Печать богини Нюйвы - Екатерина Рысь

Наевшись, пострадавшие от произвола поганца Сян Ляна и его бешеного племянника вознесли хвалу благородному предводителю Лю и тут же принялись жаловаться на проклятие, насланное плененной хулидзын.

– Что они такое говорят? – моментально насторожилась Татьяна.

Братец Синь воспринял ее вопрос как приказ, требовательно взмахнул веером, и соратники приволокли местного жителя из тех, кто поприличней выглядит. Чтобы, стало быть, не оскорбить взор небесной девы. Но при виде еще одной белокожей и среброглазой посланницы самого Яшмового Владыки бедолага разучился нормально говорить. Из его бессвязного щебетания Таня сумела понять лишь то, что Люся действительно была какое-то время в Фанъюе, а теперь ее увез лютый Сян Юн, чтоб ему пусто было, психу кровожадному. Но братцу Синю, который выцедил из бормотания гораздо больше, история с хулидзын не понравилась совсем. В качестве «благодарности» погорелец получил носком сапога под зад и таким образом уверился, что мятежники Лю Дзы – исключительного милосердия люди, за такими можно и в огонь и в воду идти. Раз не зарубил на месте, значит, человек хороший.

– Что с ней сделает этот Сян Юн? – не на шутку встревожилась Татьяна. – Он ее не убьет?

– Не думаю, – уверил ее Цзи Синь. – Напротив, выходит, что он ее спас.

И очень поэтично заметил: дескать, жизнь такова, что Синий дракон восседает рядом с Белым тигром, то бишь хорошее всегда соседствует рядом с плохим, добро – со злом, а радость – с несчастьем.

– Сян Юн спас небесную лису от издевательств черни – это хорошо, но замыслы этого человека темны и ведомы лишь Яшмовому Владыке. Такая вот он непредсказуемая личность, – сказал Цзи Синь и многозначительно посмотрел на Тьян Ню.

Татьяна и рада была бы подробно расспросить Яшмового Владыку насчет планов Сян Юна, только возможности такой она не имела.

– Мне без сестрицы никак нельзя возвращаться, – уклончиво заявила она. – Иначе нас накажет этот…

– Владыка Северного Ковша?

Цзи Синь был поражен.

– Ну-у-у… что-то в этом духе.

– Неужто она так сильно набедокурила на Небесах?

«Пока нет, я надеюсь, – печально вздохнула Таня. – Но Люся у нас такая – она может».

Разговоры про древних китайских богов ее весьма смущали. Это папа придумал бы красивую историю с участием повелителей грома и молний, с тиграми и драконами во второстепенных ролях. С его-то знаниями! Татьяна же хоть и любила Китай, но так глубоко в истории и мифологии никогда не копалась. А уж Люся… Что она наболтает бешеному Сян Юну – одному богу ведомо.

– Я бы на твоем месте, сестрица Тьян Ню, испросил бы совета у богини Западного Неба Сиванму. Или даже у Матушки Нюйвы. А?

– Хорошая… мысль, – согласилась Таня. Осталось только сделать так, чтобы богини ответили.

От похвалы своим умственным способностям братец Синь тут же расцвел, словно гибискус. Оно и понятно: одно дело – советы давать побратиму и совсем другое – небесной деве.

Татьяна и Лю Дзы

Лю вернулся из Фанъюя задумчивый, но решительный, а на известие о том, что небесную лису увез Сян Юн, только головой кивнул: мол, знаю уже.

– Не знаю даже, хорошо это или плохо для твоей сестры, Тьян Ню, да и для Сян Юна – тоже, – молвил он с видом человека, у которого не получился приятный сюрприз для дорогого гостя. – Он такой, понимаешь… – и покачал головой, подбирая слова. – Человек внезапного порыва. Конечно, когда он увидел, как небесную лису держат в клетке в борделе, то не смог пройти мимо. Он такой. Город сжег, но деву спас. И убить он ее не убьет, я уверен.

– Почему ты так уверен? Ты с ним знаком? – торопливо спросила Татьяна. Ее почти похороненная надежда воскресла, точно Лазарь по слову Христову.

– Слышал о нем много, – пожал плечами Лю. – Я даже думал присоединиться к войску Сян Ляна, его дяди. Но теперь… – И он коротко глянул на сгоревший Фанъюй. – Теперь друзьями нам с ним не быть. А жаль! Сян Юн – как необъезженный конь, несется, не разбирая дороги, а дядя вместо того, чтобы укротить его, лишь нахлестывает. Взгляни на этих людей, сестренка. Да, они невежественны, грубы и убоги, но это мои люди. У Сян Юна не было никакого права их убивать. Сейчас же, – он тряхнул головой, – они винят в своих несчастьях разом и его, и хулидзын, и Небеса. А она, твоя сестра… Как думаешь, могла она и впрямь проклясть?

Какое-то почти неуловимое мгновение Татьяна колебалась между стремлением добавить красок в их с Люсей сказочную историю и желанием рассказать правду, чтобы снять грех с души. Врать всегда сложнее, ведь ложь требует неустанной заботы о своей сохранности, подпитки и поддержки. Правда живет сама по себе, на то она и правда.

И небесная дева выбрала средний вариант – ни да ни нет.

– Если бы моя Лю Си хотела проклясть, то она бы начала прямо с офицера Шао.

– Ага, – кивнул Лю Дзы и придвинулся поближе. – Я почему-то так и думал. А позволь спросить еще кое-что… – и наклонился почти к самому уху девушки, чтобы шепнуть: – А она, твоя сестра, точно хулидзын?

Губами он почти коснулся кожи, невинно, как бы невзначай, повергнув тем не менее Тьян Ню в смятение. Мятежник – он во всем мятежник! А по его глазам только полная дура не догадалась бы, что спрашивал братец Лю не только и не столько про небесную лису. Хотя ответ уже знал, почти знал.

– Я почему спрашиваю, – тут же отстранившись, совершенно обычным тоном сказал он, будто и не было только что этого интимного шепота. – Если она действительно небесная лиса, как ты говоришь, – это плохо. Даже если она понравилась Сян Юну – особенно если она ему понравилась! – Сян Лян не позволит, чтобы рядом с племянником крутилась какая-то хулидзын. Если повезет, он просто заставит Сян Юна бросить ее по дороге. А если нет… Не у всех хватает почтения к Небесам, чтобы не выпотрошить беззащитную хулидзын. То ли желчь, то ли печень таких лис очень ценится, понимаешь, она на лекарства идет определенного рода. Я точно не знаю. Никогда не было нужды в таких пилюлях.

Упоминание о лекарствах, повышающих мужскую силу, еще сильнее выбило девушку из колеи. В Шанхае лавок, торгующих подобными снадобьями, было, пожалуй, больше, чем зеленных. Из чего только китайцы их не делали – от женьшеня до морских коньков. «Зачем такое сказал? – спрашивала она себя. – Либо припугнуть решил, либо же… еще раз подчеркнуть, что силен во всех отношениях. Ну и кто здесь после этого коварный лис?»

Если бы Лю Дзы выбивал признание под пытками, то Татьяна держалась бы до конца. Но дружелюбное очарование творило с ее волей страшные вещи. Правда рвалась из груди и зудела на языке и нёбе, словно небесная дева объелась жареных баклажанов. И только памятное утверждение Сыма Цяня, что основатель династии Хань отличался редкостным коварством, удержало ее от искреннего признания.

«В любом случае правда никак не спасет Люсю сейчас», – рассудила Татьяна. Лю Дзы не вскочит на коня и не помчится вослед за Сян Юном, а значит, и рисковать не стоит.

– В тяжелую минуту боги послали ей на выручку Сян Юна, значит, спасут и от него самого, – заявила она решительно.

– Ладно, – покладисто согласился Лю. – Как скажешь, сестренка. Ну посиди там пока, – и показал на флаг, рядом с которым предусмотрительный Цзи Синь расстелил циновку. – А я народ распределю. А как закончу, не откажешь мне в любезности? Подашь знамя, когда попрошу? Такой поход начинать надо торжественно. Знамя Небес для Сына Неба, лады?

– Лады! – в тон ему ответила Тьян Ню. Уж очень ей нравилось это его жизнеутверждающее словцо.

Только сейчас Таня поняла, чем так сильно заворожил их с Люсей отца далекий Китай, раз он рвался сюда и душой, и телом. К тому же умудрился заронить в сердца двух своих совершенно разных дочерей интерес ко всему китайскому. Он просто увидел однажды эти живописные горы, озера и водопады, изогнутые крыши и яркие цветы – и не смог забыть до самой смерти. Иначе не застыла бы на устах у профессора Орловского, умершего в далеком северном, залитом кровью городе, такая счастливая, почти блаженная улыбка. В последний свой миг он видел, должно быть, сверкающие струи каскадов маленьких водопадов и радугу над уединенной горной долиной. А может быть, острые пики скал, такие высокие, что дикие гуси, отправляясь на зимовье, пролетают меж ними, словно через исполинские врата? Что и говорить, волшебная страна, где вечно царят покой и мир. По крайней мере, должны царить.

Миром тут, конечно, и не пахло, покоем – тоже, но в сравнении с первозданной красотой природы все человеческие невзгоды меркли. И пока лошади шли по тропе то вверх, то вниз, Таню незаметно покинули все мрачные мысли, беспокойство уступило место надежде. Чем черт… точнее Яшмовый Владыка не шутит, вдруг Нюйва, которая, как утверждает легенда, скромно сидит у подножия трона Владыки, возьмет да и поможет? Взрослые девушки не верят в сказки, но разве не сказка то, что с ним приключилось в Шанхае?