Любовница №2358 (СИ) - Семенова Лика

Я ее не слушала, лишь любезно кивала в ответ. Почти наизусть знала все, что она может сказать. Их речи шаблонны, просчитаны. Серена! Они настоящие сирены из старых мифов — завлекают пением и вытрясают деньги, слушая писк коммуникаторов. Девушка изо всех сил нахваливала модные новинки, провожая меня вдоль редко размещенных стоек. Здесь как в ресторане: чем реже — тем дороже. И легкая фоновая музыка.

Я медленно шла вдоль вереницы кружева, перьев, страз, атласных шнуровок, невесомого газа, касаясь кончиками пальцев нежнейших тканей. Что ему нравится? Какие цвета? Какие фактуры? Кружево, хлопок, шелк? А может он вовсе не желает видеть белья? Или напротив — тайна с головы до ног, чтобы было приятнее «распаковывать подарок»? Я не знала ничего. Остановилась возле красного кружева. Если придерживаться теории Дарки, под невозмутимой личиной скрывался вулкан. Что может быть провокационнее красного… Я задумчиво вертела в руках легкий вышитый корсет, кокетливо украшенный рюшами. В чем-то старомодный, архаичный, но в то же время дерзкий и пикантный.

Девушка расплылась в блаженной улыбке:

— Безупречный вкус, мисс. Есть полный комплект: трусики, пояс, чулки… и халатик, — при слове «халатик» ее окончательно разморило. От зависти.

Я вновь взглянула на корсет:

— Вам нравится?

— Я бы сама такой купила, мисс, но…

Она не договорила. И без того понятно — для нее это слишком дорого. Одни трусы стоят больше, чем ее месячное жалование.

— Несите все.

Я не хотела рассматривать, придираться. Вещи отменные — лучше просто некуда. Продавщица направила на меня примерочный сканер и ушла выбирать нужные размеры. Вскоре выложила на столике все, что полагалось, включая дивный короткий халатик из натурального шелка.

Коммуникатор неожиданно завибрировал, отдавая в руку. Я вздрогнула, приняла входящий вызов. Мартинес…

— Мисс Абьяри, почему вы исчезли из зоны покрытия?

— Что? — я усиленно делала вид, будто не понимала ни слова.

Мартинес не стал играть в эту игру:

— Мисс Абьяри, я жду вас на парковке торговых галерей. Поторопитесь с покупками и спускайтесь.

Я сглотнула и едва шевелила губами, чувствуя, что внутри все оборвалось, задрожало:

— Я уже спускаюсь, агент.

Кажется, меня ждет мало приятного.

21

Мартинес встретил меня хмурым лицом, если про его лицо вообще так можно сказать. Оно не отличалось от того, что я видела вчера или сегодня утром, как не отличается застывшая маска. Я просто почему-то знала, что сейчас оно хмурое. И понимала, что он едва сдерживается.

Я передала ему пакеты:

— Что случилось, Мартинес?

— Где вы были, мисс? — он открыл дверцу служебного эркара и буквально затолкал меня внутрь. Опустился рядом.

Я поджала губы, решая стоять до последнего:

— В галереях, как видите.

— Вы лжете, мисс. Час назад вас не было в галереях.

Я молчала. Не хватало еще, чтобы они обшаривали торговый центр. Если на то пошло, я все же вольна в передвижениях.

— Значит, я гуляла по улице, Мартинес. Я же не цепная собака.

— Вы отключили коммуникатор, мисс.

Я подняла брови:

— Какая глупость.

— Вы отключили коммуникатор, мисс.

Я повернулась и открыто посмотрела в его застывшее лицо:

— Я ничего не отключала. Сбой сети, перебои питания. Да что угодно! Есть другие причины, агент.

— Вам придется рассказывать это советнику Фирелу, мисс.

— Прекрасно! — я скрестила руки на груди и отвернулась к окну. — Значит, расскажу.

На самом деле, у меня дрожали губы. Я едва не рыдала. Да я чуть не упала без чувств, при одной только мысли, что Фирел начнет разматывать этот чертов клубок. Он должен мне поверить. Он должен забыть. Он должен думать о чем-то другом. Более приятном. Коммуникатор… в сущности, мелочь. Дети часто отключают коммуникаторы, чтобы их невозможно было найти. Это не преступление — это гражданское право. Или Фирел намерен лишить меня гражданских прав?

