Десятый крестовый - Кристофер Хайд

Кристофер ХАЙД

Десятый крестовый

ПРОЛОГ

Вот уже больше недели на легком толстошинном мотоцикле «ямаха» с притороченным к заднему сиденью дорожной амуницией и фотоаппаратурой гонялся за дикими лошадьми но просторам долины Гэббса, раскинувшейся на юго-западе штата Невада, фотокорреспондент журнала «Нэшнл джеогрэфик». Уже удалось более пяти сотен раз щелкнуть неуловимых мустангов, но требования и престиж популярного журнала обязывали иметь еще хотя бы столько же снимков.

Эта перспектива фотографа не удручала. Ему нравилась спекшаяся на солнце, вся в складках пустыня, и просто так, для себя, он извел еще дюжины полторы пленок на здешних насекомых и всякую мелкую живность, чего в этой глуши средь бороздимых фотографом песков оказалось на удивление предостаточно. Деревьев здесь почти не встречалось, лишь кое-где торчали редкие кустики можжевельника, зато повсюду росла полынь, своим обилием возмещая почти отсутствующий запас травяной пищи.

Но сейчас в пятисотмиллиметровом объективе «никона» возникли вовсе не дикие лошади, которых искал фотограф, не насекомые, не иные представители фауны, обитавшие в зарослях полыни, а люди.

Их было человек двенадцать; все в военной форме. С удобной точки на вершине каменистой гряды фотограф ясно их видел. Обступив небольшую походную печурку, военные пили из кружек, переговаривались. Один с винтовкой типа А-15 через плечо стоял на карауле. Судя по аккуратной стопке ранцев и прочего снаряжения, группа только что с каких-то ночных учений. Автоперемотка тихонько потрескивала, фотограф снимал. Он застыл, прищурившись, припав глазом к видоискателю. Чуть сдвинув аппарат, навел на высокого, темноволосого военного, с виду старшего по званию.

Странно. Стаж у фотокорреспондента вроде бы немалый; пришлось побывать и во Вьетнаме, от Юнайтед Пресс Интернэшнл, за плечами тысячи военных корреспонденции. Но такой военной формы ему встречать не приходилось.

Уже само то, что здесь военные, невероятно. Ведь ближайшая военная база находится в Фаллоне, а это больше чем в ста милях отсюда. К тому, же военно-воздушная, а эти — в форме сухопутных войск, причем в полевой. На нагрудном кармане нет обычной метки «US ARMY», вообще ничего, даже темного пятнышка, свидетельства, что метка спорота. Никаких привычных знаков, лишь у высокого на рукаве нашивка в форме щита: серебряный меч на черном как смоль фоне. У остальных на месте погон эмблема, опять-таки в виде щита, но на нем не меч, а обведенный черным белый крест на красном фоне. С крестом совмещена центрами буква X; белая, тоже обведена черным.

Но еще более странным, чем все эти знаки, было оружие неизвестных в форме. У каждого на боку кобура, что опять-таки удивительно; рядовой состав такого оружия не носит; да и по виду это не стандартный отечественный армейский автоматический пистолет-45, а длинноствольный кольт-»питон», тип-3. Откуда это грозное оружие весом до полутора килограммов у обычного пехотинца, к тому же здесь, в невадской пустыне? Никелированная пуля из такого кольта не потеряет силы, даже пробив на пути двигатель автомобиля.

Но оружие, которое держал в руках человек с эмблемой серебряного меча на щите, выглядело, пожалуй, еще более зловеще. Такую винтовку фотокорреспондент видал всего раз в жизни среди захваченного у вьетконговцев в Лангвэе оружия: снайперская винтовка Драгунова. Кто эти люди? Ясно одно: кто бы они ни были, на виду лучше всего не торчать. Фотограф отснял еще кадров двенадцать, стараясь запечатлеть нашивки и винтовку, после чего весь в поту не столько от лучей раннего солнца, сколько от страха, принялся потихоньку на животе отползать за гребень. Чтобы снимать, не спугнув, табун диких мустангов, он оставил свой мотоцикл милях в двух отсюда и на поиски лошадей отправился пешком. Мотоцикл довольно далеко; надо надеяться, тарахтение мотора не долетит до слуха военных в чашеобразном овраге у подножия гряды.

Судя по всему, про охоту за мустангами надо забыть. Еще ранним утром он прикинул, что автострада-95 проходит где-то милях в тридцати. По ней до Готорна, где оставался взятый напрокат грузовичок, езды три часа. Если поспешить, то в Рино можно попасть еще засветло, ну а к вечеру домой, в Лос-Анджелес. Надо поскорей проявить пленки. Поскорей показать кое-кому из приятелей, не из «Нэшнл джеогрэфик», разумеется. Давний репортерский опыт подсказывал фотографу, что он наткнулся на что-то особенное. И не безопасное.

