Моя любимая мачеха, или Она не твоя (СИ) - Коротаева Ольга

Жар от прикосновений поднимался от колена вверх, я чувствовала, как болезненно напряглись соски. Щёлкнул замок ремня, но Роман не спешил отстраняться. Повернулся, и наши взгляды встретились.

Я тонула в его взгляде, таком жарком и жадном. Мне нужно отстраниться, нужно держать дистанцию, нужно… я рвано вздохнула и попросила:

— Поехали домой, — голос звучал так низко, почти хрипло, но Роман не отодвинулся, не закрыл дверцу машины.

Короткое движение, и кожу лица опалило горячим дыханием, к губам прижались мужские и настойчивые. Сплетаясь языком с моим, Роман целовал меня так жадно, будто пил, а я вместо того, чтобы оттолкнуть, кажется, лишь приоткрыла губы.

Роман ворвался словно вихрь, закрутил меня в танце, его руки обжигали, лаская. Это безумие нужно остановить. Нам нельзя, нельзя!

Собрав все силы, я попыталась оттолкнуть мужчину, но он, словно скала, был нерушим. Заметив мое сопротивление, Роман вжал меня в кресло, его руки легли на мои запястья, придавливая их к сидению. Теперь я не могла пошевелиться.

Роман прервал поцелуй, но не отодвинулся. Он смотрел мне в глаза, его дыхание согревало мои губы, а руки все так же удерживали, полностью контролируя меня.

— Не надо. Я жена твоего отца.

Эти слова молнией пролетели между нами.

— Еще минуту назад ты об этом не вспоминала, отвечала на мой поцелуй с не меньшим пылом, — зло заметил Роман.

Он прав. Как же стыдно и все еще жарко от близости мужчины. Я все еще не могу выровнять дыхание, мое тело изнывает, моля продолжить начатое.

— Прости, — прошептала я, глядя в глаза Роману.

Несколько секунд тишины закончились резким и шумным хлопком двери. Я получила свободу от рук Романа, а вместе с ней пришел холод. В попытке согреться, я обняла себя за плечи.

Рома залез в салон спустя несколько минут. От него пахло сигаретным дымом. Раньше мне не нравился этот запах, но сейчас благодаря ему стало уютно.

Роман молчал всю дорогу к дому, лишь кивком поприветствовал охранников, когда мы проходили мимо. Я тоже молчала, но не из-за случившегося, просто со мной происходили странные вещи: мир вокруг стал каким-то смазанным, а вот осязание обострилось. Мысли путались и ухватить их, чтобы сформулировать в предложение оказалось сложно. Я была, как пьяная, но иначе. Мир ощущался кожей, и каждое прикосновение, словно разряд тока, зажигало во мне новое, неизведанное ранее чувство.

Возбуждение.

Несмотря на то, что я до сих пор хранила невинность, наивной я не была.

– Рома, кажется, в том напитке что-то было. Со мной что-то не то, — еле ворочая языком, кое-как вымолвила я.

Он замер и с усмешкой осмотрел меня:

— В том напитке был алкоголь. Мамочка, ты, что, до сих пор лишь чай в своей Англии употребляла?

Шагнул ко мне и обхватил запястья, обжигая чувствительную кожу горячими пальцами.

— Может, хватить строить из себя святую невинность? Я видел, как ты залпом выпила коктейль, ощущал, как исследовала мой рот своим дерзким язычком. Как дышать стала глубже, глаза заблестели… Не думай, что я идиот, “мамочка”. Ты хочешь меня. А я… — он вдавил меня в своё тело. Прошептал так, что голова закружилась: —…Хочу тебя.

И жадно набросился на мои губы, сминая их в бескомпромиссном поцелуе, утягивая за собой на самое дно пропасти.

Глава 19 Милена

Вокруг меня мир кружил, а тело изнывало. Оно требовало ласк, а стон, заполнивший комнату, кажется, принадлежал мне. Ноги давно не держали и, чтобы не рухнуть на пол, я крепко держалась за плечи Романа.

Последние всполохи разума требовали прекратить все, оттолкнуть мужчину. Совесть пыталась показать мне образ мужа, но он потонул в тумане. И я тоже тонула, только в горячих объятиях, жарких поцелуях другого, чужого мужчины.

