Десятый крестовый - Кристофер Хайд

Ровно в шесть, невыспавшийся, с единственным желанием принять горячую ванну или душ, он спускался в бар «Джерома». Там было полно народу. Повсюду мелькали изысканные джинсы и простроченные рубашки «Ральф Лорен». Пиво «Коладас» лилось рекой, полумрак бара наполнялся хохотом, дышал разнузданной чувственностью. Филип оглядел зал, ища глазами Сару: наконец увидел ее за маленьким столиком в самом углу. В старых джинсах и мешковатом свитере, всем своим видом она выпадала из окружающей обстановки. Филип двинулся лабиринтом столиков, сел напротив нее.

— Привет! — громко сказал он, перекрывая шум. Сара осоловело глянула на него сквозь табачный дым.

— Вид у вас!

— Вот спасибо! Значит, и вы клюнули.

— Клюнула?

— Вхожу в роль бродяги, — пояснил Филип.

— Делаете успехи, — мрачно сказала Сара.

— Кроме шуток, сработало! У меня назначено свиданье с этой ордой правдолюбцев. Меньше чем через час иду на правое дело.

— Рассказывайте! — Сара подалась вперед.

— Меня зацепили. В точности, как вы говорили, двое, парень и девица. Вербовка с места в карьер. У них где-то в районе какой-то «Зубчатой вершины» ранчо. Встреча у ресторанчика «Копье» в семь.

— И вы пойдете? Филип кивнул.

— А как еще узнать, там Хезер или нет?

— Вам сказали, на сколько вас увозят?

— У них это называется трехдневный заезд. Обещали прилично накормить, помочь разобраться с жизненными планами.

— С пищей у них поосторожней, — еле слышно сказала Сара. — «Чада господни» подмешивают в чай белену, а боголюбивые фанатики в Ванкувере подсыпают в еду риталин и пробантелин бромид.

Филип обалдело уставился на нее.

— Белена — трава из семейства пасленовых. От нее бывают зрительные галлюцинации. И еще тошнота, понос, туман в голове, обмороки, головокружение. В больших дозах смертельна. Риталин — сильное возбуждающее средство, которым они пичкают своих финансистов, чтоб не утрачивали энтузиазма, а пробантелин бромид — противоязвенный препарат, побочный эффект — снижение половой активности и симптомы импотенции.

— О господи! — в ужасе прошептал Филип.

— Я предупреждала… Эта публика из своих лап так просто не выпускает.

— Ну подмешают они эту гадость, а зачем? Сара повела плечами.

— Такое возможно, и даже очень вероятно. Был некто Тед Патрик, личность известная своими социологическими исследованиями групп подростков, вовлекаемых в секты. По его данным, сектантам удавалось в феноменально короткий срок полностью подчинить себе умы подростков. Словно каким насильственным путем. Не исключено, они применяли свой метод промывания мозгов и именно с помощью всяких таблеток.

— Вот дела… — в раздумье протянул Филип. — Даже не верится, что такое может быть.

— Не верится? — саркастически усмехнулась Сара. — Тогда объясните мне, как могло случиться, чтоб студентка-второкурсница из обеспеченной семьи, занимавшаяся психологией и изучавшая русский язык, у которой прекрасные отношения и с друзьями, и с родителями, сама отличница, и вдруг за двое суток резко меняет образ жизни, примыкает к сподвижникам Муна? Всего за двое суток!

— Это реальный факт?

— Абсолютно! Студентка из Нью-Хэмпширского университета. Не стоит недооценивать их методы!

— Убедили! — Филип закурил, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Ладно! Надо наведаться к ним с этим заездом. Постараюсь узнать, там Хезер или нет, и как можно скорее. Во что бы то ни стало дня через два вернусь, даже если придется ползком выползать оттуда.

— Интересно, как вы намерены удрать? — спросила Сара. — Излюбленный их способ держать людей — изоляция.

— Единственная моя цель — попытаться найти Хезер. На героический поступок меня не хватит, вызволять ее сейчас я не стану. Если она там, я уеду оттуда обычным способом, соберу подкрепление. Если ее увезли силой, это уже уголовное преступление. Достаточно обратиться в ближайший полицейский участок.

— Надо бы вам получше изучить эту публику! — проговорила Сара. — Иметь с ними дело не так-то просто.

— Можете предложить иной вариант?

— Иного нет. А что, если ее там не окажется?

— Тогда назначаем друг другу свидание. Где вам удобно?

— В Рино. Мне кажется, есть какая-то связь между Келлеровским мозговым центром и этим самым НСС, что попадался среди монастырских бумажек. Я уже забронировала номер в гостинице.

— В какой?

— «Холидэй». Не «Холидэй Инн», а просто «Холидэй».

— Так. Мне тоже забронируйте! Либо туда заявлюсь, либо дам вам знать, где встретимся. Если не возражаете, я съеду отсюда, а барахло свое вам оставлю. Оно будет в машине.

— Хорошо! — сказала Сара.

Филип посмотрел на часы. Без четверти семь. Он поднялся.

— Мне пора!

