По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день Дергачева ввели в кабинет полковника Есаулова. Полковник пристально посмотрел на арестованного и спокойно произнес:
– Так вы, значит, стоите на своем и уверяете, что фамилия ваша Дергачев и работаете вы будто бы на калининградской автобазе?
– Вы же проверяли мои документы, – дерзко ответил Дергачев. – Они у меня все в порядке. В Калининград вы тоже, наверное, звонили, и там вам, конечно, ответили, что я в самом деле работаю на автобазе и числюсь там не на последнем счету.
– Да, действительно, на автобазе работает механик Дергачев, поразительно на вас похожий, – спокойно ответил полковник. – Только у того Дергачева не хватает четырех зубов в верхней челюсти. Если же у вас настоящие зубы, а не протезы, мне нелегко будет поверить, что вы тот именно Дергачев, за которого себя выдаете.
При этих словах Дергачев слегка побледнел, но более ничем не выдал своего волнения.
– Шевелитесь же! – строго заметил полковник. – Вынимайте свои протезы.
Дергачев нехотя вытащил зубные протезы и хотел было спрятать их в карман, но полковник остановил его:
– Дайте-ка мне взглянуть на них.
Забрав протезы, он отошел с ними к окну и удовлетворенно заметил:
– Ну да, я так и полагал. В искусственных зубах ваших запрятаны либо инструкции вашего начальства, либо ваши же донесения начальству. В этом, однако, мы разберемся попозже, а вам, Людвиг Штарке, я полагаю, нечего больше притворяться. Кстати, привет вам от Фридриха Поггендорфа.
Дергачев-Штарке угрюмо молчал.
– Да-с, – все так же неторопливо продолжал полковник, – Поггендорфу не повезло на пиковом тузе. Он даже признался мне, что всегда считал пиковую масть роковой. Вам, впрочем, не повезло и на бубновой масти.
Помолчав, он добавил:
– Вы что же, задание от майора Шеффера получили или от самого Гудериана? Танки – это ведь по его специальности.
Штарке, стиснув зубы, продолжал молчать.
– Напрасно так упорствуете, Штарке, – нахмурился полковник. – Ваш приятель и коллега по немецкой разведывательной организации «Абвер» Фридрих Поггендорф, попавшийся на «королевском тигре» номер сто пятнадцать дробь ноль три пиковой масти, дал о вас исчерпывающую информацию.
Полковник не спеша закурил и добавил, усмехнувшись:
– Нам известно, что вы не очень-то щепетильны и недолго ходили безработным. Не задумываясь сменили вы немецкого фюрера на американского босса. Ведь теперь общеизвестно, что американские оккупационные власти создали в городе Оллендорфе немецкий разведывательный штаб во главе с бывшим генерал-полковником Гудерианом. Многие ваши коллеги из «Абвер» нашли себе у него приют. Поггендорф уверяет, правда, что американцы скуповаты насчет гонорара и дают свои доллары только за успешную работу… Перейдем, однако, к делу. Вы что же, очной ставки желаете с Поггендорфом или выложите все и без этой процедуры?
– Дайте закурить, – хрипло произнес, наконец, Штарке.
Полковник протянул ему коробку папирос. Штарке закурил и сказал сдавленным голосом:
– Спрашивайте.
– Что вам известно о «королевском тигре» сто пятнадцать дробь ноль четыре бубновой масти?
– Танки, похожие по типу на «королевского тигра», под дробными номерами: ноль одни, ноль два, ноль три и ноль четыре с четырьмя тузами – трефовым, пиковым, бубновым и червонным, – были пробными экземплярами и по внешнему виду своему мало чем отличались от обычных танков этого типа, созданного немцами к концу войны. Секрет же их состоял в том, что они были сделаны из сверхпрочной стали, полученной профессором Иоганном Шлоссером. После первой же выплавки этой стали на металлургический завод и находившуюся при нем лабораторию Шлоссера произвели ожесточенный налет советские самолеты, и все полетело к черту. Секрет этой стали погиб вместе с профессором Шлоссером и его лабораторией, а опытные экземпляры четырех мастей пропали где-то на полях Восточной Пруссии во время разгрома третьей немецкой танковой армии под Кенигсбергом в апреле 1945 года. – Штарке глубоко затянулся папиросным дымом. – После нашего поражения нам было не до секретов этой стали. Но вот американские разведчики из Си-Ай-Си раскопали в каких-то секретных документах немецкого генерального штаба сведения об этих четырех опытных экземплярах и дали задание агентам Гудериана раздобыть образцы их брони. Вот и все. Будут еще вопросы?
