Вуду для «чайников» - Галина Куликова

— Да, конечно. Очень милые люди.

— И с Журбиной познакомились?

— И с Журбиной, — подтвердил Кудесников, пытливо глядя на начальника.

Начальник пожевал губами и неожиданно сказал:

— Она меня терпеть не может. — В его голосе сквозила горечь полководца, чью армию разбил недостойный противник. — И всех против меня настраивает.

— Ничего удивительного, — откликнулся Кудесников, разглядывая свои ногти, которые Маша Школьникова собственноручно покрыла розовым лаком. — Она мать-одиночка, и у нее маленький ребенок, которого она не успевает забирать из детского сада. Журбина приходила к вам с заявлением, просила отпускать ее на час раньше, но вы ей отказали.

— Отказал?

— Ну да. И теперь ей приходится на несколько часов брать няню, а это дорого. Денег и так не хватает.

Базаров ужасно разволновался. Сел на стул для посетителей, потер лоб и спросил:

— Почему же я ей отказал?

— Вы высказались в том духе, что дисциплина одна на всех. И если из правил делать исключения, они перестанут быть правилами. — Кудесников немного помолчал, давая Базарову прочувствовать мысль, а потом добавил: — Поэтому Журбина считает, что вы бесчувственный чурбан.

— Боже мой! — Директор вскочил на ноги и принялся бегать по приемной — из конца в конец.

Почувствовав душевный отклик на свои слова, Кудесников решил резать правду-матку и дальше.

— У того молодого человека с рыжей шевелюрой, у Ласкина, кажется, творческий подход к работе. Он так и фонтанирует идеями! А вы подрезаете ему крылья.

— Я?! — изумился Базаров.

— Конечно! Парень придумал новый способ привлечения клиентов, а вы что?

— Что?

— Вы не дали ему проявить фантазию, задушили инициативу.

— Но он ничего не излагал!

— Вы просто не дослушали.

Совестливый Базаров, которого прошиб пот, достал из кармана большой платок и принялся возить им по лбу, словно пытался втереть в голову новые конструктивные мысли.

— А старуха Пескарева? — наступал на него Кудесников, сообразив, что останется безнаказанным.

— Я ей тоже что-то сделал? — удивился директор.

— Вы не сделали! Пескарева — это специалист с огромным стажем работы! Когда о заграницах еще никто не помышлял, кого она только не отправляла на курорты Краснодарского края! И что? Разве вы оценили ее вклад в общее дело?

— Ей нужно было дать грамоту? — удивился Базаров.

— Что такое грамота в век материальных поощрений? Она получает такую же зарплату, как и сопливые девчонки, которые пришли к вам прямо после школьной скамьи. Разве это честно?

— Что еще? — мрачно спросил Базаров.

— Много чего, — загадочно ответил Кудесников. — Например, Люся Никитина в вас давно влюблена. Безответно.

Директор покраснел до корней волос, покашлял, прошелся по комнате, потом приблизился к Кудесникову вплотную и с интересом заглянул в его лицо:

— И все это вам удалось узнать за один день? Да-а-а… Вы необыкновенная женщина!

Тот неопределенно хмыкнул и пробормотал:

— Вы даже не представляете себе, до какой степени.

— Я сразу почувствовал, что в вас есть что-то особенное! — распалился Базаров. — Некая изюминка.

— Ну уж это — будьте уверены. Изюминка действительно есть. Но вам я ее не покажу.

— Такие секретарши ценятся на вес золота! Добро пожаловать в коллектив! — воскликнул директор, обращаясь теперь уже непосредственно к коту, как будто давал понять, что ему тоже можно ходить на работу.

Мерседес делал вид, что пламенная речь не произвела на него никакого впечатления.

Кудесниковудалился в приемную, а Базаров некоторое время собирался с духом, после чего направился в общий зал, к народу. Кудесников за ним не пошел, а придвинул к себе пепельницу, судя по внешнему виду, еще не тронутую рукой человека, и, пользуясь внезапно обретенным положением директорского любимца или, вернее сказать, любимицы, без спросу закурил. Положил ноги на соседний стул и полюбовался белыми колготками.

— Отсюда вывод, — сообщил он Мерседесу после серии коротких затяжек. — Отсутствие бюста не всегда отрицательно влияет на отношения с начальством.

Базаров вернулся обратно через четверть часа, потный, словно агитатор после митинга. Остановился на пороге своего кабинета и, прежде чем захлопнуть дверь, с чувством сказал:

— Большое спасибо!

Кроме укрепления директорского авторитета Кудесников не сделал за сегодняшний день ничего путного. И начинать уже не хотелось. Он сходил «в народ», вернулся обратно и съел шоколадный батончик «Пиноккио», начиненный стружкой непонятного происхождения. По его расчетам, директор, наделавший разом много хороших дел, должен был наконец выйти и поинтересоваться итогами своей бархатной революции.

