Девять жизней Кота Баюна 1. Сказ 1. Дети подлунного света - Александр Михайлович Окольников

– По три щепотки на брата.

– Думаешь, хватит?

– Полагаю, что да, если не растеряют соль прежде боя.

– Эх, лишь бы хватило.

– Не боись, хватит.

Их разговор прервал крик, донесшийся со стороны ворот:

– Дозорные запалили в поле костры!

– Ого, это не дозорные, смотри, как за лесом полыхнуло!

Протяжно и заунывно затянул песнь Молчан.

– Прячьтесь! – выкрикнул Богуслав, ныряя под телегу, где уже сидели на корточках пыхтящие старцы.

В этот момент поселение, озарённое заревом дальнего пожара, заполонил шелест множества крыльев.

* * *

– Величественный! – Баюн с Водяницей стоял на широкой кочке, вокруг которой побулькивала топь. В свете луны перед ними возвышалось массивное строение, по форме походившее на слепленный из песка замок. – Только не могу понять, из чего он слеплен. Глина?

– Торф.

Девушка всё ещё была очень слаба. На благо, совсем недолго дремавший Кот с легкостью донес её на себе, как и в прошлый раз, обратившись конём.

– Мы тут утонем.

– Я – нет, – она хмыкнула. Воин вопросительно покосился на неё. – Ты тоже не утонешь, я проведу.

– Идём на руки, донесу.

– Э-э, нет, – Водяница улыбнулась. – Мой дом не только замок отца, но и всё это болото. Она шагнула вперед и скрылась под водой.

Через несколько мгновений к Баюну подплыла кочка. Кот проверил её на устойчивость и шагнул. Приплыла вторая, третья.

– Он больше, чем я думал, – воин стоял с задранной головой на высокой насыпи, на которой и был воздвигнут замок. Позади осталось бесконечное болото. Кочки одна за другой мелькали в глазах, стоило только смежить веки. Воин думал, что им не будет конца. Ещё больше тревожил неусыпный взгляд, наблюдавший за путником прыгающим по клочкам суши, откуда-то из глубины.

– Всё, котейка, прощай!

– О чём ты? – Кот удивленно уставился на воду, откуда под затихающее бульканье и доносился приглушенный голос.

– Я туда не пойду и тебе не советую.

– Эй, ты чего? Водяница?! Княжна!

Ответа не последовало. Баюн ещё некоторое время подождал, но понимая, что остался один, вновь перевел взор на замок, размышляя как проникнуть в него незаметно. Тратить Силу, изрядно потрёпанную недавним боем и последующей скачкой, не хотелось, но другого выхода не было. Он потрогал стену, которая, будучи торфяной, должна была легко поддаться латной перчатке, но строение оказалось на удивление твердым, ничуть не уступающим упругости камня. Кот вздохнул, подпрыгнул и обернулся пичужкой, которая стремглав помчалась к чернеющей над головой бойнице. Первое окно, второе, слух Баюна подсказывал, куда нужно лететь. Когда мягкие лапы чёрного, как ночь, кота бесшумно вступили в прореху в стене, до его подрагивающих ушек донеслись голоса, будто бы не говорящих, а журчащих между собой:

– Не бойся, дочка, – из темноты зала тек басовитый голос горного водопада. – Кроме меня да слуг тут никого нет.

– А где твой гость? – интересовался журчащий ручеёк.

– Не ведаю.

– А его создания?

– Улетели за новыми слугами. Скоро мой замок вновь наполнится величием и…

– Ха! – Водяница плавно шагнула вперед. – Ты до сих пор не понял, что это уже не твой замок, а его.

– Дочка… – бывший хозяин засопел басом, булькая своим огромным водянистым животом, в котором плескалась мелкая рыбешка, да плавало несколько головастиков.

– Отдай мне его! – молода княжна, обласканная тусклым лунным светом, наступала на раскисшего отца. – Пока он не выведал о твоём секрете.

– Дочка… – вновь промямлил Водяной.

– Отдай, я сохраню, спрячу.

– Дочка, – зло рыкнул поднявшийся Трясинник.

Княжна попятилась, замечая слева от себя колыхание тьмы. На этот раз девушка успела вовремя. Косой удар когтистой полупрозрачной руки пронёсся мимо её лица. Водяница бросила мимолетный взгляд на отца – тот был удивлен не меньше её, а значит, засада была спланирована отнюдь не бывшим хозяином замка на болотах. Она вновь увернулась от удара и, направив ладони в сторону полуночницы, той самой, что совсем недавно полакомилась её Силой, ударила водными потоками, отшвыривая призрака к стене.

Дивясь, насколько оказывается сильна его недавняя спутница, Баюн, стелясь по бойнице, подполз ближе, раздумывая – вмешаться или на этот раз остаться наблюдателем, как и положено лазутчику. Для начала нужно было выяснить, где находятся похищенные дети.

Тем временем бой продолжался.

– Отдай мне его! – водяница с мольбой взглянула во встревоженные глаза отца. – Иначе мне её не одолеть!

Княжна дрогнула, водный поток, извергаемый из её ладоней, иссяк. Ночница тут же воспользовалась этим и атаковала обидчицу, метя той в голову. Не попала, но несколько раз задела руки девушки, отчего по залу разлетелись капли, а сама княжна пошатнулась, запинаясь, и упала на пол, с ужасом смотря на нависшую над ней тень.

Больше Кот не медлил. На пол тронного зала вступил воин в агатово-чёрных латных доспехах. Услышав призывный шелест клинков, выпрыгнувших из притороченных на спине воина ножнах, полуночница остановила занесенный удар и, оставив недобитую жертву, скользнула к новому противнику. Не принимая боя, призрак растворился в воздухе за миг до того, как в том месте оказался клинок с оскаленной кошачьей мордой, чтобы тут же возникнуть за спиной противника. Баюн был не то, что не готов к такому повороту, он ждал его. Его второй клинок, выкованный в кузнях Ирия, обласканный лучами Даждьбога, не промахнулся. Разрубленная пополам ночница удивлённо прошипела: «Жжётся!» – дико взвыла, казалось, сотрясая основы замка, и заставла Кота отскочить.

– Какая же ты приставучая!

По обнаженным мечам скользнул лунный свет, стекающий с острия клинков на пол. Посланник Макоши протёр глаза, не веря своим очам. Вместо одной ночницы, перед ним появились два призрака. Правда, они были слегка прозрачнее первой и, Кот чуял, что слабее, но радости это не прибавило – дети лунного света атаковали всё так же стремительно.

Баюн закружился в смертельном хороводе, у которого был только один исход. С каждым новым метким ударом ночниц становилось всё больше и больше. Каждая из них была слабее предыдущей, разрубленной Котом, но все вместе они могли в скором времени добиться желаемого. Воин сражался, принимая удары острых когтей на свои клинки и латы. Он понимал, что слабеет и остаётся единственный путь. Конечно, он мог и сбежать – обернуться пичужкой и упорхнуть в окно, – но слово, данное Богуславу, держало крепче кандалов. Нужно выручить детей.

Наконец он решился. Отогнав от себя особо ретивых призраков, разрубив самых сильных, он отпрыгнул назад и сорвал с головы шлем. Изумрудные глаза уставились на замедлившихся призраков. Зрачок увеличился, словно желая поглотить их всех. Не помня себя от ярости, Баюн начал водит головой из стороны в сторону, выцеливая замирающих противников.