 Я забрала пакеты с бельем и демонстративно прижала к себе. Ухватилась, как за спасительный буек. Всю дорогу до дома Мартинес не проронил ни слова. Лишь помог мне выйти из эркара и маячил чуть позади, как настоящий конвоир. Я задрала подбородок, прошла мимо «аквариума». Наконец, Мартинес жестом пригласил меня в квартиру:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 — Отныне вам запрещается выходить, мисс. До особых распоряжений советника Фирела. Охрана уже предупреждена.

— Прекрасно!

Я услышала писк закрывшейся двери и от досады топнула ногой. Я будто попала в водоворот, и меня бесконечно крутило без возможности как следует вдохнуть. Дрянь за дрянью. Хотелось открыть дверь, наговорить в спину Мартинесу разной обидной ерунды, но я отчаянно понимала, что он не виноват — это его работа. Я виновата сама. Точнее, обстоятельства. Я будто барахталась в паутине, и с каждым рывком запутывалась все сильнее. Липла, вязла. Сейчас снова съедали сомнения.

В последние несколько дней я делала ошибку за ошибкой. Все не так. Если бы я не пошла с Кейт в отель «Факхир»… не было бы проклятой встречи с аль-Зарахом. Все было бы значительно проще. Аскар-хан развращен своим богатством и положением, но может ли он что-то в действительности, как угрожал? Госслужба гарантирует мне определенную неприкосновенность. И самое главное — Фирел. Моя лучшая защита. Он должен нуждаться во мне.

Я решительно пошла к лестнице, яростно зажимая ледяными пальцами ручки пакетов. Процокала по стеклянным ступеням, вошла в «свою» спальню и швырнула покупки на кровать. Сама рухнула следом, не снимая меховую курточку, и просто смотрела в высокий потолок. Только сейчас я вдруг подумала, что это последний шанс. Единственный, как выстрел снайпера. И если промах — все полетит к чертям. Что тогда со мной будет? Вчера — матрас, а завтра это буду я.

Сейчас я жалела, что пошла к консьержке. Трусливо, да. Но в этом случае я бы считала аль-Зараха своей единственной проблемой… Зачем Мартинес солгал? Что можно было искать в моей квартире, если ценности остались нетронутыми? А если все же случайность? Простое хулиганство? Бывают ли такие глупые случайности? Но ведь я не знала наверняка, стоит ли мне еще чего-то опасаться. Прошло шесть лет. Кому нужна глупая перепуганная девчонка? Главное, зачем?

Я посмотрела на часы: 16:25. Даже не заметила, что прошло столько времени. Неудивительно, что меня пытались найти. Я заставила себя подняться, наконец, сняла мех. Главное понять, что значит для Фирела понятие «поздно вечером». Наверняка, не раньше одиннадцати, но готовой нужно быть раньше. На всякий случай.

Я наспех перекусила, заказав, наконец, в ресторане пасту с креветками, и забралась в теплую ванну, поставив на бортик стакан виноградного сока. Я всегда любила сидеть в ванной — в ванной мечтается. Но сейчас было не так. Я просто смотрела в огромное окно и старалась ни о чем не думать. Иначе сойду с ума. Чувствовала себя ящерицей на холодном камне, впадающей в анабиоз: все замедляется, глохнет, перестает иметь значение.

В девять я уже была готова. Крутилась в ванной перед огромным зеркалом, придирчиво разглядывая себя. Не страдая от ложной скромности можно сказать, что я была идеальна. Корсет сидел, как надо, выгодно подчеркивая высокую грудь. Воздушные оборки придавали кокетства. Я была похожа на одну из красавиц далеких веков, когда женщины носили лишь долгополые платья. Хотя… я усмехнулась. Вероятнее всего я походила на шлюху из очень дорогого старинного борделя. В сущности, так и было. Я горела пожаром, порочно-красным. Волосы блестящими платиновыми волнами струились по плечам. Стойкая алая помада идеально довершала образ, аппетитно поблескивая влажным глянцем. Если Фирел останется равнодушным… Эта мысль привела в полнейшую растерянность. Тогда у него в груди нет даже камня. Я раздраженно поджала губы: плевать на сердце — тогда и в штанах ничего нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он не заставил себя ждать. Я услышала писк оставленного на прикроватной полке коммуникатора.

— Мелисса, вы хотели говорить со мной. Я жду вас в кабинете.