Посмотрел с высоты роста на сидящую Сару: захотелось ей что-то сказать, только не знал что. Их взгляды встретились. В неугомонном гуле переполненного бара на миг воцарилась тишина, до слуха долетел откуда-то из-под потолка приглушенный голос диктора, комментирующего баскетбольный матч.

— Удачи вам! — тихо сказала Сара. Филип кивнул.

— Спасибо! В четверг или в пятницу дам о себе знать.

— Буду ждать! — отозвалась Сара.

Снова накатил возбужденный шум голосов. Филип повернулся, вышел из бара; внезапно и странно, до дрожи в спине, его окатило холодной волной.

Глава 10

Автофургон — как и предполагалось, синий «эконолайн» на двадцать мест — выехал из Эспена на северо-запад по шоссе-82.

Кроме Филипа и двух его новых знакомцев, там сидело еще шесть человек. Первые минут десять ушли на обоюдное представление. Светловолосый парень — он сел за руль — назвался Эриком. Девица по имени Уэнди села рядом с ним.

Хоть остальные скорее всего друг друга не знали, все были чем-то схожи между собой — одинаково юны, значительно моложе Филипа, по виду неприкаянные.

После знакомства настала неловкая тишина, тянувшаяся долго, пока не проехали аэропорт. Тогда, повернувшись с переднего сиденья ко всем лицом, Уэнди затянула песню. Сначала подтягивали словно нехотя, потом потихоньку стали подпевать дружней; все, даже Филип. В выборе репертуара особой святости не ощущалось. Началось с «Америки», с которой патриотическая тема впредь не иссякала, повторяясь в «Звездном флаге», «Гимне борьбы за Республику» и «Дикси». Все это напомнило Филипу, как однажды в детстве родители запихнули его на слет юных республиканцев. Автобусные песни были из бойскаутского репертуара, но их слова знали все, и это помогало скоротать время в дороге. Новичкам как бы исподволь подкидывалась возможность освоиться.

Так ехали они по то и дело петлявшему шоссе-82, следуя извилистому руслу Ревущей Двуглавой Реки, мимо курортных городков Снежник, Базальтовая гора, Эль Джебель. Песни смолкли. Примерно через час стало быстро смеркаться, и автофургон повернул с шоссе-82 на шоссе-133 в сторону Карбондейла, держа почти точно на юг среди темных скалистых круч, с одной стороны, и густо поросших лесом гор Национального заповедника «Белая река» — с другой. Уже стемнело, когда подъехали к небольшому поселку Редстоун; теперь их путь по извилистому шоссе тянулся в кромешной темноте, только желтый свет двойных передних фар освещал дорогу. Спутники Филипа, кроме Уэнди и водителя, подремывали.

— Сколько еще? — спросил Филип Уэнди, облокотившись о спинку ее сиденья.

Не отрывая взгляда от дороги, та бросила:

— Недолго! Потерпи.

— Мы через Зубчатую вершину проедем? — снова спросил Филип. — Я городок имею в виду…

— Нет! — припечатал Эрик тоном, исключавшим дальнейшие расспросы.

И опять, как тогда, когда выходил из бара «Джерома», Филип ощутил накат ледяной волны. Не страх даже, скорее какую-то ноющую тревогу, словно упустил что-то очень важное, словно по собственному недосмотру допустил в своих действиях роковой просчет. Только теперь он осознал смысл предостережений Сары насчет возможной изоляции. Он попал в лапы «Десятого крестового», кругом тьма, и совершенно непонятно, куда едет этот автофургон. Сам ввязавшись в это дело, Филип уже не видел реальной возможности улизнуть от них. И впервые с того самого дня, как Хезер нежданно-негаданно снова вторглась в его жизнь, у Филипа зашевелились сомнения: не зарвался ли он в своих планах?

Проехали еще чуть больше получаса по узкой дороге, наконец автофургон свернул на какой-то проселок, круто уходивший вверх, по обеим сторонам глухой стеной вставали деревья. В слабом отсвете фар Филип снова взглянул на часы. Поворот с указателем на Боген-Флэтс миновали десять минут тому назад — хоть какой-то намек на ориентир, однако где именно, в каком месте на карте расположен этот Боген-Флэтс, Филип понятия не имел.

Автофургон замедлил ход, в свете фар при повороте возникла высокая металлическая изгородь-сетка, они выехали на какой-то простор посреди леса. Подъем кончился, автофургон подъезжал к изгороди, фары осветили ворота и охранника на часах. Он был в комбинезоне, похожем на ту форму, что на Эрике. Охранник развел ворота, и машина медленно въехала по гравию на территорию «Десятого крестового». Проехали еще метров сто по усыпанной гравием дороге, Филип в боковое окошко различал смутные очертания низких бревенчатых барачных строений. Дорога уперлась в площадку, обведенную круговым объездом: небольшая насыпь, неухоженная клумба, в центре высокий флагшток. Справа огни большого дома, похожего на ранчо, тоже бревенчатого; слева едва проглядывалось множество разбросанных кучками небольших домишек. Прямо за клумбой с флагштоком явственно вставал в свете фар громадный амбар, на обеих дверях которого ярко выведена эмблема «Десятого крестового».