Не от мира сего - Иеромонах Дамаскин (Христенсен)

Уже назавтра анализ крови показал улучшение, через два дня дело пошло на поправку, и врачи отпустили меня домой, наказав через неделю явиться для повторных анализов.

Через неделю я уже понял, что произошло. Анализы были все лучше, врачи не верили, послали меня в отделение радиологии, но и там ничего не нашли. Три раза мне делали рентген и не обнаружили злокачественной опухоли. Три раза мне делали рентген и не обнаружили злокачественной опухоли. От меня отказался мой молодой врач. Он — японец, а японцы работают без ошибок. Он явно видел раковую опухоль, то же подтвердила и биопсия. Сейчас же опухоль вдруг исчезла, поджелудочная железа работала нормально! Мой юный эскулап опасался за свою репутацию: поставить смертельный диагноз, который не подтвердился, — дело нешуточное. Ну как было объяснить ему, что он не ошибся! Он не православный, вообще не христианин и не понял бы, как это по моей молитве усопший праведник испросил у Бога исцеление для меня.

Навсегда праведник о. Серафим останется мне другом и братом. Своей жизнью и работами он изменил мою и жизни многих моих братьев во Христе».

10. 2–го мая 1989 года д–р Рафаил Стивене из городка Вирджиния Бич сообщил, как о. Серафим помог ему добиться успеха в мирном христианском движении в борьбе с узаконенным убийством — абортами. Неудивительно, что о. Серафим, видя, как нигилизм сегодня взращивает неуважение к таинству жизни, проявил заботу и об убиенных неродившихся младенцах — жертвах нашего общества. Вот что писал д–р Стивене отцу Герману:

«Многоуважаемый Игумен!

Недавно я принимал участие в национальном Дне Спасения — попытке предотвратить убийство детей посредством аборта. Для меня этот вопрос так же однозначен, как и для святого Православия: эти убийства сродни уничтожению евреев фашистами, сродни истреблению своего же народа в коммунистической России (что продолжается и поныне). Я уверен в правоте своего дела, потому в прошлую субботу (на пасхальной Светлой седмице) я решил вместе с другими «лечь костьми» ради младенцев, но преградить путь в клинику, где делались аборты.

Но пишу я Вам не для того, чтобы просто поделиться личными взглядами, а рассказать нечто, имеющее прямое отношение к Братству преп. Германа. Вскоре после кончины о. Серафима я написал в Братство, интересуясь Православием, и получил много полезного материала. Потом попросил прислать книжки «Малого Русского Добротолюбия». В ту пору я был едва знаком с работами о. Серафима. В последнее время Господь подталкивает меня всё сильнее к святому Православию (сам я католик), и я знаю, Он призывает меня и всю мою семью в Свою Церковь. Я попросил еще материалов о Православии, и мне любезно прислали, в том числе и экземпляр «Православного Слова» со статьями о. Серафима и его портретом на обложке. При чтении сердце мое возгоралось — о. Серафим нес слово Истины.

Перехожу к сути. В ночь перед Днем спасения очень волновался, места себе не находил: по характеру я законопослушный, добропорядочный христианин. Я знал, что мне нужно помолиться ему о помощи и защите в завтрашней «операции по спасению». Похоже, он сказал, что Вседержитель на стороне «спасателей», что я могу довериться его предстоянию перед Богом. Полагаясь на о. Серафима, я полагался на Христа. Несколько раз за ночь я пробуждался, и неизменно о. Серафим утешал меня. Мне он виделся чем‑то наподобие святого заступника или Ангела–хранителя. Он не покинул меня и утром. Я обо всём рассказал жене, истой христианке, и отправился на «спасение». По команде наших вожаков мы заняли места у входов в клинику (человек по 30 у каждого). И я видел, что о. Серафим смотрит на меня и охраняет меня и моих друзей. Отец Игумен, не считайте меня умалишенным: мне не являются видения, я не слышу «голоса». Но доподлинно знаю, что в нужные минуты из Царства Небесного нам посылаются святые и Ангелы и являются Божии чудеса. И приведенный случай лишь один из примеров. Встав у дверей клиники, наш руководитель запел гимн о херувимах и серафимах. Не сомневаюсь, что в тот день с нами был о. Серафим. Нас всех (62 человека) арестовали, всего же в движении спасения участвовало (но «не нарушая общественного порядка») 600 человек. Арестованных привезли во 2- ой полицейский участок Норфолка. По пути я молился о. Серафиму, и меня не покидало ощущение, что всё образуется. В полиции к нам отнеслись добродушно и с пониманием — не то что в Атланте или Лос–Анжелесе, где полиция применяла силу и пострадало много людей. Нам вменили в вину «неподобающее поведение», нечто вроде штрафа за превышение скорости, и под расписку отпустили. Капитан передал наше дело единственному судье в округе, кто сочувствовал нашей борьбе «за жизнь». Перед освобождение нам разрешили всем помолиться и спеть религиозные гимны. В полиции нам сказали, что не считают нас преступниками и не станут сажать за решетку. Разбирательство устроили прямо в спортивном зале участка и вскоре всех отпустили по домам. Это чудо! Норфолк — портовый город, и полиция обычно не миндальничает с правонарушителями.

