Фаргал. Трон императора - Александр Мазин

— Довольно! — сказал Бос, опуская шест. — Иди ополоснись и марш обедать!

Кэр взглянул на положение солнца.

— Еще не время! — сказал он.

— Придержи язык, ты, сопляк! — гаркнул Бос.

Но, вспомнив, что у него не совсем обычный ученик, снизошел до объяснения:

— Этой ночью — полнолуние! А завтра — Игры! Потому обед и ужин — на два часа раньше. И после обеда — никаких занятий! Чтоб не портить удовольствие: как-никак кое для кого это последние обед и ужин!

Бос засмеялся.

— Зато, — продолжал он, — к следующему ужину сюда набежит столько сучек, что на каждого придется по три! Это Гронир, Управитель, завел такой порядок! Раньше нанимали девок, а этот хоть и из Алых, а заткнет за пояс любого торгаша: сам берет грошики с карнагрийских бабенок! Да с разбором, не каждую к нашему брату пустит! А мы — не в обиде! — он похлопал Кэра по спине. — Эти богатые шлюшки по своей части — круче любой уличной девки!

— А как же их мужчины? — спросил Кэр.

— Мужчины? — фыркнул Бос. — Разве это мужчины? Ха! Ублюдки! А сам ты, парень, как насчет этого дела?

— Думаю, да, — сказал Кэр. — Я один раз попробовал, мне понравилось. Но не было возможности повторить — сразу попал к вам, а тут, у вас, женщин нет!

— Не у вас, а у нас! Ты теперь хоть и сопляк, а все же — из нас, Потерявших Жизнь!

— Я — сын вождя клана! — гордо возразил юноша.

— А я — дочь царя Эгерина! Иди мойся! Я не намерен из-за твоей болтовни упускать лучшие куски!

Длинный стол пересекал из конца в конец темноватое помещение столовой. По обе стороны от стола — грубо сколоченные скамьи.

Гладиаторы по очереди подходили к раздаточному окну, получали по миске с мясной похлебкой и по круглой ржаной лепешке. Очередность строгая: первыми — лучшие бойцы, последними — ученики. Раньше, когда еды было в обрез, последним доставалась лишь вода, с горсткой овощей и следами жира. Но со времени Гронира и Хар-Руда пищи стало вдоволь. Эгерини не экономил на мелочах, ему хватало того, что он зарабатывал на ставках.

За стол тоже садились по рангу: старшие — ближе к дверям. Где светлее. Споры были редки: все решалось не здесь — на Арене. Конфликты возникали только между учениками, но до крика или, тем более, до драки не доходило никогда. Боялись вмешательства старших.

Кэр занимал одно из последних мест. Ему было наплевать: смешно спорить из-за лучшего места у свиного корыта! Так полагал юноша. Дальше, чем самериец, сидел лишь один человек, уроженец Великондара, непонятно как попавший на Гладиаторский Двор. Этот — до первого выхода на Арену. Хар-Руд никому не позволял ходить в учениках больше полугола. Не выучился — расплатишься жизнью. Потому-то среди старых бойцов большинство — из бывших солдат: военнопленных, разбойников, наемников, согрешивших против Кодекса и проданных в рабство собственными соратниками.

Слева от Кэра сидел ученик совершенно другого типа. Захваченный соктами пират с архипелага Табе. Этот — зверь. Месяца не пройдет, как Хар-Руд выпустит его на Арену. И поскольку на Двор он попал уже опытным бойцом, то скорее всего вернется живым. Новичков не принято выпускать в одиночку, а когда сражались отрядами, добивать проигравших не обязательно.

Да, табит был крепок. Но на Кэра смотрел с почтением: скажи тот слово — и бывший пират тут же поменяется с ним местами.

Но сын вождя молчал. Он уже наметил себе место: рядом с Босом! Он займет это место… и сбежит! Потому что тогда Гладиаторский Двор больше ничего не сможет ему дать.

Дальше в будущее Кэр не заглядывал. Хотя то, что Хар-Руд поселил его в бывшей келье Фаргала, казалось юноше важным знаком.

После обеда, на котором одни были молчаливее обычного, а другие, наоборот, болтливы, как женщины на рынке, все Потерявшие Жизнь, толпой, вывалили на площадь перед воротами. Там должно было произойти самое важное: объявление тех, кто завтра выйдет на Арену.

Спустя некоторое время из своего дома вышел Хар-Руд. Вышел, взглянул на часового на башне. Тот покачал головой. Помощник Управителя прошелся взад-вперед. В руке он держал свиток пергамента, на который многие бросали алчные взгляды. Хар-Руд был спокоен. На лице его застыла рассеянная улыбка.

Внезапно часовой на башне засвистел.

Помощник Управляющего тотчас преобразился.

— Разбер-рись, демоны! — рявкнул он во всю мочь.

Гладиаторы мигом выстроились в шеренгу, все сто двадцать шесть человек, не считая учеников, пристроившихся позади.

Ворота распахнулись, и во двор на крупном кауром жеребце, неторопливо, важно, въехал Управитель Гладиаторского Двора Гронир.

Сам Управитель никогда не был гладиатором, но принадлежал к тем, кого обитатели Двора почитали более других: Алым.

В битве, сражаясь бок о бок с самим Фаргалом, Гронир потерял правую руку. Но — выжил. Фаргал тогда еще не был царем. Но первым полководцем Карнагрии — был. И, три года спустя, сев на Кедровый Трон, Фаргал одарил соратника Гронира синекурой — Гладиаторским Двором. Почет, деньги, власть, все, что ценил в жизни сотник Гронир, дал ему царь. Лишь об одном мог сожалеть Алый: сам Фаргал никогда не появлялся на Играх.

Левой, уцелевшей рукой Управитель принял от Хар-Руда свиток, кое-как развернул, прочел и кивнул, одобряя. Он никогда не оспаривал выбора своего помощника, но соблюдал порядок.

Хар-Руд принял свиток обратно, откашлялся:

— Первая пара: Кушога — Бос!

Названные сделали шаг вперед.

По линии выстроившихся гладиаторов пробежал ропот.

— Что? — рыкнул Хар-Руд. — Кто-то недоволен?

Ропот тотчас прекратился.

— Вторая пара: Шершень — Медведь!

На сей раз возмущенных не было.

— Третья пара: Гаргалон — Крючник!

Цвета! Черные: Вепрь, У стул, Ордаш, Селезень,

Мортяк, Вышка, Жеребец! Старший — Бос!

Гладиаторы опять загудели: по традиции лидером Черных должен стать победитель первой пары. Пусть Бос много сильней, но Хар-Руд поступил несправедливо, «предопределив» исход схватки. Негоже лишать Кушога «улыбки Судьбы».

Глаза эгерини налились кровью: он обещал наказать Кушога за длинный язык — и накажет! И ему наплевать, что думают по этому поводу Потерявшие Жизнь!

Тяжелый недобрый взгляд помощника Управителя прошелся по шеренге, останавливаясь на каждом недовольном лице. И когда Хар-Руд закончил «осмотр», на площади вновь воцарилась тишина.

— Зеленые… — негромко произнес помощник Управителя и выдержал паузу:

— Стикс, Бурелом, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш, Хиу-Хи, Бортник! Старший… — еще одна пауза… — сами знаете, кто!

Вздох разом вырвался из сотни мощных грудей. Половина неназванных вздохнула с облегчением. Вторая половина — наоборот. Абсурдно, но очень многие гладиаторы настолько были увлечены Ареной, что предложи им свободу — остались бы на Гладиаторском Дворе. Кстати, бывало, что и предлагали. И — отказывались!