Пионерский гамбит — 2 - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно в библиотеке, там обычно никого нет, — пожал плечами Мамонов.
— О, в библиотеке, отлично! — я посмотрел на Алика. Тот оттопырил губу и кивнул. — Тогда до завтра, ага?
— Только я не сразу приду, а только когда пленка проявится, — сказал Алик, развернулся и походкой уставшего Буратино двинулся к выходу из клуба, где уже собралась небольшая куча-мала из желающих выйти.
— Он бы мог составить отличную пару с нашей Друпи, в смысле, Анастасией, — ухмыльнулся я.
— Только Олеже не говори, — хмыкнул Мамонов.
— Да не, я не в этом смысле, — отмахнулся я. — Тоже говорит так, что непонятно, радуется он или злится.
Марчуков нагнал нас рядом с волейбольной площадкой. Запыхался, аж красный весь.
— Ну как, подарил цветы? — спросил я.
— Не… — помотал рыжей головой Марчуков и крепко зажмурился. — Рядом с клумбой встали вожатки, важный разговор у них, нового инструктора по плаванью обсудить. Не куриную слепоту же дарить…
— А что, у нас новый инструктор по плаванью? — спросил я.
— Да блин! — Марчуков остановился и возмущенно всплеснул руками. — И ты тоже туда же!
— Да ладно ты, не злись, — я хлопнул приятеля по плечу. — Хочешь, завтра сбежим за территорию, полевых цветов ей наберём. Или в дом отдыха за пионами проберется. А?
— Слушай… Я это… А она точно нормально это воспримет? — лицо Марчукова стало озабочено-взволнованным. — Ну, там, решит, что я к ней это… Скажет, влюбился…
— А ты разве не? — хохотнул Мамонов. — Да ладно ты, Олежа, чего покраснел-то сразу? Это со всеми бывает…
— Тебе легко говорить…
Я отвлекся от разговора про любовь, потому что увидел в глубине лесочка дощатый домик, над крыльцом которого было написано «БИБЛИОТЕКА». Ага, значит именно там мы завтра и заседаем… Хм. Правда есть нюанс — я понятия не имею, как делаются стенгазеты. Все мои познания в этой области заканчиваются на сцене из «Понедельник начинается в субботу». Что-то там про букву «К» в заголовке «За передовую магию». Да и мой журналистский опыт… Я попытался вспомнить, писал ли я хоть когда-нибудь вообще хоть что-то для газеты. Навскидку вспоминалась только коротенькая заметка про разруху на лыжной базе, которую я писал для универовской газеты «Вестник науки». Интересно, как я собираюсь вообще выпускать газету с таким «внушительным» багажом знаний?
— Слушайте, а в нашей библиотеке есть газеты и журналы? — спросил я.
— А? — хором спросили Мамонов и Марчуков.
— Ну, «Пионерская правда», там… — я пожал плечами и неопределенно покрутил рукой.
— Ты вообще слушал, о чем мы говорили? — набычился Марчуков.
— Про цветы для Анастасии…. — осторожно сказал я.
— А ещё друг называется… — Марчуков обиженно отвернулся. Эх, всё-таки он ещё совсем как ребенок, конечно. Хотя иногда и рассуждает, как взрослый.
— Извини, Олежа, задумался, — примирительно проговорил я. — А про что вы говорили?
— Ни про что, — выпалил Марчуков, все ещё глядя в сторону. Помолчал продолжил. — Про мертвеца у столовой. Гриня из третьего отряда сказал, что у него бабка таких прогонять умеет. Шепчет что-то над водой, потом надо ее разбрызгать у порога, и тогда он пройти не сможет.
— Олежа, ты вроде уже взрослый, а в сказки веришь, — вздохнул я и посмотрел на Мамонова. Но лицо у него было на удивление серьезным.
— Ну почему сразу сказки? — сказал он. — Мне когда лет семь было, я постоянно болел, а врачи не могли ничего сделать. И тогда мама меня свезла к бабке. Та пошептала-поплевала, и я сразу на поправку пошел. И не болел больше потом ничем, кроме простуды.
— Вот! — Марчуков остановился рядом с крыльцом нашего отряда. — Фома ты невернующий, Кирюха!
— Так, спокойно! — я задумчиво почесал в затылке. — Допустим, бабка этого Грини и правда умеет что-то такое шептать. Но где мы, а где его бабка! Что нам теперь, из лагеря сбегать, чтобы ехать ее искать что ли? Она где живет-то хоть?
— В Ольховка или в Ореховке, я не запомнил… — Марчуков наморщил лоб. — Так Гриня говорит, что он ее заклинание подслушал и знает! Только надо воду из колодца и землю с могилы.
«Час, блин, от часу не легче! — подумал я. — Вроде пионеры же и все такое… Откуда эти дремучие суеверия?»
Впрочем, при чем здесь пионеры? Можно подумать, в моем собственном времени вполне взрослые люди не страдают такой же фигнёй, отдавая кучи денег разным тарологам, колдунам в двенадцатом поколении и прочим энергуям-шарлатанам. А тут… В каком-то смысле даже приключение — найти воду из колодца и сходить на кладбище. Авантюра не лучше и не хуже, чем за пионами в дом отдыха соседний пробраться.
— А где здесь, например, ближайшее кладбище? — спросил я.
— Наверное, рядом с Лисяновкой, — задумчиво проговорил Марчуков.
— Далеко это отсюда? — деловито поинтересовался я.
— Да нет, автобус же по дороге проезжает уже после поворота, — ответил Мамонов. — Ну может полтора…
— А в Лисяновке этой колодец есть? — я отошел от крыльца к скамейке, приятели последовали за мной.
— Там колонка, — Марчуков почесал в затылке.
— Есть там колодец, — Мамонов уверенно кивнул. — Старый, на отшибе.
— Отлично, годится, — уверенно сказал я. — Значит так, парни, есть идея. Пока все будут на танцах, выбираемся за забор и топаем к этой Лисяновке. А, да, надо только захватить банку для воды и что-нибудь, куда можно могильной земли насыпать…
— Кирюха, ты что, серьезно сейчас это предлагаешь? — глаза Марчукова стали большими и круглыми.
— А то, — хмыкнул я. — Приключение-то на час максимум, сбегаем за магическими ингредиентами, передадим их твоему Грине, пусть шепчет, что там нужно, потом прогоняем твоего разноглазого мертвеца. Профит. И даже можем еще потанцевать успеть.
— На кладбище ночью? — пробормотал Марчуков и помотал головой, будто отгоняя плохие предчувствия или сидящих на разных плечах плохого и хорошего советчика.
— А что такого? — я пожал плечами. — Там в это время никого нет. Ну, в смысле, живого, конечно.
— Ааа, ты шутишь так? — настороженно протянул Марчуков.
— Ничего я не шучу, — я глянул на приятеля исподлобья. — Олежа, я серьезен, как никогда! Меня этот разноглазый хрен вообще не беспокоит, если честно. Ну, шляется тут какой-то, со столовской тетей Любой какие-то шашни
