Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией - Дмитрий Соколов

Когда-то первая попытка написать эту книгу (из которой сохранились первые три главы) застряла в аккурат на главе про кровавое жертвоприношение.

Но я думаю, что, во-первых, это может быть моим ограничением, а не общим. Я и к шашлыкам-то не испытываю такой бурной всенародной любви (которая и есть культовая любовь плотоядной культуры). Я даже перестал держать животных, которых в деревне держат (то есть спокойно режут и едят) практически в каждом дворе. Моя собственная «тигриность» не столь сильна (я понял это, проведя ту самую мистерию, где очевидно были «тигры» помощнее меня).

Но еще, думаю – или скорее чувствую – я, пресловутая жестокость и жесткое (то есть спокойное, не смущаемое сомнениями) применение силы – совершенно необходимая часть и самой жизни, и мистерий. Я редко делаю это, но знаю по опыту, что когда делаю, тогда-то я и достигаю самых сильных и очевидных терапевтических результатов. Вообще, можно сказать, не играя в парадоксы, что мне не хватает любви и внимания к людям, чтобы их бить. Бить их (им) обычно полезно. Дзэнскую палку как одну из лучших и самых последовательных методологий воспитания и преобразования человеческой души еще никто не отменял. Ее просто мало кто осмеливается применять (где-то в их книгах говорится, что эта палка так тяжела, что мало кто может просто ее поднять).

Так что несколько последующих историй, и в этой главе, и дальше (особенно в десятой), содержат разные вариации пресловутой жесткости, которая, по моим ощущениям, противоречит любви примерно так же как существование тигров и волков противоречат Божеским замыслам этого мира. (Ни у кого нет такой фантазии, что зайцев создал настоящий Бог, а волки сами зародились, либо Диаволом занесены?)

Вернемся, однако, к нашим баранам, барашкам и прочим агнцам.

Состояние «тигра» для состояния «ягненка» воспринимается как страшная моральная драма, как зло, и ужас, и кошмар. И переход в это состояние чаще всего воспринимается «ягненком» как «моральное падение».

Историй типа нижеследующей я наблюдал не одну.

Вы все, конечно, на это качаете головами. Я даже вижу – отсюда, с мокрого перрона, – как все вы, рассеянные по моей земле, качаете головами и беретесь иронизировать:- Как это сложно, Веничка, как это тонко!.. и это – всё, что тебе нужно, чтобы быть счастливым?

А вот история про мальчика Костика, очень простая и народная.

Был он – очень симпатичным малым. Улыбка – до ушей. В глазах доброта и душевная кротость. Мил человек. Людей любил.

Его самого, меж тем, жизнь не баловала. Отец умер, когда Костик был в мамином животике. Мама скинула его родственникам отца, у которых и вырос. Отношения с мамой, чью «любовь» он так никогда и не мог полновесно «заслужить», и с отчимом были очень напряженные и довольно холодные.

Да и девушки Костика не баловали. Его первая и единственная любовь бросила его. Ему было, наверное, года двадцать два, когда это произошло, и после этого он прилично запил. Я помню, как он ходил с книжкой про дзэн в одной руке и с бутылкой водки в другой, и пил всё, что горит.

Вторая единственная его любовь встретилась с ним полгода спустя и стала активно его спасать. Она пила вместе с ним, и подстроившись под ритм, сбавила обороты. Ей было очень Костика жалко, и она очень старалась… но потом влюбилась в другого и не стала от Костика это скрывать. Она, в общем-то, любила и не раз демонстрировала ему, что он не первый. Хотя ее «другая» влюбленность и прошла, отношения мало починились, и еще через несколько месяцев совсем загнулись; потом у нее появился новый «первый», и Костик снова был брошен.

Взыграла пьянка. Костик продал квартиру – часть которой была его «долей от родителей» – один процент от денег положил на счет в сбербанк, приписал два нуля, показал бабушке (чья доля в квартире составляла половину) и счастливо принялся прогуливать остальное.

По ходу истории, повторяю, он был просто чудесным малым. Полным удивительных светлых идеалов. Когда его вторая любовь зажила со своим первым, он стал бесплатно делать в их квартире ремонт. От всего сердца!

