Дело нервного сообщника - Эрл Гарднер

– Да, конечно. Мне ли не узнать эту сучку. Интересно, как она сейчас себя чувствует? Сообразила уже, что раскрылась перед Энни и тем самым потеряла его?..

– Вполне возможно, – сказал Мейсон, – что чувствует она себя превосходно. Она знает, что вы задержаны в связи с убийством Джорджа Латтса, и ей в голову вполне может прийти идея помочь следствию в этом запутанном деле. И тогда вы будете выведены из игры на длительный срок, а ваш супруг останется в одиночестве, и она снова сможет запустить в него свои коготки.

– Его она уже никогда не сможет окрутить, – ответила миссис Харлан. – Энни не дурак. Он осознал, с кем имеет дело.

– Когда миссис Клаффин и ваш муж были у адвоката? Уточните.

– Думаю, что-то около пяти часов.

– Я просто пытаюсь выяснить, почему, если в деле замешан револьвер вашего мужа, полиция оставила мистера Харлана в покое.

– Потому что у него железное алиби. Он был в своей конторе до четырех с небольшим. Затем помчался за Рокси и повез ее к адвокату. У адвоката они пробыли до половины седьмого. Очевидно, мистер Мейсон, вы нагнали на них страха. Эта ваша придумка с иском за причинение косвенного ущерба просто восхитительна. Я так поняла, адвокат Рокси очень озабочен. Ну, а Рокси, та вообще впала в панику – ее взгляды на любовь очень либеральны, но этим ее вольнодумство и ограничивается. Когда речь идет о деньгах, эта стерва превращается в кремень.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Что вы сказали полицейским?

– Ничего.

– Ничего?

– Ровным счетом ничего.

– Не ответили даже на предварительные вопросы?

– Нет, почему же. Я сказала им, что была в салоне красоты – все равно они это установят. Тем более, что прислуга знала, где я нахожусь. Но, кроме этого, я им ничего не сказала. Я заявила, что была занята одним личным делом, про которое ничего не могу рассказать.

– Значит, даже о том, что…

– Мистер Мейсон, я не сказала им ничего!

– Правильно, – одобрил Мейсон. – И не говорите ничего, пока мы не выясним, где находимся и что за почва у нас под ногами… Хотя это может оказаться весьма неприятным делом.

– Ничего, – улыбнулась она. – Я переживу. Я теперь все переживу.

– Ладно, по-прежнему держите язык за зубами, а я сделаю все, что в моих силах.

Адвокат дал знак надзирательнице, что собеседование закончено, посмотрел, как уводили Сибил Харлан, прошел к телефону и позвонил в контору Дрейка Гарри Блантону.

– Я хочу знать, где были определенные личности в половине пятого вечера третьего числа. Сможете установить?

– Конечно. Это будет стоить денег, но я могу получить информацию, если это вообще возможно. Конечно, временами приходится полагаться на ничем не подкрепленное честное слово субъекта, отвечающего на вопрос, где он был.

– В этом случае я желаю точно знать, что нет никого, кто бы мог подтвердить его слова, – сказал Мейсон.

– Понял, – сказал Блантон. – Давайте имена, мистер Мейсон. Сделаем все, что в наших силах.

Мейсон извлек из кармана список.

– Герберт Докси, зять Джорджа С. Латтса, Рокси Клаффин, Энрайт Харлан, Езекия Элкинс, директор «Силван Глэйд Девелопмент Компани», Реджерсон Неффс, тоже директор, Клайв Ректор, еще один директор.

– Хорошо. Что-нибудь еще, мистер Мейсон?

– Пока хватит. Займитесь этим. Да, вот еще что: из револьвера, из которого был убит Латтс, стреляли трижды. Одна из пуль поразила Латтса в грудь. Постарайтесь выяснить, где были произведены два других выстрела.

– Вот по этому пункту, боюсь, мы пока ничего не сможем выяснить, – сказал Блантон. – У нас есть контакты и связи, но над этой задачкой бьется вся полиция.

– Что ж, постарайтесь натянуть полицейским нос, – сказал Мейсон и повесил трубку.

Глава 10

Гамильтон Бергер, окружной прокурор, тяжело поднял свое грузное тело, услышав, как судья Хойт провозгласил:

– Слушается дело «Народ штата Калифорния против Сибил Харлан»!

– Ваша честь, – сказал Бергер, – это предварительное слушание. Целью его является установление факта совершения преступления и, если таковой факт имел место, есть ли вероятность, что в совершении его замешана подзащитная. Обычно предварительные слушания проходят быстро, без излишних бюрократических проволочек и ненужной казуистики. Но в тех случаях, когда интересы другой стороны представляет адвокат Перри Мейсон, мы обречены на представление с использованием юридической пиротехники, фарсовых перекрестных опросов, драматических откровений и целой серии процедурных оттяжек и задержек – всего того, что, по глубокому убеждению прокуратуры, не должно иметь место на предварительном слушании. Поэтому я решил лично провести эти слушания, дабы избежать подобной театральщины.

