Тело призрака - Владимир Сверкунов

Когда Сивцов отпустил Некрасова, он спросил Юрия:

– Ну что ты по этому поводу думаешь?

– Или они, действительно, ничего не знают, или хорошо проинструктированы.

– Вот и у меня такое же мнение, – согласился Анатолий и, подойдя к двери, пригласил Колобова.

Тот, в отличие от предыдущих допрашиваемых, попросил разрешения раздеться, тщательно причесался и сел на стул в ожидании беседы. Сивцов решил начать с вопроса, казалось бы, не имеющего прямого отношения к делу:

– Скажите, Сергей Сергеевич, почему Яночкина не отправили на пенсию, все же возраст у него довольно преклонный?

– Человек он заслуженный, исполнительный, да к тому же одинокий, – ответил тот, не раздумывая. – Честно говоря, я испытывал к нему жалость, хотя не раз подумывал, особенно в последнее время, о том, чтобы отправить Бориса Павловича на заслуженный отдых. Кстати, вы просили подготовить информацию о родственниках. Вы прекрасно понимаете, что при приеме на работу в нашем ведомстве тщательнейшим образом изучают биографию кандидата. У Яночкина был тесть-генерал, он служил в кремлевской охране, но давно умер, так же, как и его супруга. По их линии прямых родственников не осталось. А сам Борис Павлович воспитывался в детдоме, куда его подбросили во время голодного мора в тридцатые годы. Никаких сведений о его родителях нет. По поводу друзей ничего определенного сказать не могу. Но, по-моему, у него была только одна привязанность – его жена, Зинаида Трофимовна, царство ей небесное!

– Хорошо, а как вы объясните тот факт, что в крови Яночкина обнаружены следы алкоголя?

– Мне это абсолютно непонятно. Может быть, в последнее время он, как говорится, втихаря прикладывался к рюмке?

– Вы в тот день, позавчера, видели Яночкина?

– Честно говоря, я с ним давно не встречался. Вы же понимаете, у нас разный уровень.

– Как вы думаете, что могло привести его в тоннель?

– Этого я не знаю, так же, как и о ключе, который оказался у него. Вообще в таком возрасте с людьми могут происходить странности. Тем более, когда человек совсем одинок. Не зря говорится: чужая душа – потемки.

– А вы сами, Сергей Сергеевич, состоите в какой-нибудь партии? – задав этот вопрос, Сивцов внимательно посмотрел на собеседника.

Колобов, нисколько не смутившись, ответил:

– Нет, я политикой не занимаюсь, хватает других забот. К тому же это у нас не приветствуется.

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Сивцов понял, что никакой другой информации от кремлевского начальника он не услышит, а Колобов, воспользовавшись моментом, попросил:

– Если вам тело Бориса Павловича уже без надобности, то… сами понимаете, нужно похоронить человека.

– Да, конечно, судмедэксперт закончил работу, – согласился Анатолий. – Кстати, где состоится панихида?

– Мы решили арендовать дом культуры на Красной Пресне, – отозвался Сергей Сергеевич. – Правда, думаю, людей будет немного. А погребение назначим на завтра. Похороним со всеми почестями. Ведь смерть в тоннеле вряд ли может опорочить Бориса Павловича. Он, между прочим, в молодости был героем!

– Да, я знаю, – сказал Сивцов. – Что ж, я вас больше не задерживаю, спасибо за сотрудничество.

Они попрощались как хорошо знакомые люди, и Колобов ушел.

Как только за ним закрылась дверь, зазвонил телефон. Анатолий выслушал собеседника, хмыкнул и положил трубку.

После недолгого раздумья он произнес, обращаясь не то к Юрию, не то к самому себе:

– Непонятно, где Яночкин мог выпить? Один или кто-то его угостил? И почему Колобов дважды подкинул нам одних и тех же людей – сначала в качестве понятых, а теперь как сослуживцев. Может быть, это его приближенные? – Анатолий взглянув, вспомнил о Куркове и обратился к нему: – Ты все же сходи на похороны. Попытайся узнать – были ли какие-то особые отношения у Сергея Сергеевича с Яночкиным?

Он опять углубился в мысли вслух:

– Но в тоннель Борис Павлович шел явно не просто так, а, возможно, с поручением. Об этом свидетельствует пуговица – она с костюма Ленина, что уже доказано экспертизой: мне сейчас сообщили. Вполне возможно, что при транспортировке тела по тоннелю она оторвалась, но похитители заметили недостачу позже. Чтобы уничтожить улики, они должны были кого-то послать туда – найти и забрать пуговицу. Этим «кем-то» вполне мог быть Яночкин. Вдруг встрепенувшись, Анатолий скомандовал:

– Юра, бегом в судмедэкспертизу. Пока труп еще у нас, пусть ребята попробуют узнать, какой именно напиток употребил покойный? И вообще, надо сохранить пробы содержимого желудка: вдруг что-то еще выяснится!

