Кровоточащая чаша - Бен Каунтер

Сержант Грэв обогнул мраморную плиту и распотрошил солдата, пытавшегося захватить Сарпедона в прицел дробовика. Повсюду кругом разрывались заряды болтеров, прорезая в воздухе оранжевые огненные следы.

Грохот боя жаром гудел в ушах Сарпедона — он слышал, как кричат бойцы Арбитрес, стараясь найти друг друга, отдаются приказы, или просто раздаются вопли при виде чудовищ, с визгом набрасывающихся с неба.

Отряд Грэва с чудовищной жестокостью прошелся по рядам Арбитрес. Арбитрам на крышах пришлось стрелять не в потрепанных и скованных сражением десантников, а в отделение Хастиса, которое тут же ответило им огнем болтеров, отправив искалеченные тела вооруженных гранатометами арбитров в короткий полет до земли внутреннего двора. К тому времени, как подразделение Грэва достигло фасада храма, более сотни Арбитрес были мертвы, ранены или полностью рассеяны.

Испивающие Душу преследовали убегающих арбитров в храме и на открытом пространстве, зная, что у служителей порядка все еще достаточно бойцов для того, чтобы перегруппироваться и вновь атаковать, если предоставить им такую возможность. Отделение Грэва кумулятивными гранатами быстро вывело из строя БТР, пока отряд Крайдела вырезал арбитров, разбежавшихся по садам.

— Не трогайте экипажи, — распорядился Сарпедон. — Мне не нужно больше трупов, чем того требует необходимость.

Он заметил командный БТР на склоне рядом с кромкой, и быстро пересек иссеченную пулями землю. Библиарий убрал силовой посох в чехол, и одним движением выдрал боковой люк из борта БТР.

Внутри сидел астропат. Старик не выказывал признаков страха.

— У меня для тебя есть еще одно не отправленное сообщение, — обратился к астропату Сарпедон. — Передай инквизитору Фаддею, что мы не те, кем он нас считает. Я знаю, что он не может просто позволить нам свободно уйти, но, в действительности, мы с ним на одной стороне. Если придется, я убью его для того, чтобы продолжить свою работу. Он поймет, что движет нами, поскольку то же движет и им.

Астропат молча кивнул. Сарпедон оставил его в БТР, и скомандовал в вокс, обращаясь к отделениям в храме.

— Истребители не смогут вытащить нас из купола. Нам нужно выбраться на поверхность для того, чтобы нас подобрали. Следуйте за мной.

Руны на сетчатке Сарпедона, обозначающие датчики жизни его штурмового отряда из трех отделений, подтверждающе мигнули. Подразделение Крайдела потеряло двух десантников, и отделение Грэва одного в гуще битвы с Арбитрес. Еще трое, которых некем заменить в обозримом будущем. Сарпедон знал, что еще множество будет потеряно, прежде чем они смогут начать Жатву и Испивающие Душу вновь восстанут. Но теперь они по крайней мере знали, откуда начать. Стратикс Луминае. С этой информацией Орден был на шаг ближе к выживанию.

Карта империи была аранжировкой из отборных драгоценных камней, вырванных из ожерелий и серег знати Стратикса в качестве дани для двора Тетуракта. Драгоценности были выложены на полу юго-западного причала номер три, выбранного центром правления Тетуракта. Юго-западный док три на несколько уровней уходил вглубь одной из пирамид улья, он казался полностью задрапированным в гобелены испарений, тянущихся из инфицированных ран, и наросты из запекшейся крови и гноя, подношения от легионов благодарных одержимых чумой. Темные углы пещерного помещения под причальными скобами и контрольными башнями были до отказа набиты толпящимися в беспорядке фигурами существ, которые совершали паломничество в самое место присутствия своего повелителя, но до сих пор находились в таком благоговейном восторге, что не решались даже приблизиться. Пол загромождали тела тех, кто умер от трепета, и чистая ядовитая жидкость покрывала стены и чудесной капелью падала с потолков.

Тетуракт склонился вперед, сидя в личном паланкине. Четверка зверомутантов, настолько мускулистых, что даже черты их лиц стали неразборчивыми от мышечных складок, поддали платформу вперед, чтобы Тетуракт смог получше разглядеть карту. В центре Стратикс, подобно звезде посередине системы, одиночный кроваво-красный рубин размером с кулак. Миры-кузницы были сапфирами, голубыми как мертвые губы. Планеты на линии фронта, где полки Имперской Гвардии втянуты в смертоносные котлы, заполненные последователи Тетуракта, это жгучие желто-оранжевые опалы. Верные Спасителю миры были бриллиантами, чистыми и твердыми в преданности вождю. На карте присутствовали сотни самоцветов, каждый из которых — важные планеты под властью Тетуракта, каждый наполнен душами, обязанными ему самой жизнью.

Тетуракт был мертв вот уже несколько лет. Его сердце было лишь узлом ссохшейся плоти где-то в запыленной грудной клетке. Лишь разум был в действительности жив, рвясь наружу из-под туго натянутой кожи черепа, и из-под изуродованного лица с ужасными высушенными глазницами. Тело, тонкое и сморщенное, с желтушного цвета кожей, оживлялось одной лишь волей — мышцы давным-давно стали не нужны и атрофировались. Тетуракт был, в прямом смысле слова, созданием чистой силы духа. Он напрямую повелевал теми, кто его окружал. Взять хотя бы простые медлительные умы зверомутантов-носильщиков — он не прилагал никаких усилия, командуя ими. Других Тетуракт контролировал путем манипулирования обстоятельствами, пока у них не оставалось иного выхода, кроме как исполнять все его прихоти.

Болезни — а их было множество, чтобы не дать никому живому испортить его планы — были лишь частью всего этого. Они были катализатором. Настоящим оружием Тетуракта являлась его воля. И эта сила воли выиграла для него могущественную империю, такую, что даже Черным Крестовым Походам редко удавалось достичь большего.

Многие миры на карте обозначались изумрудами, зелеными от потенциала. Планеты, которые лишь начали травматический процесс преклонения перед волей Тетуракта. На части из них о чуме пока лишь стало известно, благодаря агентам Тетуракта, готовым распространить просвещение болезни и на губернаторов, и на отбросы ульев. Другие почти созрели, и Тетуракт вскоре покинет центр власти на Стратиксе, чтобы подарить жизнь инфицированным с помощью колдовства, которое он мог сотворить над заражением.

Один из изумрудов привлек его внимание. Он находился рядом с зоной боевых действий, и предоставил бы большое стратегическое преимущество в укреплении отрезка пространства, который мог легко превратиться в линию фронта по его желанию.

— Полковник, — произнес Тетуракт во тьму, его голосом служил глубокий псионический гул, поскольку он не мог разговаривать собственными давно сгнившими голосовыми связками.

Человеческая фигура с шарканьем вышла к Тетуракту, и склонилась перед паланкином. Она была обмотана окровавленными бинтами, а под ними виднелись лоскутья темно-красной униформы, с искорками серебряной окантовки и грудью, увешанной военными медалями. Полковник Карендин даже до того момента, как чума забрала его, был не многим более, чем мясником — Тетуракт оставил его разум по большей части без изменений, и старый солдат отвечал у него за наблюдение военной ситуации в империи.

— Как обстоят дела с этим миром? — Тетуракт показал паучьим пальцем на стратегический изумруд.

— Эвменикс? — переспросил Карендин голосом, сильно шипящим от слюны. — Он практически готов пасть. Говорят, что губернатор мертв. Арбитрес рассеяны. Ни один корабль не покидал планеты уже много недель. Миллиарды утонули в крови и желчи.

— Тогда он будем моим следующим пунктом назначения, — продолжил Тетуракт, — мне нужен этот мир и с минимально возможной задержкой.

— Если вы отправитесь сейчас, к вашему прибытию планета уже будет подготовлена. Я распоряжусь экипировать ваш флагман к отлету.

— Сделай это. — Тетуракт скрылся обратно в тень паланкина. — наша империя растет, полковник. Подобно болезни, приумножаются наши миры. Ты видишь, как продвигается наше заражение?

— О да, спаситель, — просипел Карендин. Смутный шепот согласия пришел и от паломников, толпящихся в углу. — Как сама чума, чума на звездах!

— Позаботься, чтобы двор мог погрузиться в течение дня, — распорядился Тетуракт, потеряв интерес к лести полковника.

Эвменикс. Прекрасная планета, чтобы ей завладеть, мир-улей, кишащий зараженными, которые восстанут и будут поклоняться ему, когда он пообещает им освобождение. Действительно, такой чудесный мир, который встретит его как спасителя и умрет за него, как за бога.

Сестре Беренике Эскарион было шестьдесят три года. Она провела пятьдесят три из них, посвященная в дочери Императора, её тело готовили, а сознание очищали прилежанием и смирением, чтобы она могла служить солдатом церкви Императора. Девочку забрали из Схолы Прогениум, где растили сирот имперских поданных, и она предстала перед очами проповедников и духовников Министорума. Они наполнили её разум откровениями Императора, но она не испугалась. Она слышал об ужасах отступничества и неверия, которые открывали ворота греху и разложению, но она не отчаялась.