Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

Шла вторая половина июля, до конца практики всего десяток дней оставался, когда Саше удалось выбраться на волю. Можно было уже и не торопиться, да разве усидишь — на крыльях любви Саша летела… Ну, про «крылья», скорее для красного словца сказано, но что торопилась — факт. Натерпелось добраться до телефона, набрать врезавшийся в память номер, услышать знакомый голос… Вот тут-то ее ждал, что называется, облом. Дозвониться удалось лишь с третьей или четвертой попытки, когда и времени оставалось всего ничего. Ответила женщина, вероятно мама:

— Максима нет, он уехал… Куда уехал? Со стройотрядом, на эту, как её… где электростанцию строят.

Что тут скажешь. Осталось одно — разреветься. Саша не стала сдерживаться.

— Борька о тебе спрашивал, — сказала подруге Куракина.

Они вдвоем пили кофе у Саши на кухне. Практика закончилась, впереди был целый месяц полной свободы.

Ленка, должно быть, ничего не знала о загородном вояже брата и подруги, бесцеремонно воспользовавшихся машиной Махмуда-стеклотарщика. Александра о той поездке словом не обмолвилась, Боря, видимо, тоже не счел нужным делиться с сестрой. Тем более, что оба они поступили… не лучшим образом в отношении Ленки, даже не подумав заехать за ней и предложить составить им компанию.

— Похоже, он неровно к тебе дышит, — продолжила Куракина. — Замучил вопросами: как там Саша? Какие у нее планы на каникулы?..

— А чего он сам мне не позвонит?

— Стесняется, наверное. — Ленка ухмыльнулась. — Стеснительный он у нас. Кстати, ты не решила еще, куда податься? У меня предложение: поехали к нам на дачу. Зульку возьмем. До выходных там никого, купаться будем, загорать…

Предложение выглядело заманчивым: вдали от городского шума, пыли и бензиновой вони, быть полностью предоставленным самим себе — это ли не счастье!?

И все-таки, Саша приняла приглашение не сразу. Что-то ее удерживало. Может, просто боялась опять «разминуться» с Максом? Или упоминание о Борисе, одновременно смутившее девушку, и польстившее ее самолюбию?..

— Ну, так как, едем?

— Давай, — согласилась Саша, уступая нажиму подруги. — У своих только отпрошусь.

— Тогда вечером созвонимся, и прямо завтра, с утра — вперед!..

Дачный поселок встретил подруг безлюдьем и какой-то неестественной, пугающей даже, тишиной. Не по-летнему, наглухо запертые двери и окна дачных домиков — так могло выглядеть поселение, оказавшееся в зоне техногенной катастрофы и спешно оставленное жителями, успевшими забрать лишь самое необходимое. Здешние дачники, в большинстве своем, приезжали только на выходные. На два дня поселок оживал, наполнялся шумом-гамом, дымом от мангалов с шашлыками, застольными песнями подвыпивших хозяев и их гостей, чтобы к вечеру воскресенья вновь опустеть, впасть в спячку до следующей пятницы..

Еще бросалась в глаза незащищенность дач. Здесь не было ни высоких заборов, ни сторожевых псов. Удивительно даже, что домики стояли нетронутыми, до сих пор не подверглись нашествию воров и бродяг.

Впрочем, все было еще впереди.

— Как на кладбище, — проворчала Зулька. — Ты куда нас привела, Ленка? Тут вообще-то есть живые люди?

Подруги, нагруженные сумками, шагали по узкой улочке от автобусной остановки к Куракинской даче.

— Тебе не угодишь, — огрызнулась Ленка. — То слишком шумно, то слишком тихо… Сама не знаешь, чего хочешь. А люди здесь есть, не волнуйся. Это только кажется, что нет никого. Наш сосед, дядя Коля, пенсионер — он тут безвылазно торчит…

— Пенсионер, фи! На что он нам сдался!?

Саша с Ленкой рассмеялись — Зулька, как всегда, в своем репертуаре.

— У тебя одно только на уме.

Зуля отмахнулась:

— Да, ну вас, в баню.

— Во, точно! — воскликнула Куракина. — Можно будет баню истопить, попариться.

До бани дело так и не дошло — лень возиться. Да и духота стояла такая, что и парилка не нужна. К тому же рядом, в двух шагах, располагался карьер с чистой проточной водой — настоящее озерцо. Плавай — не хочу. Куракина и ее гостьи, махнув на баню рукой, отправились купаться.

Потом обедали, чем бог послал, пили любимое сухое. Зулька привычно ворчала: мол, опять кислятина эта, нет чтобы взять чего покрепче…

Потом дурачились, подкалывали друг дружку, хохотали до слез, до колик в боку.

Со стороны, кто посмотрел бы — дурдом. Такое нередко случается в девичьих компаниях: стих на них найдет, гогочут, сами не зная над чем. И не говорите им, что «смех без причины — признак дурачины». Ответят: это мужики скучные выдумали.

Так и день прошел.

К вечеру стало ясно: заняться им, собственно говоря, не чем. Достали карты, уселись играть в «тысячу» (по-другому «ап энд даун»). Так скоротали остаток дня.

Спать легли все втроем в гостиной (если это наименование уместно для дачной комнатки, весьма скромных размеров), постелив прямо на полу.

Саше не спалось: лезли в голову всякие мысли. В тишине ночи слышались, откуда-то издалека доносящиеся музыка, людские голоса. Поселок и впрямь не был таким безлюдным, каким казался на первый взгляд. У Саши разыгралось воображение, стали чудиться подозрительные шорохи и шаги под окнами. Сделалось страшно: а вдруг в дом вломятся грабители какие-нибудь, или насильники. То обстоятельство, что в поселке, кроме них, были еще дачники, не успокаивало, напротив — тревожило. Неизвестно еще, кто эти люди. Может, приехали встряхнуться некие молодые балбесы, «золотая молодежь», напились и теперь их на подвиги потянет. И некому защитить девушек, разве что сосед-пенсионер придет на помощь…

Рядом мирно сопели во сне подруги, где-то трещали цикады, лягушачий хор исполнял одну бесконечно длинную песню. Саша встала, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Подошла к входной двери, убедилась, что она заперта на замок.

Когда-то давно Саша, подобно всем детям, спасалась от ночных страхов, укрываясь с головой одеялом. Хлипкая дверь была, в сущности, столь же эфемерной защитой. Однако, страх отступил, успокоенная девушка легла и моментально заснула.

И все же, тревога ее не исчезла окончательно, а лишь спряталась на время. Поэтому, когда на следующий день нежданно-негаданно прикатил Борис, Саша не столько удивилась, сколько обрадовалась: теперь есть кому заступиться за их «девичник».

Боря приехал на такси. Сапожник без сапог, он каждый день имел дело с машинами чужими, о своей же пока лишь мечтал. Куракин-старший владел «москвичом», но отцовской машиной Борис пользовался редко. Непристижно. Была б машина, а то — утюг на колесах. Такую таратайку Боря и сейчас мог бы взять без особых проблем. А вот «стоящая тачка» и стоила соответственно. Боре такая, как он выражался, была не по зубам. Пока.