Сползя со склона вниз и убедившись, что скрыт от вооруженных людей грядой, фотограф встал на ноги и поспешил по широкой, петляющей лощине к тому месту, где оставил свой мотоцикл.

Внезапно воздух наполнился оглушительным вертолетным стрекотом, возникшим словно из небытия. Фотокорреспондент в изумлении остановился, обернулся — в этот самый момент над бровкой гряды выплыл двухвинтовой «Чинук С-47» в зелено-коричневых маскировочных пятнах.

Фотокорреспондент окаменел с аппаратом на груди, не сводя глаз с вертолета, который опускался на ровную площадочку совсем рядом, метрах в пятидесяти; винты вихрем вздымали песок. Стрекот стал замирать, вой винтов стих. Дверца посреди борта распахнулась; и не успел фотограф и глазом моргнуть, как его окружил отряд военных в той самой неизвестной форме. У каждого боевая винтовка А-15.

Из вертолета вышел стройный, в безупречно подогнанной форме военный в очках с зеркальными стеклами, в фуражке типа бейсбольной шапочки — с длинным козырьком. На ней герб — серебряный меч на черном фоне — как и на рукаве того, со снайперской винтовкой. Человек в фуражке медленным шагом направился к фотографу, остановился в нескольких шагах. Остальные слегка расступились, пропуская его вперед.

— Имя! — отрывисто произнес человек в фуражке. Рука легла на кобуру висевшего на боку «питона».

— Кертис, — пролепетал, еле справляясь с комком в горле, фотокорреспондент. И в голову не пришло возмущаться. — Мел Кертис.

— Почему здесь? — с металлом в голосе допрашивал неизвестный.

— Я… я, — запинаясь, начал Кертис, — я фотокорреспондент. От «Нэшнл джеогрэфик». Собираю материал… про лошадей. Диких…

— Транспорт имеете? Кертис кивнул.

— Мотоцикл, легкий. В миле отсюда… — сказал он, оглядываясь на того, кто стоял за спиной.

— Оруженосец! — военный указал пальцем. — Доставить! Указанный кивнул и припустил бегом вдоль лощины.

— Место базирования? — продолжал допрос человек в фуражке.

— Базирования?! — не понял Кертис. — Я не…

— Не на легком же мотоцикле пожаловали сюда из Рино! — раздраженно бросил человек.

— Ах, да-да! — спохватился Кертис. — Ясно… У меня грузовик в Готорне…

— Полицейские власти в курсе, что вы направлялись сюда? Слукавить у Кертиса не хватило духу, он мотнул головой.

— Нет… Думал, обойдется. Мне уже приходилось бывать в пустыне.

— Какая неосторожность с вашей стороны! — воскликнул человек в фуражке, и лицо его при этом расплылось в улыбке. — Прямо-таки роковая… — И выкрикнул:

— Оруженосец! Ящик!

Кертису стало не по себе: какой ящик и почему этот военный к разным подчиненным обращается одинаково?

Очередной повернулся и затрусил к вертолету; через минуту появился снова, неся в руках небольшой металлический ящик, из стенки которого свисало подобие рукава. Похоже на знакомое устройство для перезарядки пленки.

— Скинуть пиджак! — приказал военный. Окончательно смешавшись, Кертис послушно снял пиджак. Рядовой с ящиком шагнул к нему.

— Я не… — начал было Кертис.

— Закатать рукав! — жестко сказал человек в фуражке. И снова Кертис подчинился. Теперь покорно ждал с закатанным рукавом.

— Послушайте! — снова рискнул он. — Если я что нарушил…

— Молчать! — сказал человек. — Руку, пожалуйста, суньте в рукав.

Это «пожалуйста» настолько дико прозвучало во всей ситуации, что на какой-то момент приглушило страх фотокорреспондента. Рядовой с ящиком шагнул еще ближе, развернул ящик рукавом к Кертису. Тот потянулся рукой, думая при этом, что он, видно, непонятным образом попал на территорию ядерного полигона «Пеллис» и что его подвергают дозиметрическому досмотру, и все же трудно представить, что можно настолько сбиться с пути, забрести так далеко… По его представлениям, «Неллис» в семидесяти пяти, а то и в ста милях севернее.

Сунув руку в рукав, фотокорреспондент услыхал не механический и не электронный звук, как ожидал, знакомое шипение — и тотчас боль резко обожгла руку.

Гремучка! Жала трех крупных змей вонзились ему в ладонь и выше запястья. Кертис вскрикнул, попятился, вырвал руку из ящика, из рукава. Прижав ее к груди левой рукой, упал на колени. Но смертоносный яд уже начал действовать, кисть руки и предплечье раздувались на глазах. Он застонал, боль становилась невыносимой.

Игнорируя его мучения, человек в фуражке наставлял молодого солдата со смертоносным ящиком.