– А зачем же понадобилось вам таскать громоздкую крышку люка? – спросил полковник. – Неужели не было чего-нибудь полегче?
– Более легкую деталь брони отпилить ножовкой не было возможности. Сталь этих «королевских тигров» чертовски крепкая. Я, впрочем, рассчитывал потом, в укромном месте, отпилить от этой крышки кусочек полегче. Зная, что за мной начали следить, я ведь очень спешил.
Полковник приказал увести Штарке из кабинета. Затем он снял телефонную трубку и вызвал штаб майора Вольского.
– Здравствуйте, товарищ Вольский, – приветствовал он майора. – Как здоровье старшего сержанта Нечаева? Крупного зверя помог он нам изловить. Очень приятно сознавать, товарищ Вольский, что воспитали мы в наших людях такое острое чувство бдительности. Нужно только, чтобы теперь, когда иностранные разведки особенно рьяно засылают к нам своих агентов, чувство это было еще более острым.
1953
ЧУДЕСНЫЙ ГИБРИД
Вот, наконец, и кончились выпускные испытания. Быстро, совсем незаметно пролетели пять лет учебы в сельскохозяйственном институте. О многом передумал за эти годы Михаил Нечаев. Многое, о чем мечтал он в детстве, в родной Березовке, казалось теперь наивным и несерьезным. Но страсть к поискам нового, к преобразованию, к «усовершенствованию природы», как он выражался, не угасала в нем. Напротив, чем больше он узнавал, чем глубже проникал в законы природы, тем реальнее становились его давние мечты.
Когда решался вопрос о направлении выпускников института на работу, Нечаев, не раздумывая, согласился на предложение заведывать одной из опытных сельскохозяйственных станций Воронежа. На этой почве у него даже произошел некоторый разрыв с товарищем по учебе – Олегом Милецким.
Милецкий, воспользовавшись своими не то родственными, не то еще какими-то связями в Наркомземе, быстро устроился туда на выгодную и многообещающую в дальнейшем должность начальника одного из секторов. Олег почти выхлопотал такую же должность и для своего приятеля и был искренне удивлен, когда Нечаев категорически отказался от его предложения.
– Я совсем не для того учился пять лет в институте, чтобы протирать брюки в канцелярии, – сказал Михаил приятелю, и они расстались с некоторым холодком.
Через несколько дней Михаил был в Воронеже.
Опытная станция под Воронежем
Станция, куда Нечаев был назначен, находилась в пятнадцати километрах от Воронежа, в небольшом поселке Красный огородник. Михаила встретил пожилой мужчина, работавший на станции агрономом. Лицо у него было тучное, равнодушное. Он назвал себя Петром Петровичем Сохниным и помог Михаилу перенести чемоданы с подводы в помещение станции.
На высоком крыльце большого деревянного дома стоял молодой парень в красной майке. Заметив Петра Петровича и Нечаева, он проворно выбежал им навстречу.
– Это наш лаборант, Семен Круглов, – сказал Петр Петрович.
Вскоре Михаил хорошо знал все небольшое хозяйство своей станции. Оборудование ее, особенно лаборатория, оставляло желать много лучшего. В незавидном состоянии находилось и опытное поле.
– У нас тут полнейшее запустение, – уныло произнес Петр Петрович, – начальство на нас никакого внимания не обращает, а мы разной ерундой занимаемся. Вы тут долго не выдержите.
Нечаев удивленно посмотрел на агронома и сказал весело: