Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

испытания в жесточайших битвах, подготовив себя к тому, чтобы никогда не испытывать чувство страха.

С 757 года хиджры, когда мне был двадцать один год, когда во время облавной охоты в местности Курултай на меня напали пятьдесят человек, (о подробностях того случая я уже рассказывал в начале повествования) и до сегодняшнего дня, когда я пишу левой рукой эти строки, я не испытывал страха в бою и не знаю, что такое боязнь погибнуть в схватке.

Вместе с тем, полководец несет ответственность за свое войско, он не вправе допускать бессмысленных потерь в нем. Потери в воинском составе допустимы лишь в тех случаях, когда сильна вероятность твоей победы или когда видишь, что противник может получить возможность добиться перевеса и победы. На потери не стоит соглашаться когда видишь отсутствие возможность одержать победу, не следует допускать массового истребления войска и тем более находясь в чужой стране, где нет возможности набрать свежее пополнение. В Шаме я не мог нанять и одного воина из числа местных, а если и нашлись бы такие добровольцы, у меня не было бы к ним доверия.

Именно по этой причине, желая уберечь свое войско от бессмысленного истребления, я дал указание отступить и мои конники галопом помчались к селению Аук, расположенном вблизи Дамаска и славившемуся своими гончарными изделиями. На подходах к тому селению я выровнял боевое построение войска, поскольку не исключал нового появления и атаки противника. Военачальникам я велел, чтобы в этом случае они повторили маневр спешного отступления ибо выставить конников против тех колесниц было равносильно самоубийству. Но дозорные, следившие за окружающей территорией извещали, что нет и малейших признаков присутствия врага, стало ясно, что Кутул Хамза не стал преследовать нас.

Вечером, устроив лагерь, я созвал военный совет и велел военачальникам подумать и высказать предположение о том, как справиться с теми колесницами. Мы знали, для того, чтобы обезвредить их, следует прежде всего поражать лошадей, однако не было ясно, как это осуществить. Один из военачальников Атабек, бывший воспитатель моего сына Шахруха, сказал: «Почему бы не применить средство, использованное нами в битве с Эбдалом Гильзайи?»

Внутренне удивившись, я сказал себе: «И почему мысль о применении пороха не пришла в мою голову?» Да, это был единственный способ вывода из строя лошадей запряженных в боевые колесницы, но к тому времени у нас не было достаточно кож животных, чтобы набить их порохом и снабдить фитилем. Атабек, участвовавший во всех сражениях вместе со мною, сказал: «В этой деревне занимаются изготовлением горшков и кувшинов, мы можем получить их в достаточном количестве, почему бы не набить их порохом?»

Я сказал: «Надо провести испытания и убедиться, что можно добиться желаемого результата с помощью глиняных горшков и кувшинов». Той же ночью по моему указанию взяли несколько кувшинов, набили порохом, закупорили и прикрепили фитили. Их подожгли и бросили. Кувшины разрывались с оглушительным грохотом.

В ту ночь я не мог уснуть от радости, я понял, что отыскал действенное средство обезвредить повозки Кутула Хамзы. Утром я велел закупить определенное количество кувшинов в селе и набить их порохом.

Поскольку во время атаки накануне правитель Дамаска выстроил свои колесницы в два ряда, я разбил метателей кувшинов на две группы. У каждого метателя к седлу был приторочен худжин, полный горшков с порохом. После чего я повел войско в сторону Дамаска и не сомневался что вражеские наблюдатели уже заметили, что мы приближаемся.

В тот день боевые колесницы Кутул Хамзы напали на нас в том же месте, что и вчера — на берегу реки Барда. Наши метатели не думая о собственной безопасности, приблизились к колесницам, зажгли фитили и начали бросать кувшины в лошадей.

Результаты превзошли все мои ожидания, потому что оглушительные взрывы не только мгновенно убивали и ранили лошадей, обездвиживая колесницы, они так же вызвали ужас среди воинов врага и они повернули назад.

В тот день второй ряд колесниц так и не вступил в битву, повернул назад и я велел преследовать врага. Колесницы удалялись так стремительно, что мы не могли их догнать, они влетели в городские ворота Дамаска, которые закрылись за ними. Еще до того, как колесницы обратились вспять, я заметил, что один из метателей бросает кувшин с зарядом не рукой, а с помощью пращи. Я заметил, что гнездо его пращи шире обычных, что позволяло закрепить в ней кувшин, и до того как мы начали преследовать колесницы, я подозвал к себе того воина и спросил, кто велел ему бросать заряды с помощью пращи. Тот ответил, что обратив внимание на небольшие размеры кувшина он подумал, что можно попробовать метнуть его с помощью пращи.

Взяв в руки его пращу, я увидел, что он использовал в ней гнездо шире обычного, чтобы в нем поместился кувшин. Устроив в нем заряд с горящим фитилем, он раскручивал пращу и метал его точно в заданную цель.

После этого случая я велел, чтобы кувшины с зарядами метали в город, используя пращи, трое из наших метателей погибли от взрыва собственных зарядов, кроме ожогов, они были поражены ещё и осколками кувшинов. Этот опыт показал, что метать те заряды с помощью пращи следует быстрее, иначе они смогут поразить самого метателя. Чтобы избежать того, мы удлинили фитили и предупредили метателей, чтобы делали не более одного, самое большее двух оборотов пращи над головой, прежде, чем метнуть заряд, в противном случае, горение фитиля завершится и взрыв происходил преждевременно. После этого наши метатели обрели такую сноровку, что в течении следующего года войны с Йилдиримом Баязидом уже не было ни одного случая, чтобы они пострадали от собственных зарядов.

Победа, одержанная нами третьего Хаммаля, была настолько впечатляющей, что я подумал — противник ни в коем случае не должен узнать как изготавливается порох, в противном случае он применит его против нас самих и мы утратим свое исключительное превосходство в той войне.

В тот день мы осадили Дамаск и весь следующий день четвертого Хаммаля мы изготавливали средства для штурма и подбирали расширенные гнезда для пращ метателей зарядов, чтобы те могли бросать их вместо камней. Одновременно было замечено, что если начинить кувшин мелкими осколками камней вперемежку с порохом, эффект поражения противника становится выше — при взрыве его поражали не только осколки кувшина, но и те мелкие камни, что закладывались в него в смеси с порохом. Наряду со средствами, необходимыми для штурма, мы наладили также и изготовление пороха, запасы которого были ограничены.

Шестого Хаммаля