Несмотря на то, что он закончил строительный институт, устроиться на работу по специальности он не мог даже близко. Ну, кто такое видел, тому понятно. Деньги долго были, а когда и кончились – что с того? Всегда есть что-то неучтенное, залетевшее, светлое завтра, милая улыбка, которую невозможно не угостить…

Итак – если я правильно обрисовал картину – Костик был ангелом, правда, все более падшим в житейском смысле (при взгляде с практической стороны), но в своих собственных глазах он шел по гладким линиям собственных прекрасных понятий. И было среди этих понятий такая тема: Костик с девушками просто так не спал. Без великой любви, не с единственными – нет, о нет!

Конечно, к тому времени, когда он попал ко мне на мистерию, он, наверное, о многом задумывался и что-то там у него внутри колебалось и поколёбывалось… Но тут я не в курсе, мы мало общались. Собственно, весь мой рассказ вращается вокруг одной сцены.

Дело было в темной-претемной комната… Костик потом называл ее «комнатой ужасов». Это была та самая совершенно темная комната, куда попали одновременно с ним герои рассказа «Незнакомка». «Уж попали так попали!» Участники были брошены там ночью без права выхода и без права разговоров, проинструктированные единственно заданием познакомиться друг с другом телесно.

Заметьте – хочет подчеркнуть ведущий – не трахаться, а просто познакомиться друг с другом телесно.

Но Костик понял это дело по-своему… Потому что трахаться он начал, по-моему, минут через десять после старта «ужасов».

Но можно представить и так, что был он на это дело жестоко соблазнен. Девица эта много мелькала у меня потом перед глазами, и ныне я знаю, что «падение ангелов» – ее трудная и сладкая специализация.

Все произошло быстро и безошибочно.

Само собой, на следующий день Костик сделал все возможное, чтобы в девицу влюбиться. Они ходили в обнимку, вместе пили и спали, а когда мистерия закончилась, поехали путешествовать по области. Но девица оказалась крепким орешком, и показала свою грубую натуру не долго спустя, как все нормальные девы, а прямо через несколько дней. Она коварно разводила его на деньги, которых почти и так не было, виляла хвостом, устраивала жесткие сцены, и когда она наконец решила возвращаться домой, Костик был счастлив. Влюбиться у него не получилось, и вышло, что трахался он – просто так…

Тут уж вы совсем принимаетесь стонать. – О-о-о-о, Веничка! О-о-о, примитив! Ну, так что же? Пусть примитив – говорю. И на этом перестаю с вами разговаривать.

Это, на самом деле, довольно долгая история. Еще год перемалывались жернова событий, в результате которых Костик послал на хер свою бывшую единственную любовь и ее нового первого. В результате которых Костик сумел выставить счет бывшим друзьям, зажавшим часть его денег, и медленно по счету получить. В результате которых он женился, родил ребенка и устроился на приличную работу, где он уже давно получает сильно больше, чем я за свои писания.

И так далее. Конечно, событий было много. Но демон гордости мне говорит, что начало было положено в «комнате ужасов», где был сломлен один из дурацких Костика стереотипов, и который стал примером для слома других. Впрочем, это скорее гордость организатора – я им свечку не держал, я совсем другим в это время занимался. Ну, не то чтобы совсем-совсем другим…

Может быть, не совсем в тему этой главы я хочу рассказать еще одну историю.

А бабушка моя, глухонемая, с печи мне говорит: "Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего "я"!"

Блядство является очень сильной силой.

И борьба с ним – очень сильная борьба.

Однажды у меня была группа, центральной темой которой была Борьба-с-Блядством. Я тогда совсем недавно женился, и тема была очень актуальной (я думал, что Женитьба Положит Конец). Организовала группу моя бывшая любовница. Пока группа происходила, мы с ней жили в одной квартире, но вместе не спали. Напряжение было очевидно.

А Рыженькая была молодой и очень сексуальной девушкой. Очень вызывающе сексуальной, я бы сказал – уж во всяком случае, одеждой и манерами. То есть как девушкой – она была мамой сына лет трех и женой профессора того института, который не так давно закончила. Понятно, что муж ее был возраста отца. И понятно было (то есть ей понятно, по ее словам), что он от импотенции был уже недалек, а на «блядство» у Рыженькой был строжайший запрет.

Рыженькая мне нравилась, по нарастающей. Она хорошо и честно работала на группе. Все главное произошло в последнюю ночь, после четвертого дня работы, когда мы решили сверх дневной программы устроить «карнавальную ночь». Ночь состояла из импровизационных сцен, когда мы договаривались об изначальном раскладе, а потом каждый делал что хотел в рамках этого расклада.