Игольное ушко - Кен Фоллетт

– Спасибо, но по воскресеньям я теперь тоже работаю.

Харрис понимающе кивнул.

– Тогда заглядывай в любое время, когда будет настроение.

В дверь просунулась голова констебля, обратившегося к Харрису:

– Можно начинать упаковывать улики, шеф?

Харрис вопросительно посмотрел на Блоггза.

– Я закончил, – сказал тот.

– Да, сынок, приступайте, – разрешил Харрис.

Блоггз рассуждал вслух:

– Предположим, когда я упустил его из виду, у него состоялся-таки контакт с резидентом, и они условились встретиться здесь. Резидент заподозрил ловушку – это объясняет, почему он проник в дом через окно и вскрыл замок.

– Для этого надо быть дьявольски подозрительным типом, – заметил Харрис.

– Да, но как раз именно поэтому мы никак не можем выйти на его след. Ладно. Но что случилось дальше? Он проникает в спальню Блондинчика и будит его. Но ведь теперь он уже знает, что никакой ловушки нет, так?

– Верно.

– Тогда зачем ему понадобилось убивать Блондинчика?

– Они могли поссориться.

– Но нет никаких следов борьбы.

Харрис хмуро посмотрел в пустую чашку.

– Вероятно, он понял, что Блондинчик под наблюдением и, если вы его арестуете, у того быстро развяжется язык.

– Тогда это совершенно безжалостная сволочь, – сказал Блоггз.

– Вот тебе еще одна причина, почему вы никак не можете вычислить его.

– Заходи. Присаживайся. Мне только что звонили из МИ-6. Канариса отправили в отставку.

– Это для нас хорошо или плохо? – спросил Блоггз, усаживаясь.

– Очень плохо, – ответил Годлиман. – Тем более это произошло в самый неподходящий для нас момент.

– Могу я поинтересоваться почему?

Годлиман пристально посмотрел на него, а потом сказал:

– Думаю, тебе в любом случае необходимо об этом знать. В данный момент сорок перевербованных нами нацистских агентов передают в Гамбург дезинформацию относительно плана вторжения союзников во Францию.

Блоггз невольно присвистнул.

– Не мог себе даже представить таких масштабов. Значит, «двойники» сообщают, будто мы высадимся в Шербуре, а на самом деле операция намечается в районе Кале. Или наоборот.

– Что-то в этом роде. Сам понимаешь, даже меня не посвящают во все детали, да мне это и не нужно знать. Но теперь весь план подвергается новой опасности. Мы хорошо знали Канариса и были уверены, что сумели одурачить его. И могли продолжать водить его за нос сколько угодно. А «новая метла» вполне может не поверить агентуре предшественника. Есть еще кое-что. В последнее время с той стороны к нам перебежали несколько агентов, которые могут выдать нам шпионов абвера, если бы мы уже не знали их всех. Это даст немцам дополнительный повод не слишком доверять нашим двойникам.

Кроме того, всегда возможна утечка информации у нас. Теперь уже буквально тысячи человек осведомлены о нашей системе агентов-двойников. Они ведь есть у нас в Исландии, в Канаде, на Цейлоне. Существует целая сеть на Ближнем Востоке.

А в прошлом году мы сами допустили огромную ошибку, когда репатриировали немца по имени Эрих Карл. Только позже выяснилось, что он являлся агентом абвера – причем не из последних – и, находясь в лагере для перемещенных лиц на острове Мэн, мог узнать о существовании двух наших двойников – Мутта и Джеффа, или даже трех, если считать Тейта.

Поэтому мы сейчас идем по очень тонкому льду. Если хотя бы один по-настоящему профессиональный агент абвера в Великобритании узнает об операции «Стойкость» – это кодовое название плана дезинформации, – вся наша стратегия полетит к черту. А если не стесняться в выражениях, то мы можем потерпеть поражение в этой б…й войне.

Блоггз с трудом сдержал улыбку – еще совсем недавно профессор Годлиман ни за что не воспользовался бы таким словцом.

Тот тем временем продолжал:

– Руководство дало мне недвусмысленно понять: моя главная задача – обезвредить всех до единого агентов абвера в нашей стране.

– Еще неделю назад мы могли с чистой совестью докладывать им, что с этой задачей справились, – сказал Блоггз.

– Но теперь мы точно знаем, что есть по крайней мере еще один.

– И мы позволили ему буквально просочиться у нас сквозь пальцы.

– Значит, необходимо вновь обнаружить его.

– Легко сказать, – мрачно отозвался на это Блоггз. – Мы не знаем, в какой части страны он базируется, понятия не имеем, как он выглядит. И он слишком искусен, чтобы поймать его путем пеленга сеансов связи, – иначе он был бы давно схвачен. Нам неизвестен даже его кодовый псевдоним. Так с чего же начинать?

