Тайна - Элизабет Адлер

— Выглядите, как полицейский, который притворяется достойным гражданином, — удивленно заметила Фил.

— Ага. Вы тоже не слишком по-деловому одеты, — парировал он и усмехнулся, видя, как она покраснела. Сегодня ее темные волосы не были, по обыкновению, затянуты в узел, а свободно падали на плечи. Как всегда, она была одета в черное. Это было полупрозрачное платье с низким вырезом и колышущейся свободной юбкой. От нее исходил запах лилий.

Восхищенно глядя на нее, он протянул ей букет.

— Вы благоухаете лучше, чем розы, — заметил он.

— Это «Беллоджия», — холодно сказала она. — Слегка старомодно, но такое уж у меня настроение сегодня. Спасибо за прекрасные розы.

— Они называются «Океана», — ответил он. — Мне показалось, что они похожи на садовые розы. Немножко старомодные. Как ваши духи. Я, как видно, сегодня в нужном настроении.

Цветы были розовые, с кремовым отливом. Их бархатные лепестки только начали раскрываться.

Он положил бумажный пакет перед котенком, который терся о его ноги и мурлыкал.

— А это для малышки Коко. Чтобы ей было, чем заняться, пока док в отлучке.

Они рассмеялись, глядя, как котенок, быстро разорвав бумагу, обнаружил там игрушечную мышку и, подбросив ее в воздух, прыгнул на нее.

Фил предложила Махони бокал шампанского.

— Прекрасный выбор, — сказал он, попробовав вино. — И необычный. «Лоран Перье» — хорошая старая фирма, и их «Гранд Сьекль» не уступает самым лучшим сортам.

Фил в изумлении уставилась на него.

— Кончатся ли когда-нибудь ваши сюрпризы, Махони? — спросила она. — Я бы не узнала «Гранд Сьекль» на вкус. Как вам это удалось?

Он небрежно пожал плечами.

— Это одна из тех вещей, которым учат в полицейской школе. — Махони довольно улыбнулся. — Это неправда. После колледжа я два года провел во Франции, некоторое время собирал виноград в Эперне. Там в любом баре или кафе подают шампанское, и я перепробовал все малоизвестные сорта. Это мне так понравилось, что я решил изучить все популярные марки. Я узнаю сорта, которые мне нравятся, а это — один из них. — Он снова пожал плечами. — Вот видите. Ничего загадочного. Мне просто повезло, что вы выбрали мой любимой сорт.

— Мне бы хотелось, чтобы обед готовили вы, — заметила она. — Здесь вам нет равных.

— В любое время, док, вам достаточно лишь свистнуть, и я буду здесь, испытывая ваше терпение своим итальянским репертуаром. Дикое грибное рисотто Марселлы Хазан, маленькие фарси Роджера Верже из Ниццы, суп-пасту и старомодная вегетарианская лазанья моей мамы. И лучшие десерты Рима.

— Тирамицу? — шутливо спросила она. Это было одно из ее любимых блюд.

— Терпеть его не могу, но, если хотите, док, приготовлю специально для вас.

— Не сегодня, — она взяла свой жакет. — Уже поздно. Махони поднял брови, увидев ожидающий их черный длинный лимузин. Когда шофер распахнул дверь, Фил насмешливо улыбнулась:

— Не думали же вы, что я позволю вам пить, а потом вести машину? Мне вовсе не хочется быть виноватой, если вас лишат очередного звания.

Он оглянулся, прежде чем усесться в машину рядом с ней.

— По крайней мере, лимузин черный, — нервно сказал Махони. — Если кто-нибудь из парней заметит меня, есть надежда, что они решат, будто я возвращаюсь с похорон, и не подумают, что я подрабатываю сутенером. Док, насчет лимузина мы не договаривались. Все, чего я просил, — пообедать с вами.

— И это вы получите, — спокойно отозвалась она. — Спорим, это будет один из самых лучших обедов, на которых вам довелось присутствовать. Хотя, возможно, и нет, — добавила она, вспомнив его спагетти. — Не возражаете, если я попрошу называть меня Фил, а не док. Только на этот вечер. Для такого случая Фил подходит больше.

Он серьезно кивнул. Они ехали на север, направляясь в Мэрии Каунти.

— Согласен, Фил. — Он пожал ей руку. — А я — Фрэнко. Знаете что? Мужчина очень быстро может привыкнуть к такой жизни. Красивые женщины, лимузины, роскошные обеды… Может, я уже умер и сейчас в раю?

— Не очень-то рассчитывайте, Фрэнко, — предостерегла она.

Этот майский вечер выдался необычайно теплым. Окна «Ларк Крик Инн» были распахнуты настежь. Пламя стоявших на столике свечей трепетало в легком ветерке. Фил и Махони пили превосходный калифорнийский напиток.

— Резковатое, но чудесное вино, — заметил Махони. — Как вы.

— Спасибо, Фрэнко. Скажите, почему ваши комплименты всегда двусмысленны?

Он преувеличенно глубоко вздохнул:

— Не знаю. Фил. Наверное, вам нужно подвергнуть меня психоанализу и выяснить, какие у меня проблемы с психикой.

— С вашей психикой нет никаких проблем, — резко ответила она. — Все проблемы у вас в голове. Она просто распухла от внимания прессы. — Фил заинтересованно наклонилась к нему. — Скажите, как вам это удается? Раскрывать все эти таинственные преступления?

— Тяжелая работа. Интуиция. Тщательное исследование фактов. Хорошее зрение — оно необходимо при осмотре места преступления. И плохая память, чтобы не вспоминать все ужасы, на которые успеваешь насмотреться за день. — Он скривился. — В том, чтобы быть полицейским, расследующим убийства, нет никакого шика, док. Все это выдумки журналистов.

— Тогда почему вы решили заниматься этим, вместо того чтобы поступить в академию?

— Мой прадед — ирландец был полицейским. Мой дед — итальянец и мой отец — тоже. Видимо, я не смог побороть гены.

— Или же вам хотелось сделать что-то хорошее, — тихо предположила она. — Помогать людям. Он засмеялся.

— Конечно. Согласен. Святой Фрэнко. В участке эта версия пройдет на «ура». Фил, дело в том, что я — обычный работяга-коп, который, по непонятной мне самому причине, любит ловить убийц и сумасшедших, которые считают, что могут строить из себя Бога и убивать. Просто так. Или за пять баксов. Или за то, что на них не так посмотрели. Ловить насильников, убивающих своих жертв, чтобы заставить их молчать. И деток, которые способны задушить бабку ее собственными чулками, чтобы забрать ее жалкие сбережения. Сто пятьдесят долларов, спрятанные под старым матрасом. А зачем они такому парню? Чтобы купить кроссовки «Найк» и дешевую кожаную куртку и произвести впечатление на девчонку своего приятеля. Тогда, возможно, он сможет купить ей немного кокаина, и, возможно, она с ним переспит.

Красивое лицо Фрэнко было печально. Фил в ужасе смотрела на него.

— Извините, — тихо сказал он, — но вы сами заговорили об этом.

— Я понимаю.

Он восхищенно посмотрел на нее. Ветерок шевелил пламя свечей, направляя свет прямо в лицо Фил. Ее плечи и грудь на фоне мягкого черного шифона казались сливочно-белыми.