Кто скажет мне слова любви… - Ирина Верехтина

который тебя поймёт. Тоша оказался прирождённым рассказчиком, анекдоты и забавные истории сыпались из него как горох из дырявого мешка, и получалось так смешно, что 37-я лодка покатывалась со смеху, покачивая бортами.

– Эй, на тридцать седьмой! Перевернётесь сейчас! – кричали им с лодок. И с завистью поглядывали на экипаж тридцать седьмой, каждый день исправно помирающий со смеху…

Ещё Тоша прославился тем, что нашёл целый рюкзак сухарей.

Глава 10. Сухари

О сухарях – отдельный рассказ. Ещё в Москве, на общем собрании группы, Альберт Николаевич велел всем сушить сухари. И народ радостно заржал, но оказалось, что Альберт вовсе не думал шутить. – «Плыть будем по территории Селижаровского природного заказника, населённых пунктов там мало, хлеб покупать негде. Группа большая, кто же нам столько продаст? С хлебом будут проблемы, – говорил Альберт. – На турбазе его много не возьмёшь, позеленеет, а без хлеба – проголодаетесь через час. А грести придётся до вечера. Так что сухари сушить придётся. Любые – чёрные, белые, кому какие нравятся».

Никто Альберту всерьёз не поверил, но сухарями запаслись, и каждый участник похода привёз с собой по маленькому мешочку. Их сложили в один из рюкзаков, выданных группе под продукты, и оставили на чёрный день как неприкосновенный запас (пометив рюкзак буквами «НЗ», жирно выведенными красным карандашом). Продукты, полученные на группу на турбазовском складе, – чай, кофе, сахар, сыр, муку, крупу, макароны, тушёнку, сгущёнку, кабачковую икру, икру минтая, ящик груш, яблочное повидло в жестяных банках, хлеб – двадцать батонов белого и десять буханок ржаного, и сливочное масло в жестяной квадратной коробке – тоже разложили по рюкзакам.

Когда распределяли продукты по лодкам, рюкзаки оценивали по объёму (поскольку вес значения не имел) Получив свою «долю» и ворча, что другим рюкзаки достались меньше, их плотно укладывали в носовой части лодки. Что где лежит – никто не смотрел. Как вы уже догадались, рюкзак с пометкой «НЗ» волею судьбы попал в тридцать седьмую лодку и при укладке (на дневках рюкзаки с продуктами вытаскивали из лодок и сносили в «продуктовую» палатку, а когда отплывали, их разбирали по лодкам, причём каждый экипаж забирал свои) злополучный рюкзак как нарочно оказывался сверху. Энергично откидываясь назад при каждом гребке, Тася стол же энергично упиралась спиной в сухари, и острые сухарные углы больно впивались в спину.

– Ой, больно! У меня, наверное, уже вся спина в синяках, – жалобно говорила Тася. И приступала к ставшему уже привычным допросу. – Признавайтесь. Кто нос укладывал (имеется в виду носовая часть лодки)?

Мурат с Антоном, в обязанность которых входила «доставка» из продуктовой палатки закреплённых за их лодкой рюкзаков и укладка в лодку, пожимали плечами и кивали друг на друга.

– Кто мне под спину сухари положил?! – бушевала Тася. – Это в который раз уже! Больно же!

Лодку перегружали заново, чертыхаясь и ворочая тяжеленные рюкзаки с консервами и крупой. В конце концов Марату с Тошей надоело это увлекательное занятие, и злополучному рюкзаку с надписью раз и навсегда определено было место на корме. Но он и там мешал и вечно попадался под ноги сидящему на корме рулевому. Отодвинуть рюкзак рулевой не мог, поскольку обеими руками держал неповоротливый и капризный руль, а отпустить его было нельзя: лодка молниеносно меняла направление и неслась на всех парусах в другую сторону. И приходилось просить…

– Да уберите же кто-нибудь этот чёртов рюкзак! Я все ноги об него отбил, – под общий смех объявлял рулевой.

В тот день рулевым была Тася. Она злобно пнула ногой рюкзак и просительно посмотрела на Тошу, сидящего рядом с ней. Тоша передвинул рюкзак себе под ноги (поскольку другого места на корме не было) и сунул в него любопытный нос.

– Ого! Сколько насушили… И белые, и чёрные, и бородинские есть! На выбор. Ты какие больше любишь? – предложил он Тасе. Этого Маша вынести уже не могла.

– Что значит, на выбор? Их для тебя, что ли, сушили? Это же Эн Зэ, неприкосновенный запас! Вот кончится хлеб, тогда и будете выбирать, а сейчас нельзя.

– А почему нельзя? Так хочется сухариков погрызть… Тут много, никто и не заметит. А пахнут как! М-ммм, вкуснотища! – Тоша аппетитно захрустел сухарём.

– Да хватит хлеба, – поддержал друга Мурат, которому тоже хотелось сухарей, да и вообще – есть хотелось, завтракали-то – когда… А обед – за горами за лесами, когда ещё будет…

– Хлеб во всех деревнях продают. Альберт вчера на тот берег сплавал, целый рюкзак привёз, буханок восемь, я сам видел. Может, купил, может, на тушёнку обменял. У нас тушенки много, а хлеба мало, вот и поменял, – с жаром заговорил Мурат. Маша притихла – спорить с Муратом ей не хотелось, да и рассуждал он вполне логично.

Тоша тем временем копался в сухарном рюкзаке, выискивая сухарики «пожирней-погуще», и вдруг присвистнул от восторга:

– Ребя-аа-та! Я с изюмчиком нашёл! Кто ищет, тот всегда отыщет. А пахнут как, ум-ммм, – замычал Тоша, отправив в рот сухарик «с изюмчиком». – Из чего, интересно, такие получились?… Это же булочки! Калорийки! Кто-то додумался, калорийки порезал и насушил, а я нашёл, – разорялся Тоша. – Я такие вещи нюхом чую. Живё-ооом!!!

Он протянул Тасе промасленный пакетик, она сунула в рот сухарь и зажмурилась.

– А совесть у тебя есть? Мы с Машкой на вёслах карячимся, а вы сухарики хрустите! – игнорируя грамматические формы взревел Мурат на весь Селигер. И был немедленно заткнут (в буквальном смысле) сдобным сухарём. Маша гребла «насухую» – Тоша не мог до неё дотянуться, передать пакет тоже не мог – в руках у Мурата были вёсла.

– Мне-то оставьте хоть один сухарик! – тоненьким голоском попросила Маша.

– Ты не переживай, оставим, тут много… – был ответ, прерываемый дразнящим сухарным хрустом.

С того дня тридцать седьмой лодке «жить стало лучше, жить стало веселей», как объявил когда-то своей стране товарищ Сталин. Втихомолку от других лодок, тридцать седьмая весело хрупала сдобные рассыпчатые сухарики, которых оказался целый мешок…

Но как говорится, сколько верёвочку не вить, а кончику быть. Пропажа обнаружилась, когда хлеб закончился и Альберт принёс из продуктовой палатки рюкзак с буквами «НЗ». Сухари выложили на стол, вынимая из пакетов, мешочков и коробочек, и каждый выбирал по своему вкусу – белые, ржаные, нарезанные кубиками, квадратиками и длинными ломтиками.

– Ух ты, бородинские, с кориандром! – восхитился Альберт. – Порадовали, ребята….

– А я сдобных насушил, с изюмом и орехами, – похвастался кто-то. – Сейчас найду, они в мешочке полотняном, голубеньком, я помню. Только… их почему-то нет. А где ж они?

В голосе