Спецприключения Миши Шерехова - Дмитрий Евгеньевич Наумов

– Будем! – сказал Иванов, и друзья с радостью опрокинули рюмки.

Через пять минут на Вердена было приятно смотреть. Куда девалась бледность лица и суетливые движения рук! Перед друзьями стоял яркий представитель французских спецслужб – спокойный, уверенный в себе человек с горящими хищным огнем глазами. Шерехов для сравнения посмотрел на свои глаза в зеркало и тоже увидел в них блеск, правда скорее горячечный, чем хищный, но это его не расстроило ничуть. Блеск он и есть блеск.

Верден сказал, что машина ждет у подъезда и пора ехать в комиссариат. Друзья привели себя в порядок и надели выходные серые костюмы, что привело в восторг Жака – теперь все трое выглядели совершенно одинаково, как цыплята из инкубатора. Закрыв дверь, спустились вниз и отдав ключ сели в "Ситроен". Водитель с удивлением посмотрел на Вердена, и не мог понять причину удивительных перемен в его самочувствии и внешнем виде.

"Неужели и Верден стал баловаться "травкой", – мелькнула у него шальная мысль и, глядя в зеркало заднего вида на этих безудержно веселых русских, добавил про себя, – хотя с кем поведешься…"

А друзьям были действительно хорошо и, похлопывая друг друга по плечу, они громко поздравляли себя с выполнением ответственного задания Родины.

В комиссариат они приехали, как говориться к "шапочному разбору". Следователь уже заканчивал допрос Сержа и вызвал конвоира сопроводить задержанного в камеру. Верден сориентировался сразу, и попросил следователя оставить их одних с задержанным на несколько минут. Серж сидел на краешке стула, понурив голову. Он уже во всем сознался и просил следователя больше не отправлять его в камеру к "этим двум". В его скромной позе чувствовалась ночная усталость. Жак торжествующе взглянул на Шерехова и по-русски сказал: "Продолжим".

– Гражданин начальник, я уже все сказал, век воли не видать, – от вчерашней уверенности Сержа не осталось и следа.

– Гражданин Жерар, он же Бронк, он же Ашот Карапетян, он же Папишвили, он же "Мохнатый", поскольку вы остаетесь здесь, мы с вами еще разберемся, но у моих коллег, – Верден рукой показал на Иванова и Шерехова, – один вопрос. Кто в России, где и через кого доставляет вам голубую ртуть?

– Вы и это знаете? – застонал "Мохнатый".

– Мы еще много чего знаем, не уходите от ответа", – Жак вел допрос в классической манере французских следователей.

И тут полилось. Шерехов не успевал записывать адреса и явки, пароли и описания внешности. Одно лишь стучало в голове – начало долгого пути утечки голубой ртути находилось в Сочи.

"Почему Соч? За что? – красной нитью проходило болью воспоминаний о прежней командировке в южный город.

Через двадцать минут конвоир увел арестованного в новую одиночную камеру совершенно измочаленного допросом Вердена и три усталых оперативника вышли на свежий парижский воздух. Миссия была выполнена, можно было со спокойной душой уезжать домой. Все было хорошо, но Шерехова беспокоило то, что надо опять ехать в Сочи, город прекрасный во всех отношениях, но пугающий его своим непредсказуемым развитием оперативной мысли при реализации конкретных дел. После последней командировки к теплому Черному морю Мише пришлось восстанавливаться в течение трех месяцев и это отложило на его психику определенные эмоции, которые положительными можно было назвать с очень большой натяжкой.

Вечерний рейс из Парижа с аэропорта Шарля де Голля отправлялся точно по расписанию. Друзей провожал весь комиссариат. Тосты, произнесенные в ресторане, не оставляли сомнений в том, что приезд российских контрразведчиков оставил в душах французских соратников неизгладимое впечатление. Верден рыдал перед трапом и просил сфотографироваться на память. Обмен адресами и оперативными телефонами завершил процесс прощания. На душе у Шерехова было тепло и грустно. Когда еще судьба подарит возможность ступить на прекрасную землю Франции. Сев поближе к иллюминатору, он долго еще махал уплывающим внизу полям и буковым рощам Подпарижья. Но мыслями Миша уже был в Сочи, поскольку знал, что заедет в Москву всего на несколько дней, и то только для того, чтобы согласовать все тонкости реализации непростого дела. В этом был весь Шерехов, не успел вылезти из одной переделки, тут же попадал в следующую. Опер с большой буквы.

«И вечный бой, покой нам только снится»

Небо над Москвой было необычайно чистым. Его голубизна до рези в глазах проникала в тревожную душу подполковника Шерехова. Хотелось расправить крылья и с прощальным криком журавля набрать высоту в этой прекрасной лазури. "Чому я ни сокил, чому не летаю?» – вспомнил из старой песни слова Миша, хотя прекрасно осознавал, что пройдет несколько минут, и он будет там, в этой манящей высоте. Билеты трепыхались в руках, и трап стоял у самолета родных Внуковских авиалиний.

Как и предполагал Шерехов, после прибытия из Парижа в Москве он задержался на три дня и теперь вновь отправлялся в полет в прекрасный город Сочи, где, как известно, необычайно черные ночи. Вот в этой черной ночи Мише и предстояло сделать свое светлое дело. Вернее сказать доделать, поскольку никому кроме него не доверили завершение операции по задержанию группы лиц, безжалостно выкачивающей из родного отечества голубую ртуть. Операцию спланировали достаточно детально. Так детально, что предложили выезжать в Сочи под легендой отдыхающего "нового русского" и настояли на том, чтобы рядом с ним находился спецагент контрразведки, капитан Воронцова, которой в обязанность вменялось прикрытие Шерехова под видом его жены. Линию поведения Воронцовой разрабатывали тщательно, но оставалась масса вопросов, поскольку руководство как-то уходило от отработки линии поведения капитану в период с двенадцати ночи до восьми утра на все семь дней операции. В оперативный паспорт Шерехова поставили штамп о заключении брака с гражданкой Шереховой (в девичестве Воронец) и обоим "супругам" присвоили фамилию мужа Шрейдер, чем окончательно запутали не только Мишу, но и сочинское управление, в которое направили шифровку с просьбой обеспечить автономную работу спецгруппы.

Вероника была видной стройной девушкой с большими грустными глазами. На инструктаже она постоянно обращалась к Шерехову не иначе как "товарищ подполковник" и на все замечания Миши односложно отвечала "Есть" и "Так точно", что придавало определенную пикантность в отношения будущей "супружеской пары". После инструктажа Шерехов пригласил Веронику в ресторан и в течение пяти с половиной часов с помощью хорошего грузинского вина и медленных танцев готовил своего будущего партнера к решению сугубо оперативных вопросов. Они наконец перешли на "ты" и Миша с благодарностью вспомнил своих преподавателей по оперативной психологии. При прощании Миша неожиданно для себя сделал Веронике комплимент, сказав, что у неё прекрасные глаза, на что она,