Русалочья кровь - Ева Святненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделалась Тамара жёсткой и властной, угасло в ней добро с годами. И в окружающих она как в зеркало смотрелась и только зло и видела.
А как-то пришли к ней три женщины с ногтями чёрными и в капюшонах. Ведьмы то были. Перебрались они в город недавно и унюхали местную хищницу. Вот и припёрлись незваные с хлебом-солью да с миром. Приняла их Тамара, и они её приняли, научили премудростям всяческим — и как скотину извести, и как на шабаш летать, и как отворот-приворот сделать.
Каждую ночь теперь выходила Тамар Ивановна на охоту и вымещала на жертвах всю боль свою и тоску по забытому, игралась с ними, да пугала. И не знала, не ведала, что сестра её рядом совсем и продолжает поиски.
Глава 7
Июль переплюнул своего младшего брата, июня, по жаре и спровоцировал оранжевый уровень пожарной опасности.
Лес вокруг Сервуги ещё держался, в основном благодаря активистам из экопоселения "Сервужский крест", разгоняющих любителей шашлыков под пивко. Подход к поселку был завален отобранными трофеями — воткнутые в землю шампуры щетинились, как средневековое противоконное заграждение, куча мангалов напоминала доспехи безумного рыцаря, а посреди этого добра валялась железная пластина с надписью "Костры не жечь. Штраф". Подобные таблички заполонили всю зелёную территорию, бросались в глаза ярким шрифтом, грозились адскими карами и упорно игнорировались отдыхающими людьми. А даже, наоборот, служили ориентирами, около которых раскладывался очередной кемпинг.
Настя задумчиво скребла надпись и почти сколупнула слово "штраф". Идти в чащу ей не хотелось — чужая территория, но, видимо, придётся. Вот упорный попался. Слежка утомляла и раздражала так, что сосало под ложечкой и тело требовало срочно поесть. Только такой голод не утолишь обычной едой. А тянуть силу из Жемчужины она опасалась, рано ещё привлекать внимание Маруси.
Девушка сорвалась с места и юркнула за корявый вяз. Попытается оторваться.
Русалка легко скользила между стволами, ветви сами убирались с её пути, травы стелились мягким ковром под ноги. Сзади слышалось сопенье, треск сучьев и сдержанное чертыханье. Ну, конечно, ни один смертный не сможет русалку в лесу догнать. Она — плоть от плоти зелени и воды, а уж они укроют своё дитя, сохранят, от погони спасут.
Настя вспомнила, как раньше хорошо было. Когда Сервуга еще не построилась, а только камнем придорожным заложена была каким-то ничтожным чиновником. Они с сёстрами носились по лесу, водили хороводы, парней пугали. Ах, хороши были парни в то время и глупы, ничего не знали, кроме деревни своей. С таким потешиться одно удовольствие. Правда поговорить не о чём, кроме пахоты и скотины. Но и сама она тогда не шибко образованной была. Только что грамоту разумела в отличие от большинства. Троих чернявых загубила за своё существование русалкой, не смогла вовремя остановиться. А теперь Николай встретился — от него словно сердце забилось, как у живой. А похож то как на её жениха несбывшегося. Потому берегла его Настя и лелеяла.
Кажется оторвалась.
Русалка притормозила и спряталась в папоротниках. Придётся отсидеться здесь часок-другой и вернуться тихонько в город, чтобы спокойно подумать. Ведь что-то странное происходит.
Славку она заметила с утра. Поначалу было ощущение, что промеж лопаток укусил комар — непереносимый зуд и жжение. Комар сместился на плечо, поерзал по щеке, опять перелетел на спину и нагло пополз вниз, надолго задержавшись ниже поясницы. Настя вся исчесалась пока догадалась открыть зеркальце и попросить указать на любопытного. Ба, старый знакомый. Что ему надо? Или просто понравилась?
Играться с парнями не было времени, и русалка поступила просто. Зашла в Мак, скрылась в туалете и вышла с изменённой внешностью. Но к её величайшему изумлению, Славка поплёлся за ней.
Трюк с мороком и новым обликом был проделан трижды, но безрезультатно. Паренёк следовал за ней, как банный лист, приставший к одному месту. Настя совершенно растерялась, впервые за много лет ощутив себя беспомощной и слабой.
Спрятаться в одном из зданий и сидеть в нем безвылазно было бы глупо, он же сторожить будет, а выходить всё равно придётся рано или поздно.
Убежать на улице среди оживлённой толпы тоже не вариант. Обычная девушка не улизнёт от спортивного парня, а если колдовством и силой воспользоваться, то кто-то да по-любому заметит.
Нужно укромное местечко. Оставался лес, куда Настя и направилась. Авось пронесёт, не столкнётся с оборотнями.
Папоротники тихонько перешептывались, склонялись над её убежищем, закрывая от света и чужих глаз. Девушка выдохнула, скинула морок и расплела косу, осторожно разбирая русые пряди и напевая под нос.
Расплету косы, расчешу, чтобы и узелка не было, чтобы краше солнца, чтобы краше месяца. Выйду в чисто поле, умоюсь росою, утрусь красной зарёю, опояшусь белым облаком, утычусь ясными звёздами. Как на три стороны поклонюсь, а на четвёртую пойду-выйду, да позволенья испрошу. Чтоб дать, не взять, махонькую долю отнять.
Слова лились, открывая тайный путь к сердцу Жемчужины, чтоб зайти незаметно чёрным ходом да отъесть малый кусочек, пока хозяйка не видит. Серой мышкой шмыгнул призрак Насти в русалочью обитель, облизнулся и к сладости желанной потянулся, но упёрся в преграду невидимую.
Настя замолкла, ощупала барьер мысленно — ни низа, ни верха, ни конца ни края и даже трещинки нет. Сжав до боли зубы, она отступила. Вызнала, значит, Маруська про этот лаз и прикрыть его решила, ничего не сказав и не пожалившись. А она не так проста, как кажется.
Ладно, по-иному пойдём. Снова зазвучал речитатив.
В чистом поле есть окиян-море, в окияне-море стоит старый дуб, под этим дубом сидит старый заяц. Зайцем обращусь, стану посреди, три раза обернусь, созову троих ветров, сокрушу могучий остров.
С парадного входа Насте тоже были не рады и вытолкнули обратно. Жемчужина словно отдалилась, не желала делиться силой, а лишь ласково журила её как глупого ребятёнка, который со стола лишний блин захотел стянуть.
Русалка разозлилась. Да что ж сегодня день такой тёмный,
