Русалочья кровь - Ева Святненко

всё против неё. Славка этот чудной, как будто волшебным зрением смотрит. Маруська жадничает, пути все перекрыла, не пройти, не пролезть. Лес дурацкий, куда им ходить нельзя.

Девушка вцепилась в ближайший куст и зарычала от ярости, выдирая его с корнем. Достали, вот вам.

Зрелище со стороны было интригующее. Папоротники будто сами выскакивали из земли и подлетали на несколько метров. Часть из них зацепилась за кроны деревьев, образовав подобие праздничных гирлянд. Оставшиеся образовали кольцо, с растущей проплешиной внутри.

Проплешина достигла пяти метров в диаметре, прежде чем Настя взяла себя в руки. Как там сейчас учат? Закрыть глаза, вдох-выдох, считаем до десяти.

Раз, два, три. Нужно осторожно поговорить с Марусей и вызнать, что она знает и что планирует делать.

Четыре, пять, шесть. Лиза — хороший союзник. Её можно привлечь для разведки ситуации.

Семь, восемь, девять. Что делать со Славкой она подумает потом. Пожалуй, об этом можно рассказать остальным. Пусть разбираются, меньше внимания к ней будет.

Десять. Настя открыла глаза. На неё в упор пялился оборотень. И вид его не сулил ничего хорошего. Глаза тёмные, брови насупленные и сам, видно, что не из простых. На бету похож или потенциального альфу.

Оборотень шагнул к русалке и прошипел, как рассерженная змея.

— Ты на нашей территории

— Ой, ну случайно забрела. Так получилось.

Настя заулыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки на щёчках, склонила голову набок и часто заморгала.

— Ты из себя дурочку не строй. На меня ваши уловки не действуют. Договор нарушила. Знаешь, что за это полагается?

Перевёртыш сделал ещё шаг и набычился. Русалка отметила, что голос у него изменился, стал ниже и глуше. Будто шипела уже не лесная нормальная змея, а железная с несмазанными шестерёнками внутри. Страх холодком пробежал по хребту и обосновался в основании шеи, сдавив тяжёлым хомутом.

— Я уже ухожу. Считайте меня тут и не было.

Настя попятилась. Оборотень не двигался и мрачно её разглядывал.

— Я не разрешал тебе уходить. Ты в моей власти.

— Так я и не спрашивала — огрызнулась Настя.

Злость девушки вспыхнула с новой силой. Будь она в праве и в силе, то уничтожила бы этого выкормыша волчьего. Ненавижу!

Русалка поклялась, что он ответит за такое обращение с ней. Ни один мужчина так не смеет. Мерзость какая. Но пока нужно быть хитрой и ждать своего часа.

Настя приблизилась к мужчине, продолжая мило улыбаться аж скулы свело. Оборотень протянул руку, а она прыснула испуганной ланью от него и понеслась в сторону города. Там спасение.

Только на этот раз её преследовал не человек, а такое же дитя леса, как и она сама. Смрадное дыхание обдавало затылок и казалось, что когтистая лапа сейчас цапнет за горло, хотя русалка понимала, что перевёртыш не сможет быстро перекинуться и бежит в людском виде.

Реальность вовсе не походила на мистические фильмы про волколаков. Кто только выдумал эти нелепые фантазии про полнолуние и заражение через укус? На самом деле, оборотни были обычными людьми, знающими ритуал с осиновым пнём и заклятыми словами. Но после первого обращения становились они двоедушниками, и средоточие зверя давало им необычное чутьё и способности. Такие как скорость, сила и необычайная чувствительность.

Настя сбросила с себя привычный облик одним махом и слилась с лесом. Сейчас её преимущество было в скорости обращения и отсутствии специальных ритуалов, чтобы вернуться к себе истинной.

Русые волосы засверкали ярче золота, кожа побелела, а зелёные глаза потемнели до цвета малахита. «Дивный наш цветок» называла её Маруся ласково и правда — такая дивная невиданная красота могла разогнать любую тьму и впечатлить самое грубое сердце, кроме, пожалуй, неразумных животных и им подобных.

Русалка остановилась и упала на землю, уходя от хватки оборотня. Тот перекатился, замер и оскалился, показав украшенные золотом клыки — значит угадала она, не из последней семьи вражина. Бросок, ещё один, по верху, по низу — Настя танцевала на месте, грациозно уворачиваясь от неуклюжих попыток человека. В скорости они были равны. Убежать у неё не получится, но так и поймать он не сможет. Патовая ситуация.

Оборотень окончательно взъярился и завыл, вскинув голову. Слюна потекла по подбородку и закапала нарядную рубашку. Да он подмогу зовёт поняла девушка и заметалась. Против нескольких устоять не выйдет. Нужно что-то придумать прямо сейчас, сию минуту. Действуй, Настя.

Под аккомпанемент волчьей песни русалка опустилась на корточки и впилась пальцами в грунт. Ногти выросли, удлинились, завились спиралями, проникая сквозь дёрн, грибницы, корни деревьев, впитывая в себя сырую силу Земли-Матушки. Тяжелая она, невкусная, переваривать её тяжко и муторно — больше умаешься, чем получишь.

И когда в груди накопилось столько, что больше не удержать и мутить начало от чужой непривычной энергии, тогда Настя ударила. Всё вложила и своё, и чужое, себя отдала. Упругая синяя волна прошлась окрест, опрокинув оборотня и срезав деревья на высоте двух метров. Трава же вообще обуглилась и осыпалась пеплом.

Перевёртыш не двигался, но дышал, от носа протянулась вниз кровяная дорожка. Ну хорошо. А то за смерть мстить начнут, и новая война развяжется, а так может и обойдётся. Полежит да оклемается. Хоть бы память ему отшибло.

Настя устало проковыляла к краю обожжённого участка и прислонилась к дереву. Надо уходить, а мочи нет, поспать бы лечь, хоть на минуточку. Маленький шажок, а как есть-то хочется. Сожрала бы всю Жемчужину, если б добраться смогла. Еще шажок. Главное выбраться.

Какое-то время девушка брела с закрытыми глазами, наощупь, пока смутная тревога не заставила поднять ресницы. Чуйка подсказывала, что стая недалеко и нужно ускоряться. Настя покачнулась, ухватилась за куст бузины и заметила Славку, стоящего в нескольких шагах. Он копался в потрёпанных бумажках и её не видел.

«А ты уверена, что нельзя новую Жемчужину сделать?» — некстати вспомнился вопрос Лизы. А что, если можно? Вот он стоит, рядом совсем. Один-одинёшинек, пей не хочу. Даже колдовать и глаза народу отводить не надо.

В истинном облике русалка ясно видела место укуса, где меньше месяца назад она притронулась туманным щупом к душе парня и отпила