Судья Хойт бросил суровый взгляд на Мейсона.

– Суд не намерен ни в коей мере лишать подзащитную ее законных прав, но признает, что в некоторых случаях предварительным слушанием действительно ловко и искусно манипулируют, так что дело выводится далеко за рамки закона. Вы хотите что-то сказать, мистер Мейсон?

– О нет, ровным счетом ничего, – ответил Мейсон, сохраняя на лице выражение ангельской невинности. – Но я надеюсь, суд не желает сказать, что защита лишается права задавать вопросы?

– Конечно, нет, – отрезал судья Хойт. – Однако допросы должны вестись с соблюдением правил приличия, а также строго в рамках закона и принятых процедурных правил.

– Благодарю вас, ваша честь, – ответил Мейсон с таким видом, будто в жизни не слышал ничего более радостного.

– Начинайте, – бросил судья Хойт окружному прокурору.

Поведение Мейсона его явно разозлило, но у него не было ни малейшей зацепки, чтобы придраться хоть к чему-нибудь.

– Вызываю доктора Джулиуса Оберона.

Доктор Оберон занял место свидетеля и представился суду как врач, хирург, коронер и специалист в области патологии. Он подтвердил, что производил вскрытие тела Джорджа С. Латтса.

– Какова установленная вами причина смерти?

– Смерть наступила вследствие того, что выпущенная из револьвера тридцать восьмого калибра пуля пробила грудную клетку и частично рассекла сонную артерию.

– Именно это и явилось причиной смерти?

– Да, сэр.

– Где находилась пуля?

– Я нашел ее в теле убитого, когда выполнял вскрытие.

Доктор Оберон извлек из кармана небольшую склянку и сказал:

– В этот фиал я лично положил извлеченную из тела пулю вместе с запиской за моей подписью, после чего пузырек был запечатан. Пуля из фиала извлекалась только раз, чтобы дать возможность эксперту в области баллистики осмотреть ее. После чего она была возвращена на место, и фиал снова запечатали.

– Была ли смерть жертвы мгновенной?

– Думаю, покойный мог сделать еще несколько шагов.

– Принимая во внимание, что тело было найдено лежащим вниз головой на ступенях лестничного пролета, можно ли из характера ранения вывести, что раненый двигался в сторону лестницы до того, как его настигла смерть?

– Да, покойный вполне мог пройти несколько верхних ступеней пролета, потом упал.

– Какова была траектория пули?

– Она была направлена вверх. Покойный стоял лицом к лицу со своим убийцей, который, вероятнее всего, держал револьвер на уровне бедра.

– Вы установили время смерти?

– Да, сэр. Мистер Латтс умер между четырьмя двадцатью и четырьмя сорока пополудни.

– Как вы это определили?

– По температуре тела и состоянию пищи в желудке.

– Ваши профессиональные приемы в состоянии подсказать, когда была поглощена пища?

– Нет, время приема пищи было установлено по показаниям свидетелей.

– Тогда мы не будем обсуждать с вами этот вопрос, – сказал Бергер. – Можно приступать к перекрестному опросу.

Судья Хойт сказал:

– Теперь, мистер Мейсон, защите предоставляются все ее законные права, но я должен предостеречь вас, что суд не потерпит никаких не относящихся к делу вопросов. Вопросы защиты должны касаться тем, затронутых в вопросах обвинения.

– Вопросов нет, – ответил Мейсон.

Судья Хойт нахмурился.

– Вызовите Герберта Докси, – сказал Гамильтон Бергер.

В зал вошел Докси и занял свидетельское место. Он назвал себя, указал степень своего родства с покойным Джорджем Латтсом, засвидетельствовал тот факт, что встречался с покойным в день убийства, что его последний контакт с усопшим состоялся, когда они оба покинули здание корпорации и направились в ресторан, где мистер Латтс съел тарелку овощного супа, гамбургер с луком и кусок тыквенного пирога, а также выпил чашку кофе.

– В какое время это происходило?

– В три двадцать пополудни.

– Что было после?

– Мистер Латтс сказал, что у него еще есть дела, и я отправился домой один.

– Вы уверены, что точно назвали время?

– Да, сэр.

– Почему?

– Я смотрел на часы.

– Где?

– В ресторане.

– При каких обстоятельствах?

– Я сверил свои часы по электрическим часам на стене.