За стартовой чертой - Сергей Александрович Тарабанько

лыжной гонке на 10 километров). В тот же день на льду высокогорного озера Мизурина золотую медаль выиграл на дистанции 500 метров конькобежец Евгений Гришин, установив при этом мировой и олимпийский рекорды. Итальянские журналисты назвали его тогда «советской ракетой».

Было приятно, что в Кортина д'Ампеццо помнят о наших олимпийцах, и тем более хотелось выступить успешно — не уронить чести советского спорта, не разочаровать радушных итальянцев.

Пошли знакомиться с местом соревнований и были удивлены. Ледовое кольцо огорожено снежным валом, а трибун нет. Будем соревноваться без зрителей? Вряд ли. Итальянцы — темпераментные люди, они не лишат себя удовольствия посмотреть «эти сумасшедшие гонки». Посмотреть и горячо поболеть. Так и получилось.

В день стартов снежный вал оккупировали зрители. Им удобно — близко к дорожке. А нам каково? Совершили пробные заезды и поняли — надо быть осторожными: случись падение — не долго угодить не только в снежный вал, но и в неосторожных болельщиков, которые так и норовили сползти по валу поближе ко льду.

Даже никогда не унывающий Володя Пазников и тот возмутился:

— Издеваются что ли над нами! Тут не то что на мотоциклах гоняться — пешком по ледовому кольцу ходить будешь и то кого-нибудь зацепишь!

К счастью, все закончилось благополучно. Никто из гонщиков и зрителей не пострадал, хотя спортсмены, как и полагается, вошли в азарт и больше думали, как выиграть, чем об осторожности.

Первое место занял Габдрахман Кадыров, второе швед Вестлунд, третье — Владимир Пазников, четвертое — я.

После соревнований состоялась встреча с представителями местной мотоциклетной федерации. Итальянцы наговорили нам много теплых слов, приглашали снова побывать в их городе. Каждому участнику вручили памятные призы. Вручая мне кубок, представитель федерации вдруг громко засмеялся. Его земляки тоже добродушно заулыбались. Я не понял в чем дело, смутился, покраснел.

— Не смущайтесь, молодой человек, — сказал представитель, пожимая мне руку. — Нам особенно приятно вручать вам этот приз. Многие болельщики приняли вас за итальянца и особенно горячо желали вам победы...

Облегченно вздохнул. Вот в чем дело. Оказывается, произошла приятная ошибка. Хорошо, что итальянских болельщиков я, в общем-то, не подвел.

Потом еще долго у своих товарищей по команде ходил в «итальянцах». Ребята при случае вспоминали этот забавный эпизод и каждый раз начинали советовать мне, как соответствующим образом подстроиться под местный облик. «А уж в Сибири оставайся сибиряком», — шутили они.

Из Кортина д'Ампеццо наш путь лежал во Францию, в Гренобль, на полуфинал чемпионата мира. Отправились своим ходом: на грузовике — мотоциклы, на «Волгах» — гонщики.

Ехал на заднем сиденье рядом с Геннадием Петровичем Фоминым — общительным, открытым человеком. В дороге такой спутник просто незаменим. Он знал столько забавных и любопытных историй из жизни гонщиков, что оставалось только удивляться. «А помнишь...»— обращался он к сидевшему впереди Габдрахману Кадырову. И начиналась очередная новелла...

Именно в той поездке услышал я рассказ о дебюте за границей Бориса Самородова.

В 1963 году Федерация мотоспорта СССР внесла предложение в Международную мотоциклетную федерацию об организации официальных соревнований на Кубок ФИМ. По решению конгресса федерации пять первых этапов этих соревнований были проведены в нашей стране, а заключительные пять должны были состояться в Швеции и Финляндии. Самородов выиграл этапы гонок в Советском Союзе и ему предстояло продолжить борьбу за рубежом. Надо отдать должное шведам — долгое время они были сильнейшими в гонках по ледовой дорожке. И вдруг появился Самородов. Как потом рассказывали, перед его приездом в Швецию в Стокгольме появилась афиша с такими словами: «Человек, с которым нельзя бороться», «Русский «король льда» — на Королевском стадионе Стокгольма». Не менее громко раздавались и другие голоса: «Шведским гонщикам — былую славу», «Метеор» (так они почему-то называли Бориса) потерпит поражение», «Родина ледяных гонок еще не сказала последнего слова». Шведов лихорадило, а Борису все было нипочем. В городе Вестерос он выиграл все заезды. Предстояли старты в Стокгольме.

Напряжение достигло апогея. В день гонок Королевский стадион был забит до отказа. Шведов волновал вопрос: возьмут ли реванш их любимцы — чемпион страны Билли Андерсон, неоднократный чемпион мира в гонках по гари Ове Фундин, неукротимые Бьерн Кнутссон и Зедерман?

Жители этой скандинавской страны — большие знатоки ледовых гонок. Когда Борис появился на старте, не поверил своим ушам — стадион замер, словно предчувствуя что-то необычное. Надо сказать, интуиция не обманула болельщиков. Только того, чего они ожидали, не произошло. Снова все заезды выиграл Самородов. Но шведы не теряли надежды. Впереди был этап гонок в Гетеборге. Но и последние их надежды рухнули: через несколько дней наш спортсмен увозил на Родину кубок Международной мотоциклетной федерации.

Вот так Борис Самородов попал в «короли» — в короли льда! Это была его первая поездка за рубеж. Но он вернулся из нее с победой.

Когда я дослушал эту историю, долго молча смотрел на бегущую под колеса ленту дороги. «Вот что значит сильный человек», — не покидала меня мысль.

Борис Самородов давно не выступает, но мне посчастливилось его видеть. Какой это был решительный и смелый гонщик по льду и по гари! Нелегко быть первым и зимой, и летом! Весь год за рулем мотоцикла — это трудно, очень трудно. Максимальное напряжение духовных и физических сил. Огромная любовь к спорту позволяла ему всегда быть в форме. Он был настоящим спортсменом, спортсменом до мозга костей, он не любил шаблона, не шел проторенной дорогой, все время искал что-то новое... А какой это человек! Всегда приветливый, улыбчивый, радушный.

...Дорога в Гренобль проходила через альпийский перевал. В самом начале подъема увидели какой-то броский знак и длинную надпись рядом с ним. Машины остановились. Мы вышли, чтобы попытаться расшифровать таинственную надпись. Помогли двое молодых ребят из местных жителей, которые немного понимали по-русски. Узнав, что мы мотогонщики и спешим в Гренобль, они объяснили, что знак и надпись предупреждают автомобилистов, что перевал рекомендуется преодолевать с девяти утра до пяти вечера.

Кто-то посмотрел на часы.

— Э-э, братцы, уже шестой час. Может, переждем до утра?

— Ты оставайся, а мы поедем, — перебил его Габдрахман. — Не для нас это написано, не по-русски. Кто у нас за рулем? Они, если попросишь, и на Эверест заберутся на машинах.

Уверенность Кадырова передалась остальным. Мы снова сели в машины и нетбропливо, осторожно начали подъем.

Местные крестьяне, узнав от ребят, с которыми мы разговаривали, что «русские себя не жалеют», только покачали головами, глядя нам вслед. В этих местах, как нам