно называть анфиладу из трёх комнат, выданную ему как преподавателю Академии – мгновенно дёрнулась в сторону характерным воровским Уклонением, а затем грациозно обтекла телом капли жидкости, вылившиеся из вращающегося снаряда… который она отбила в сторону коротким тычком ладонью.

Горын поморщился, скорее даже, искривил лицо.

Не то, чтобы он ожидал иного. Представители боевого шаблона, укладывающегося в класс “вор”, как и вариации его развития, отличались великолепными навыками уклонения. Иные не выдерживали естественного отбора.

Банальный факт, как и привычка таких, как непрошенная