– С нераскрытых преступлений, – сказал Годлиман. – Пойми, шпион не может не нарушать законов. Он подделывает документы, вероятно, вынужден красть бензин и боеприпасы, он обходит посты проверки документов, он проникает в запретные зоны, он тайком фотографирует, а если кто-то встает у него на пути, он не останавливается перед убийством. Шпион действует на нашей территории довольно давно, и полиции наверняка известны какие-то совершенные им преступления. Если мы разберем досье по нераскрытым делам с самого начала войны, то, вполне вероятно, найдем, где он наследил.

– Но ты же понимаешь: нераскрытыми остается большинство преступлений, не так ли? – спросил удивленный Блоггз. – Папками с такими делами можно до отказа забить Альберт-Холл.

На что Годлиман лишь пожал плечами.

– Тогда сузим зону поиска пока только до Лондона. И в первую очередь займемся убийствами.

Они обнаружили то, что искали, уже в первый день работы. Досье попалось на глаза Годлиману, но и он не сразу понял, с чем столкнулся.

Это оказалось дело об убийстве некой Юны Гарден, совершенном в Хайгейте в 1940 году. Ей перерезали горло и подвергли сексуальным издевательствам, хотя и не изнасиловали. Ее труп с высоким содержанием алкоголя в крови обнаружили в спальне жильцы ее собственного пансиона. На первый взгляд картина вырисовывалась совершенно ясная: она затеяла с жильцом флирт, тому захотелось пойти дальше, чем она была готова ему позволить, они поссорились, он ее убил, после чего ему стало уже не до секса. Разыскать жильца полиции не удалось.

И Годлиман уже собирался отложить папку в сторону – шпионы обычно не рискуют пускаться в столь опасные любовные игры, – но дотошность ученого взяла верх. Профессор не поленился прочитать досье внимательнее и обнаружил, что несчастная миссис Гарден, умершая с перерезанным горлом, получила также удар стилетом в бок.

Годлиман и Блоггз сидели по разные стороны деревянного стола в архиве Скотленд-Ярда. Годлиман кинул папку через стол и сказал:

– Думаю, это то, что нам нужно.

Блоггз просмотрел записи и произнес лишь одно слово:

– Стилет.

Забрав под расписку дело, они быстро дошли до расположенного неподалеку военного министерства. К тому времени, когда они вошли в кабинет Годлимана, на рабочем столе у него лежала только что расшифрованная радиограмма. Он быстро пробежал ее глазами и в возбуждении грохнул по столу кулаком:

– Это точно он!

Блоггз прочитал текст вслух:

– «Приказ получен. Большой привет Вилли».

– Помнишь его? – спросил Годлиман. – Это Die Nadel.

– Да, – задумчиво ответил Блоггз. – Агент Игла. Но здесь слишком мало информации, чтобы делать выводы.

– Думай, думай же! Стилет в известном смысле подобен игле. Это тот человек. Все складывается – убийство миссис Гарден, радиограммы, перехваченные в 1940 году, источники которых мы не смогли отследить, рандеву с Блондинчиком…

– Весьма возможно, – все еще с сомнением отозвался Блоггз.

– Хорошо. Я могу доказать это, – сказал Годлиман. – Помнишь шифровку по поводу Финляндии, которую ты мне показал в первый день нашей совместной работы? Ту передачу, которая почему-то прервалась?

– Конечно. – Блоггз тут же подошел к полке, чтобы найти текст перехвата.

– И, если память мне не изменяет, это произошло в тот же день, когда было совершено убийство. Я голову даю на отсечение – время убийства совпадет со временем сбоя в сеансе связи!

Блоггз просмотрел содержимое папки.

– Ты абсолютно прав.

– Вот видишь!

– Он орудует в Лондоне по меньшей мере пять лет, а мы только сейчас поняли, что он где-то рядом, – с грустью заметил Блоггз. – Поймать его будет нелегко.

На лице Годлимана внезапно появилось подобие волчьего оскала.

– Он, быть может, и умен, но до меня ему далеко, – жестко сказал он. – Я прижму мерзавца к ногтю.

Блоггз невольно рассмеялся.

– Бог ты мой! Как же ты изменился, профессор.

– А ты хоть понял, что впервые за год смеешься? – парировал Годлиман.

9

Баркас с припасами обогнул мыс и, пыхтя дымком в ясное сегодня небо, вошел в залив Штормового острова. На борту находились только две женщины: жена шкипера, взявшая на себя его работу, после того как моряка призвали на войну, и мать Люси.

Ее матушка выбралась на берег, одетая в мужского покроя куртку, но при этом в юбке, не доходившей ей до колен. Люси крепко обняла мать.