Пломбир от Ледяного дракона - Риска Волкова

хоть ходила за мороженным каждый день к нему, а мы виделись всего пару раз. И то эти встречи не назовешь приятными.

Я некстати вспомнила, как меня оба раза тошнило. Вкус у Льда явно так себе, хотя, скорее он просто хотел отвадить Фроську. Или же имеет какие-то другие причины, чтобы говорить подобное.

– Значит, ты думаешь, что все это не правда?

Я кивнула.

– Конечно же.

– Зря, – отчего-то серьезно ответила сестренка. – Он ведь мне еще кое-что рассказал. Но я обещала молчать.

Я нахмурилась. А вот это мне уже не понравилось. Если Фроська обещала молчать и не рассказала сразу, случилось что-то из ряда вон.

– Точно не поделишься?

Она покачала головой.

– Нет, прости…

– И мороженного, как я понимаю, нет?

Она кивнула.

– Нет.

Что ж, браво… Ладно. Буду исполнять приказ верховного и держаться подальше. Надеюсь, все секреты о мороженщике-драконе я узнаю в скором времени и без личного присутствия рядом с ним. А пока лучше пойду готовиться ко сну, выкинув из головы все эти тайны и интриги, которых в моей жизни что-то стало очень много… Лучше подумаю о поцелуе Полоза. И о том, как поговорить с Оресьевым об отмене помолвки.

Я еще немного поболтала с Фроськой, рассказала ей как раз о том, как прошло знакомство с моим будущим женихом, мы немного порассуждали о грядущей погоде и о завтрашнем дне, а после я попрощалась с сестрой и пошла в свою комнату. Я надеялась, что смогу быстро уснуть, когда уже оказалась в постели, однако, спустя полчаса поняла, что это попросту невозможно.

Мне до одури, до темноты перед глазами хотелось пломбира. Хотелось так, что пару раз я подошла к окну, прикидывая, сумею ли выбраться, как в прошлый раз или нет. Это не только настораживало. Это начинало злить. Потому что я понимала, что меня совершенно точно околдовали, привязали к этому клятому мороженному, как щенка к поводку… И что с этим делать я совершенно не знала.

– Так… – сказала я самой себе. – Нужно просто отвлечься.

Я взяла в руки книгу и попыталась читать, но поняла довольно быстро, что это совершенно дурацкое занятие. В голове пульсировало и стучало. Мне грезился пломбир с ореховой посыпкой, я ощущала его тягучий вкус на языке, я представляла, как крошится на моих губах шоколадная глазурь, а еще… Еще почему-то я вспоминала, какое наслаждение испытывала, когда Лед лечил меня своей магией… Вот бы он хотя бы разок еще прикоснулся ко мне этой ледяной силой… Самую капельку, мне же много не надо…

– Сволочь! – застонав, я вскочила с кровати, раскрыла окно, впустив в комнату ледяной ветер и вцепилась пальцами в подоконник. – Ни за что!

Ни за что не приду к тебе! Ты ведь этого хочешь? Об этом сказал Фроське? Так вот, даже не надейся, Ледран Амаэндил Деландис! Я не приду! И от зависимости этой странной избавлюсь.

Ночью мне стало хуже. Я чувствовала, как уходят жизненные силы, как тело сковывает необычная слабость, как ломает мышцы, и как хочется одного – лекарства… Лекарства, которое мог бы мне дать Лед. Апогеем всего стала лихорадка. Ежась от озноба, я накинула теплый халат и спустилась на кухню, чтобы сделать себе горячего чаю с малиной.

– Финни? – оказывается, мама тоже была здесь.

Сидела в кресле и читала какую-то книгу. Заметив меня, она почти сразу же поднялась с места и коснулась прохладной рукой моего лба. Она с детства каким-то неведомым чутьем всегда могла определить, когда я болею.

– Ты вся горишь!

– Простыла, наверное… – соврала я.

Пока волновать родителей происходящим между мной и Льдом я не хотела.

– Нужно вызвать целителя! Я пошлю за доктором Новозорским… – начала было она, но я сказала матери, что пока не надо спешить.

– Думаю, это простое недомогание. Горячий чай с малиной и медом обязательно поможет и, вот увидишь, я наутро проснусь здоровой!

Мама скептически посмотрела на меня, но все же кивнула и после помогла мне заварить чай и даже отнесла его наверх в мою комнату.

– Ложись, милая, спать… Сон – лучшее лекарство.

Я обняла ее, попрощалась и, поудобнее устроившись на подушках, попыталась расслабиться. Горячий чай и правда хорошо помогал от лихорадки. Трясти меня перестало, вместо этого озноб сменился жаром и слабостью. И все больше, все нестерпимее пульсировала мысль о том, чтобы прямо сейчас выскочить на улицу и пойти за проклятым пломбиром… Уснуть было очень сложно.

Уже под утро, когда я промучилась несколько часов, я увидела, как сквозь оконное стекло, проникает, будто его не было, и тянется тонкая ледяная нить. Сияющая, искристая. Как хотелось подойти к ней… Коснуться ее… Силой воли заставила себя остаться в постели, глядя, как нить застыла посреди комнаты, а после вдруг стала заворачиваться причудливыми волнами, и вскоре прямо в воздухе застыла прозрачная и сияющая ледяная роза. Самая прекрасная роза на земле! Как хочется ощутить ее прохладу в руках…

Стиснув зубы, отвернулась к стене, стараясь даже не смотреть на вожделенный цветок.

“Не дури! Хуже только себе делаешь!” – раздался в моей голове такой знакомый голос.

От бессилия застонала. Как же хочется, чтобы это все закончилось…

– Катись к черту! – прошептала, даже не надеясь, что тот, кто послал розу, меня услышит.

Однако я ошиблась, когда получила ответ.

“Я ведь уйду…”

– Мне все равно! – процедила, чувствуя, как беззвучные слезы катятся по щекам.

Роза пропала, растворившись в темноте комнаты. А мне стало так плохо, как не было еще никогда.

ГЛАВА 10

Я болела уже пятый день. Выныривала из какой-то темной пучины на пару часов, потом снова в нее проваливалась. И в этой темноте мне чудились удивительные существа – драконы. Их было двое… Снежно-синий, крупный и шипастый, с пронзительным и острым взглядом, а другой аметистовый, сверкающий, словно драгоценный камень. Вот только у этого аметистового дракона был странный, будто запорошенный инеем гребень, а еще он был заметно мельче, чем синий.

Драконы летали в небе, игрались и будто бы в шутку обдавали друг друга огнем…

Открыла глаза, делая судорожный вдох. Темнота… Сейчас ночь? А посреди этой темноты опять красуется ледяная роза. Впрочем, она и вчера появлялась и позавчера… Целитель прописал мне травяные настои и сиропы, но они мало чем помогали. А вот роза могла бы стать исцелением. Если бы я решилась ее коснуться. Я знала это наверняка. Знала и продолжала терпеть.

Попыталась перевернуться на другой бок, но сил не хватило даже на это.