Тот вышел через полчаса.

— Ну что? — спросил он тоном заговорщика, который стрелял в царя и убежал с места происшествия, не узнав о результате страшного деяния. — Как там Пескарева?

— Расчувствовалась, — признался Кудесников.

—А Журбина?

— Заперлась в туалете и рыдает. Сегодня вы стали их героем.

— Это все благодаря вам! У вас по-настоящему государственный ум, и я не удивлюсь, если…

Он не успел договорить, когда дверь приемной отворилась, и на пороге появилась молодая женщина, одетая в деловой костюм. Глаза ее были ясными и холодными, как вода в проруби. Гладко зачесанные волосы лишь подчеркивали красивый овал лица.

— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, войдя внутрь. Пристально посмотрела на розовую секретаршу и воскликнула: — Кудесни…

Тот закатил глаза и замахал руками.

— Что-что? — удивился директор.

— Какой кудесный сегодня день! — воскликнула посетительница. — То есть я хотела сказать: какой чудесный сегодня день!

— Знаете, вы абсолютно правы, — с чувством сказал директор. — Кстати, а вы кто?

— Лайма Скалбе, — представилась та и показала удостоверение, которое уже держала в руке. — ФАЭсБэ.

Кудесников так сильно струхнул, что побелела даже крем-пудра на его лице. Провал! Бежать не удастся.

— Вот как? — изумился Базаров. — Чем, так сказать, обязаны?

Он тоже испугался. Еще бы! Непонятно, что ей надо, этой блондинке. Добро бы, она была из налоговой — и разговоров нет. А то явилась из такого неподходящего ведомства…

— Вы директор? — уточнила тем временем агентша. Базаров кивнул. — А это?..

Она подбородком указала на Кудесникова, и глаза ее усмехнулись.

— А это моя новая сотрудница Роза Мамаева, — поспешил сообщить тот.

— Роза, значит, — округлив рот на букве "о", повторила Лайма. — Мамаева… Ну вот что, Роза Мамаева. Придется вам продолжить свою карьеру в другом месте.

Лайма повернулась к опешившему директору и пояснила специально для него:

— Ваша сотрудница нужна стране для выполнения важного задания. Поэтому я ее забираю. Безвозвратно. О'кей?

— Ничего не поделаешь, — пробормотал обалдевший Базаров. — Если Родина, так сказать, просит…

— Родина не просит, а жестко требует, — отрезала Лайма. — Так что, дорогуша, забирайте кота и пойдем.

Она приоткрыла сумочку и показала Кудесникову пистолет. Тот молча кивнул и пристегнул цепочку к ошейнику Мерседеса, который, радостно мяукнув, спрыгнул со стола.

— Думаешь, я поведу тебя в парк? — шепотом спросил безутешный хозяин. — Нет, друг, всю оставшуюся жизнь мы проведем в застенках. Или еще хуже. Я окажусь в застенках, а ты — на помойке. Кажется, пришло время учиться ловить мышей.

У Медведя был вид самозванца, вскарабкавшегося-таки на престол. Он сидел в кресле очень прямо, приподняв подбородок, словно готовился к возложению короны на свою буйную голову. Напротив него на примятом до самых досок диванчике примостился коренастый дядька с густыми черными усищами, из которых можно было наделать целую дюжину тонких корнеевских усиков. Дядька совершенно точно нервничал и отчаянно мял в руках бейсболку.

— Вот, — гордо сказал Медведь, указывая на посетителя пальцем. — Это товарищ Ямщицкий.

— Андрей Викторович, — подсказал вышеозначенный гражданин. — Пришел по вашему объявлению.

Он сказал это с точно такой же интонацией, как почтальон Печкин из мультика, и Лайма улыбнулась. Плененный Кудесников молча сидел на стуле в самом углу. Мерседес не пожелал сиротливо жаться к его ногам. Он примерился к телевизору на тумбочке, некоторое время вертел хвостом, потом все-таки запрыгнул на него. Телевизор затрясся, но устоял.

— Ну и киса! — удивился Ямщицкий. — Наверное, много жрет.

— Это не суть, — подал голос Корнеев, устраиваясь на соседнем с Арсением стуле. Он все никак не мог поверить, что Лайма так быстро отыскала частного сыщика, и как будто бы сомневался в его подлинности. — Расскажите, пожалуйста, все с самого начала.

— Опять? — удивился Ямщицкий. — Да я уже вроде как…

Корнеев молча достал из ящика стола пачку денег, несколько раз обернутую резинкой, и протянул ему.