25

– Владимир Ильич, у меня для вас сюрприз! – хитро улыбаясь, сказал шрамоносец.

– Что же именно, Тимофей Николаевич? – поинтересовался Ленин.

– Сегодня вы впервые выйдете, что называется, в люди, – торжествующе произнес тот. – Через полчаса за вами заедет наш товарищ – вы его видели. Он тоже доктор, но занимается нетрадиционными методами лечения. Чтобы, так сказать, ваша личность полностью соединилась с телом, он считает необходимым провести сеанс холотропного дыхания. Этот сильный психотерапевтический метод изобрел американец чешского происхождения Станислав Гроф. Ну, вы на месте все узнаете. Кроме вас там будут и другие пациенты: сеанс обычно бывает групповым.

Ровно через полчаса в доме появился мужчина с ежиком на голове.

– Будем знакомы: Федор Леонидович, – почтительно произнес он. – Вы готовы?

Владимир Ильич надел черную куртку с капюшоном, и через минуту они уже ехали по подмосковным дорогам, сопровождаемые дождем. В дороге он пролистал брошюру, предложенную ему попутчиком. Автор описывал свои впечатления от холотропного погружения в подсознание. Человек в таком состоянии переживает то ли прошлые жизни, то ли ощущения, испытанные в бессознательном состоянии. Тому, кто написал книжку, оказывается, довелось испытать собственное рождение во всех подробностях, которые способен описать разве что очень умственно развитый эмбрион. Ленин подумал, что это удовольствие – явно ниже среднего.

Конечным пунктом их маршрута стал девятиэтажный санаторий с ничего не говорящим названием «Восход». Они поднялись на девятый этаж и оказались в довольно просторном зале, где уже находилось человек десять. Весь он был устлан поверх ковров черными матами.

Федор Леонидович провел короткий инструктаж: после его команды надо улечься на матрац и начать быстро и глубоко дышать в такт его хлопкам. В определенный момент станет кружиться голова, но бояться не надо, важно продолжать дыхательные упражнения и пройти этот «барьер», за которым начнется самое главное. В любом случае, за состоянием пациентов проследит он сам и медсестра.

Когда все улеглись, доктор включил музыку и стал хлопать в ладони, задавая прямо-таки бешеный ритм дыхания.

Сначала Ленин ничего не ощутил, только сильно кружилась голова и было страшновато – а вдруг произойдет непоправимое, и он погрузится туда, откуда уже не будет пути назад?! При этом сознание на протяжении всего сеанса оставалось холодным и как бы со стороны фиксировало все, что происходит.

В какой-то момент стали трястись руки, которые, казалось, могли лопнуть от избытка энергии. Потом они из положения «по швам» сами по себе начали подниматься вверх. Конечности двигались помимо его воли, медленно, но неотвратимо.

Застыв на какое-то время в вертикальном положении, руки начали расходиться в стороны. В самом конце движения они резко упали на пол, будто их кто-то с силой прижал. Так Ленин оказался в позе человека, руки которого привязаны к перекладине. Он услышал какие-то грозные голоса, потом резкие удары молотка и ощутил сильнейшую боль в ладонях.

В такой позе он лежал довольно долго, продолжая чувствовать нестерпимое жжение в конечностях. Наконец, руки вновь начали свое движение – на сей раз они поползли вверх, словно Ленин собрался прыгать в воду с вышки.

И вдруг он ощутил невесомость. Было полное впечатление, что находится в бесконечном пространстве и может свободно в нем перемещаться, получая от этого ни с чем не сравнимое наслаждение. Сначала Ленин робко попробовал отклониться немного в одну сторону, потом в другую, и, ощутив полную свободу, стал летать, выполняя любые, какие только можно придумать, фигуры «высшего пилотажа».

Внезапно полет был остановлен мыслью о людях, вообще о том, какие несчастья преследуют их в жизни. Лениным овладела вселенская скорбь. Он встал на колени в позу молящегося, и слезы полились из его очей. «Бедные, бедные люди», – шептал он.

Постепенно возвращалась реальность. Владимир Ильич увидел вокруг своих товарищей по сеансу. Кто-то вскрикивал, кто-то махал руками... На душе было очень покойно, казалось, что ничего невозможного в мире нет…

Потом Федор Леонидович провел «разбор полетов». У женщин впечатления оказались намного красочнее, чем у мужчин. Одна из дам была одалиской в персидском гареме, где блаженно танцевала танец живота, другая – маленькой девочкой в средневековом городе, третья отказалась что-либо рассказывать и при этом густо краснела... Владимир Ильич, как и договаривались, ничего не сообщил о своем видении.