— Пожалуйста, — простонала я, сама до конца не осознавая, о чем молю: остановиться или сорвать с меня наконец-то эту одежду, в которой так жарко.

— Потерпи, маленькая, — Рома подхватил меня на руки и быстро взбежал по ступенькам. Ногой он открыл дверь в свою спальню и бережно опустил на свою кровать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Платье задралось до середины бедра, обнажая ноги и кружевной край чулок. Взгляд Романа стал таким жадным, и его пальцы играючи провели по голой коже чуть выше

кружева. Мое тело остро отреагировало на легкое прикосновение. Ноги задрожали, а между ног стало еще горячее. Я попыталась свести ноги, сжать их, но рука Романа нырнула под подол платья.

Я, словно околдованная, смотрела на большую горячую ладонь. Ощущение неправильности происходящего быстро исчезало перед более сильным чувством.

Взгляд мужчины гипнотизировал, и я даже не пыталась сопротивляться, когда пальцы притронулись к моим трусикам. Ощутила лишь слабую вибрацию и острое желание, чтобы Рома не останавливался.

Его пальцы ласкали меня поверх ткани трусиков, мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Все слова утратили свою ценность, права потеряли смысл, а запреты рухнули.

— Такая горячая, уже почти готовая…

Улыбка Романа отрезвила, в ней чувствовалась злость, а во взгляде я заметила презрение и превосходство. Туман рассеялся, и ко мне возвратилась способность мыслить.

— Стой! — я схватила его за руку и попыталась убрать ее с моих бедер, но мужчина слишком силен и теперь, когда рыбка решилась сорваться с крючка, он ухватился за нее сильнее.

— Не трогай меня, — паника накрыла меня с головой. Я забилась в его руках.

Как мне достучаться до Романа? Как убедить его, прекратить все?

— Поздно, — с насмешкой ответил Роман и накрыл меня своим телом, придавливая к матрасу. — Поздно, — повторил он, схватил мои запястья и сжал их, удерживая над головой.

Платье задралось до груди, оттого что я ерзала и вертелась под мужчиной, пытаясь вырваться.

— Рома, не надо, пожалуйста. Не делай этого! — молила я, пока он второй рукой ласкал меня, нагло отодвинув край трусиков.

Прохладные пальцы ощущались особенно остро на разгоряченной коже. Я чувствовала, как там все становится мокрее с каждой секундой. Туман возвращался, мысли вновь начали путаться, а время словно сошло с ума.

Казалось, всего секунду назад Роман удерживал меня, а я сопротивлялась. Теперь же мои пальцы зарылись в его волосы и прижимали к себе мужчину, пока он осыпал мой живот поцелуями.

В комнате было так душно, а одежда раздражала, мешалась. Кажется, я пожаловалась Роману, и он вмиг освободил меня из плена. Холодный шелк простыней остудил пылающую кожу, и она покрылась мурашками.

Щелкнула застежка на бюстгальтере и моя грудь обрела свободу, а затем время застыло.

Горячие губы целую вечность целовали чувствительную кожу, то покусывая, то играя язычком с набухшими сосками. Эта пытка была невыносимой.

Я сжимала простынь, приподнимала бедра, чтобы сильнее чувствовать возбуждение Романа, выгибалась дугой навстречу его языку и сама еще шире расставляла ноги.

— Скажи, что хочешь меня…

— Хочу! — почти выкрикнула я, не дав договорить Роману.

Я хотела, чтобы он не останавливался, мне требовалось получать такую желанную разрядку, но слишком поздно поняла, на что дала свое согласие.

Он вошел в меня одним рывком, и я закричала, вцепившись ногтями ему в плечо. Слезы выступили из глаз.

— Больно…

— Не дергайся, — рыкнул мужчина, придавливая всем весом, лишая возможно двигаться. — Иначе всё будет слишком быстро.

Наши взгляды встретились, и все слова застряли в горле.

Рома стал медленно и осторожно двигаться, внимательно наблюдая за моим лицом. Стоило мне скривиться от боли, как он останавливался, давал мне привыкнуть к нему, а затем продолжал все, но только еще нежнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я больше не сопротивлялась, не вырывалась, напротив, пыталась подстроиться под него. Жар внутри становился невыносимым, и боль уходила куда-то далеко, осталось лишь возбуждение.

Мужчина постепенно наращивал темп, мне уже было мало медленных, осторожных проникновений.