Фаргал. Трон императора - Александр Мазин

И замолк, погрузившись в собственные мысли.

— Если ты так его ценишь, — Карашшер, крайне заинтересованный, рискнул нарушить тишину, — то зачем же тогда мы…

— Молчи!

Окрик и холодный взгляд мага заставили Карашшера вздрогнуть

— Ничтожные прислужники Яго сбили его с пути! — произнес жрец, успокаиваясь.

— Если этот бог Яго так ничтожен, — руки Карашшера еще дрожали от пережитого удара магической силы, но желание докопаться до движущих помыслов мага было сильней, — почему Аш не разделался с ним? Почему вы, жрецы Мудрого, отступаете перед соктами?

— Яго велик! — строго сказал маг. — Не менее велик, чем сам Аш! Некогда он и Мудрый были единым целым. Пока жадность двух богинь не разорвала Единое пополам. Яго велик — ничтожны жрецы-сокты. Я мог бы испепелить многих из них прямо сейчас. Но я — не сокт. Я живу будущим, а не сиюминутным. Яго велик, и сейчас его время. Но придет время Аша! И преданные будут вознаграждены сполна, а предавшие наказаны. В особенности, отступники Самери, если не успеют одуматься под гнетом уже павшего на них наказания!

— Похоже, под гнетом наказания самерийцы еще больше сближаются с соктами! — заметил Карашшер, снова принимаясь за еду.

— Мудрый не спешит! — сказал маг. — Мы испытываем их. Аш желает научить своих детей, а не уничтожить!

— Слишком сложно для моего ума! — проговорил Карашшер и глотнул из бурдючка с вином. — Однако я вижу, что сокты потеснили нас далеко на север!

— Их время! — ответил маг. — Их сила. Но она уйдет. И уйдет скоро, теперь, когда я разбудил Ирзаи. Уж не думаешь ли ты, что я нарушил покой древней богини, чтобы сокрушить человека?

— Сокты, — возразил Карашшер, — изгнали наших еще пятнадцать лет назад. Сокты и Фаргал, которого ты так ценишь. Ты — единственный в Карнагрии жрец Мудрого, не осмеливаешься подойти к Великондару ближе чем на полсотни миль!

Маг спокойно принял дерзость слуги. Он понимал: воин хочет, чтобы хозяин развеял его страхи.

— Я не один! — холодно заявил он. — Мои создания обитают совсем рядом с Фаргалом. И у меня всегда было довольно возможностей, чтобы отнять его жизнь.

— Тогда почему он жив? — удивился воин.

— Потому что некем было его заменить! — отрезал жрец.

— А теперь?

Карашшер чувствовал, что подбирается к чему-то важному.

— Очень скоро, — сказал маг, и глаза его вспыхнули. — Очень скоро я отторгну негодное дитя!

— Какое дитя? — спросил Карашшер.

Жрец взглянул на воина, и огонь в его серых глазах угас.

— Забудь! — приказал он и стер из памяти слуги свою последнюю фразу.

— Ты поедешь в Великондар! — произнес жрец, возвращаясь к прежней теме. — И найдешь в южном предместье постоялый двор «Тихая Радость»!

— Знаю его! — обрадованно воскликнул Карашшер. — Был там лет пятнадцать назад! Чудное местечко, где глаза хозяина видят только деньги, а уши слышат лишь шкворчание мяса на вертеле!

Ни нюхачей Совета, ни проворных рук, обшаривающих чужие сумы!

— Так было, — сказал маг. — Но многое изменилось в Великондаре, как ты знаешь. Многое изменилось и в «Тихой Радости»! Теперь там другой хозяин. Его зовут Мормад. Соглядатаи Совета прижали его на прежнем месте, и купленная стража больше не могла его защищать. Мормад сменил логово, и теперь в «Тихой Радости» лучше не звенеть золотом и не оставлять на виду сумы с ценным содержимым. Чтобы они не исчезли вместе с законным хозяином. Мормад, Карашшер, это тот, кто тебе нужен. Ты найдешь его, — (перед мысленным взором воина возникло лицо того, о ком шла речь), — и поручишь ему убить пророчицу. Мормад умен. Ты сумеешь с ним управиться. Поел?

— Да, — ответил воин и начал укладывать остатки провизии.

— Тогда отправляйся. После того как дело будет закончено, останешься в «Тихой Радости» и будешь наблюдать!

— За кем?

— Увидишь! Живи там, пока не получишь моего знака. Тогда немедленно уезжай из столицы. Через три дня после этого я буду ждать тебя в условленном месте!

Маг легко поднялся, подозвал коня, и через минуту Карашшер остался в одиночестве.

Воин забросил седло на спину жеребца, затянул подпругу. При этом Карашшер чувствовал себя куда спокойней, чем получасом раньше. Он даже принялся насвистывать. Дело с убийством пророчицы как бы отошло на второй план. А на первый вышло то, что он должен был увидеть, оставаясь в Великондаре.

Жрец Аша умело управлял своими орудиями.

Глава четырнадцатая

— Игры всегда начинаем мы! — сказал Хар-Руд.

Они с Кэром стояли в первом ряду, у самого выхода на Арену, где кончалась решетка.

— Бос! — закричал глашатай. — Два меча!

Высокий гладиатор выбежал на залитый солнцем

белый песок и вскинул клинки над головой.

Тысячи людей разразились ревом.

По-бычьи замычали трубы.

— Против — Кушога! — воскликнул глашатай. — Копье, щит!

Соперника Боса приветствовали с меньшим энтузиазмом.

Снова захрипели трубы. Зрители оживились. Между рядами забегали какие-то люди.

— Неужели найдется дурак, что поставит против Боса? — поинтересовались за спиной Кэра.

— Дурак всегда найдется! — отозвался другой голос. — Особенно, когда за медь можно получить серебро!

Противники стояли рядом на Арене, мирно беседовали. Глашатай явно не торопился объявлять начало схватки.

Кэр слышал, как засмеялся Кушога.

Наконец ударил барабан. Гладиаторы разошлись. Кушога опустил шлем, закрывая лицо. На нем была кольчуга почти до колен и сверкающие полированные поножи. В правой руке, до локтя защищенной железной перчаткой, — ростовое копье с длинным наконечником. В левой — маленький круглый щит с шишом.

Бос был обнажен до пояса, на голове — круглый открытый шлем. В руках — легкие изогнутые мечи.

Обуты и тот и другой в короткие сапоги из мягкой кожи, обшитые железными бляшками.

Снова ударил барабан, и противники двинулись навстречу друг другу.

Кушога первым нанес удар. Его копье метнулось к незащищенному лицу Боса. Тот лениво отмахнулся. Клинок меча звякнул о треугольный наконечник копья.

Кушога снова выбросил руку с копьем. Его соперник легко отвел острие, взмахнул мечом. Кушога отпрянул.

Некоторое время оба ходили по кругу, приглядываясь, выжидая. Толпа возмущенно загудела: зрителям нужна кровь!

— И что тянет? — пробурчал кто-то за спиной Кэра.

Кушога сделал третий выпад. Бос отклонился в сторону, изогнутый меч снизу полоснул по древку и перерубил его пополам. А второй меч каким-то образом зацепил подбородочный ремень, и шлем Кушога, звеня, покатился по Арене.