Верно, что спасли нас молитвы СВЯТОГО — о. Серафима.

Благодарю и его и Братство за то, что продолжает дело истинного Православия. Пожалуйста, помолитесь за меня, мою семью и всех «спасателей». Я верю, о. Серафим на небесах защищает всех нерожденных младенцев и покровительствует нашему движению».

11. В молодости, вскоре после прихода к Православию, о. Серафим в своем философском дневнике записал: «Человеком управляет в большей степени половой инстинкт, проявляющийся буквально во всём. Существуют, конечно, и другие силы — политика, экономика, но, пожалуй, в основе их лежит то же половое чувство. Силу эту, как никакую, человек должен научиться обуздывать. С этого нужно начинать ограничивать влияние мира сего. И противостоит этой силе, равно и другим силам падшего естества, духовность. Она не надзиратель наш, а лишь вестник, глашатай свободы, зовущий на поиск вечности, а не мелкого, повседневного. По лицу каждого человека можно догадаться, что задает «тон» всей его жизни: силы и инстинкты, примиряющие с миром сим, уводящие от подвига подлинно человеческого бытия, или силы духовные, не дающие довольствоваться мирским, зовущие к казалось бы невозможному — на поиски Истины и Бога, при трезвом осознании своей человеческой греховности. Зов этот исходит от Христа, вочеловеченного Бога, только в Его Свете имеет смысл понятие «человеческого». Поскольку Христос сущ, нам не удовольствоваться ничем меньшим. Только Он зовет нас следовать за Ним добровольно, все остальные силы мира сего стремятся закабалить, заставить удовольствоваться тем, что они нам открывают. Потому и безобразно лицо того, кем движет плотская похоть, стяжание радостей земных, т. е. всего того, что меньше человека и недостойно его, меньше человека — образа и подобия Божия. Христос — вот выход из падшего мира. Все остальные пути: стремление к плотским наслаждениям, политические химеры, экономическая независимость — тупики, где заблудшим уготован тлен».

После кончины о. Серафим сделался небесным попечителем тех, кто пытается освободиться от оков плотских грехов, кто не хочет зависеть от похоти, напитавшей всю нашу жизнь. Недавно в Братство пришло такое письмо: «Пишу, чтобы объяснить свое положение и испросить ваших молитв и наставлений. Мы уже ранее касались этой темы, т. е. моей борьбы с половой распущенностью и гомосексуальностью.

Недавно я заметил, что подавив греховные «деяния», я не подавил помыслов и поведения. Они по–прежнему диктуются моими страстями.

И всё труднее и труднее одолевать их, так как всё вокруг потворствует этим грехам, заманивает и. я поддаюсь. Не скрою, заманить меня совсем нетрудно, как не впасть в грех, если он подстерегает на каждом шагу.

Наверное, нужны такие условия, где бы я мог сосредоточить все помыслы на Иисусе Христе и на борьбе за чистоту плотскую и душевную.

Не далее как вчера духом и телом подвергся бедственному соблазну. Начал молиться всем святым, но лишь помолившись о. Серафиму, сразу обрел покой душевный и телесный».

«Будем рядом в Раю!»

Тот, кто хочет служить Богу, пусть приготовит сердце к скорбям.

Св. Василий Великий.

ГОРЮЯ ПО УШЕДШЕМУ СОБРАТУ, о. Герман вспоминал один случай. «Как‑то Великим постом выдался очень трудный день. Я зашел в келью о. Серафима. Было уже поздно. Он сидел в темноте, и вид у него был изможденного.

- Что случилось? — спросил я.

- Ничего, — ответил он по обыкновению.

И тогда я излил все свои страхи и горести душевные: дескать, мы тут убиваемся, а всем наплевать.

- И некому мне помочь, когда ты нужен — и тебя рядом нет.

Отец Серафим потупился. Я наклонился к нему: в такие минуты мне так бывала нужна его поддержка, его слова. Но единство душа наших было бессловесным, оно крепилось перенесенными вместе тяготами. И всё же я так хотел, чтобы он заговорил! И снова чуть не плача произнёс: