Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова

полностью ваша вина. Нужно было предохраняться. Тогда не было бы полукровок. Это, во-первых. Достойно воспитывать дочь. Вырастить из нее настоящую наследницу, а не паразита с короной на голове. Это, во-вторых.

— Как ты смеешь осуждать Императора?! — глаза мужчины полыхнули яростью.

— Это как с той свадьбой. Если не я, то кто? Он тоже, — я кивнула в сторону Максимилиана. — Осудит. Когда подрастет.

— Да кто ты такая, так говорить с моим отцом? — возмущенно завопил мальчишка. — Замолчи немедленно.

— Или не осудит, — насмешливо протянула я. — Если так, Боже, храни Тиверию.

— Можно подумать, тебе есть какое-то дело до нашей страны, — снова решила вступить в разговор сестричка.

— Людей жалко. Неразумные правители с атрофированной совестью провоцируют революции и гражданские войны. А в них сгорает слишком много хороших людей, которые хотят жить, а не выживать.

— Энираду никогда не женится на ней, — снова подал голос ребенок. — Она злая и некрасивая. Он Лани выберет.

— Флаг ему в руки. Только рада буду, если так.

Лицо принца аж вытянулось от такой моей покладистости. Видимо, ожидал, что я начну спорить. Но затевать словесные баталии с малолетками — себя не уважать. А объяснять ему, как устроена жизнь, должны родители. Княжич выберет ту, на которую укажут. И как бы ни была добра и красива его родная сестра, это не имеет значения в политической игре. Хотим ли мы стать мужем и женой, также, дело десятое.

У меня такого желания не было. Но иррациональная надежда на то, что мой потенциальный жених окажется неплохим человеком, позволяла сохранять самообладание. Возможно, нам удастся найти общий язык. Я ведь в своем уме, в отличие, от сестренки. Главное, чтобы Энираду захотел со мной договариваться. А ведь он может заранее меня ненавидеть.

Такие мысли я старалась гнать от себя.

Жить по принципу: «Я подумаю об этом завтра» претит моему характеру. Однако, сейчас это было самым разумным. Нечего накручивать себя раньше времени. В крайнем случае, у меня станет на одного недоброжелателя больше. Неприятно, конечно, но пока я жива, они не победят. А если умру — перестанет иметь какое-либо значение… для меня, по крайней мере. Так что прорвемся.

Следующие несколько дней прошли достаточно спокойно. Наверное, от того, что на ужины в кругу семьи меня больше не приглашали. Оно и правильно. Мы — не семья. Они для меня — враги. Я для них — инструмент достижения цели.

С камер-фрейлиной мачехи у нас сложились вполне мирные отношения. Горничные были крайне предупредительными, но какими-то зашуганными. От любого резкого звука вздрагивали. Мне их даже жалко было. Но понять, кто их так запугал, не получалось. На расспросы девушки не отвечали, и лишь сильнее вжимали головы в плечи. Хотя, догадки у меня были.

Я старалась как можно больше узнать о стране, в которую попала и о той, в которую мне только предстоит оказаться. Поэтому на изучение истории и культуры Джанната у меня оставалось прискорбно мало времени. Поэтому появление шахди Гаяра в доме моего отца, для меня стало полнейшей неожиданностью, как и цель его прилета.

Он опередил Энираду на два дня, и чуть ли не с порога попросил у Императора руки его старшей дочери для себя, а младшей — для своего отца.

Но что интересно, до моего появления на политической арене, к Ланиссе никто из джаннатцев свататься даже и не думал.

Такое развитие событий, мягко говоря, настораживало. Потому что за то время, что я провела в этом новом мире, мне удалось кое-что узнать о Джаннате. Конечно, на истину в последней инстанции это не тянуло. Мне могли представить не совсем правдивую информацию о соседе Тиверии, сместить кое-какие акценты и сгустить краски. Но, даже, разделив услышанное на два, родина Гаяра показалась мне довольно страшным местом. Там царил религиозный и национальный экстремизм. Они ненавидели талийцев, считая их всех скверной, которую следует уничтожить. Убить несколько миллиардов человек. Их учение требовало предавать смерти даже младенцев. Только за то, что те отмечены несмываемым грехом генной модификации.

Этакий фашизм на канве веры у меня в голове не укладывался. Они же — цивилизованная раса. Должны быть ею, по крайней мере. Прогресс. Гуманизм. Достижения науки и культуры должны были эту заразу истребить. Но оказалось, что нет. Данное течение там процветало вопреки всему, включая здравый смысл.

Я готовилась встретиться с чудовищем, наследником тех, кто довел мирную страну до такого. Мне не хотелось смотреть ему в глаза. Казалось, из них на меня взглянет бездна. И тем страшней оказалось то, что вместо бездушного монстра мне грустно улыбался молодой мужчина до странности похожий на меня саму. Не было в нем ничего жуткого. Наоборот. Он показался мне… родным. Это вызывало бурю противоречивых эмоций. С одной стороны, хотелось шагнуть к нему навстречу, кончиками пальцев коснуться его щеки. С другой — сбежать.

Благо, мне надлежало стоять за спиной родителя, сливаясь со стенкой. Лера Эн-Рин, как образцовый командир, провела подробный инструктаж о том, что нужно делать ее бестолковой подопечной, а чего нет. Суть его сводилась к тому, что я должна демонстрировать безмятежность и достоинство.

Пришлось изображать ледяную статую. Туфли на шпильках этому способствовали мало. Попробуй постой на них долго, когда подобного навыка не имеешь. Одно радовало. Платье нормальное дали. Белое. Из материала, напоминающего лен. Легкого, но надежно скрывающего тело.

Велеречивые заверения в дружественном расположении я пропускала мимо ушей. Формальность. Проявление вежливости и не более. Придворный ритуал.

Просто стояла, потупив взор. Рядом скучал Максимилиан, разглядывая фрески у себя под ногами. Ланисса изо всех сил изображала, не достоинство, а девушку легкого поведения, снимающую клиента. Призывно улыбалась, постоянно касалась волос и старалась принять позу пособлазнительней. Выглядело жалко. Потому что шахди на нее даже не смотрел, а его сопровождающие лишь брезгливо кривились.

А я внезапно поймала себя на мысли, что снова ничего не чувствую по отношению к брату и сестре. Злиться не мальчика не получалось. Ребенок… что с него возьмешь? Он просто копирует старших — их отношение ко мне. Не задумываясь. Наверное, инстинктивно. Наркоманка с разрушенной психикой, также, не вызывала каких-то эмоций. Нельзя же всерьез злиться на оскорбления, которыми щедро разбрасывается невменяемая девица.

Внезапно в стане гостей началась суета. За пару минут они собрали что-то вроде длинного стола, на который разложили уйму разнообразных вещиц. Чего там только не было. Украшения. Безделушки. Предметы, о назначении которых у меня не было ни малейшего представления.

— По традиции моего народа, — сказал Гаяр, глядя мне в глаза. — Я должен сделать