Порок - Илья Райх

«Оно того стоило», – промелькнуло вновь в его голове.

«Она того стоила!» – повторил Евгений.

Татьяна, на удивление Евгения, встретила его в радужном настроении. Она даже не вспомнила об утреннем разговоре, из-за которого произошел конфликт. Первым делом они утолили голод. За ужином съели полкурицы, зеленый салат, приготовленный наспех. Да, оба любили вкусно поесть, особенно Татьяна, которая при первой возможности старалась затащить Евгения в ресторан французской или итальянской кухни, где она открывала для себя новые лакомства.

Он стал замечать, что половина его жалования уходит на посещение заведений, где рацион по большей части состоял из заморских деликатесов: устриц, креветок, лобстеров, омаров и всяких других морских тварей, которые хоть и популярны в России, но являются слишком дорогим удовольствием для кармана среднестатистического жителя. Евгений всегда сам расплачивался за счета в ресторане, и это доставляло ему удовольствие. Но иногда напрягался и мысленно считал в кошельке деньги – хватит ли ему сегодня заплатить по счету, и если да, то как он завтра на остатки сдачи сможет протянуть целый день? Татьяна, если читала на озадаченном лице Евгения выставленный счет, то тихо и неуверенно добавляла: «Может, добавить?», но до дела ее слова никогда не доходили.

Что касается кухонных традиций самой Татьяны, то она не производила впечатления хозяйки, стремящейся завоевать сердце мужчины через желудок. Евгению так пока не удалось раскусить, умеет ли она готовить или нет. За все время знакомства она пару раз угостила его яичным омлетом, один раз испекла пирог из яблок, известный всему миру как «шарлотка», и всегда строгала зеленые салаты, для чего необязательно обладать особыми кулинарными навыками. Скорее всего, у нее в роду не было китайцев, для которых существует бог кухни Цао Чунь, покровитель домохозяек, усердствующих днем и ночью в обители яств. Но Евгений, как любой влюбленный, не замечал недостатков Татьяны. В их взаимоотношениях скорее всего путь Евгения проходил к сердцу Татьяны через ее желудок.

Уже вечером, растянувшись на кровати перед телевизором, они неожиданно заговорили о прошлой жизни. Каждый знал о предыдущих браках друг друга. Но чем они заполонили пустоту личной жизни после брака до их встречи – на этот счет оба могли строить только предположения друг о друге. Но, к чести обоих, никто конкретных банальных вопросов до сегодняшнего вечера: «С кем ты до меня?» не задавал. Хотя тема личных отношений подспудно волновала каждого:

– А почему ты ушел от жены?

– Не любил, – сухо ответил Евгений, поворачиваясь к Татьяне. Она лежала ничком, обхватив руками подушку.

– Но ты ведь женился и прожил три года?

– Ну и что? – По голосу Татьяна поняла, что о бывшей жене Евгений говорить не хочет, и тогда решила затронуть более отвлеченные темы. Но вдруг Евгений продолжил:

– Она сейчас вышла замуж и родила ребенка, и я рад, что в конце концов она добилась личного счастья, – Евгений поймал недоуменный взгляд Татьяны и решил объяснить, что значит для ее бывшей жены слово «счастье»:

– Она все три года совместной жизни хотела одного – ребенка…

– Никогда не объясняй женщине, что значит для нее ребенок… – оборвала Татьяна.

Евгений не придал замечанию Татьяны внимания и, перевернувшись с бока на спину, продолжил разговор:

– Я был рад, когда узнал, что у нее появился ребенок… – он не знал, что сказать дальше. Больше о бывшей супруге говорить было нечего. Его волновало настоящее, и он решился на ответный ход, задав вопрос, на который ни одна нормальная женщина не ответит правдиво.

– А у тебя сколько было мужчин после развода?

Вопрос лишний раз подтвердил истину: как только женщина пытается заговорить с противоположным полом о личном, мужчина переведет его из плоскости чувственных отношений в сексуальную.

– Немного! – она не лукавила, если учесть ее тридцатилетний возраст.

Не сказать, чтобы Евгений был любопытен, надо отдать ему должное, что нюх ищейки и привычка допросов с пристрастием пока никак не отражались на его отношениях с внешним миром. Но, как и у любого мужчины, который испытывает чувство, Евгений хотел получить немного ревностного страдания и спросил:

– А сколько было самому старшему мужчине из твоих романов?

– Не помню… но помню, что он был старше тебя, – ответом Татьяна надеялась угомонить порыв Евгения. Но он не сдавался. Даже наблюдая, как Татьяна теряет интерес к разговору – она подняла голову и, взяв в руки пульт от телевизора, включила громкость. Евгений горел желанием продолжить.

– А сколько было самому младшему?

Воцарилась тишина.

Татьяна сделала вид, что не услышала вопроса, ее взгляд был устремлен в телевизор, что висел на стене.

– Ты не слышишь? – повторил он.

– Что?

– Вопроса!

– А, вопроса… ты хочешь знать правду?

– Да, только правду, – голосом судьи произнес Евгений.

– Хорошо, самому младшему был двадцать один год. Тебя устроит такой ответ? – Татьяна взглянула на Евгения честными глазами.

Евгений понимал, что Татьяне неприятен разговор, но ответ его внутренне взбудоражил: в нем заиграла ревность к неизвестному молодому человеку, которая граничила с легким возбуждением. Он неожиданно нагнулся к лежащей на животе Татьяне и поцеловал за ухо, она же с напускным вниманием лицезрела картинки в телевизоре. Но, когда Евгений всем своим поведением показал, что вопросов в этот вечер больше ждать не стоит, она расслабилась и, перевернувшись на спину, обхватила голову Евгения руками:

– К чему пустые вопросы?

Евгений лишь покачал головой и выговорил:

– В ванну не пойдем.

В доказательство, что все прошло на уровне, была фраза Татьяны: «Ты меня чуть не проткнул». Ее лицо выражало восторг, но перед тем как уйти под душ, она все же высказала замечание: «Мне показалось, что ты был где-то далеко». Она не стала ждать ответа и ушла в ванную. Евгений смутился, покрылся румянцем…

Уже позже, лежа на простынях в кровати и обняв Татьяну со спины, Евгений раздумывал и недоумевал: «Я с ней около двух месяцев, за это время невозможно привыкнуть к телу, да еще к такому! И почему так рано необходима помощь?». Он знал, где искать ответ, это было его тайной.

У каждого свои тайны.

Глава двенадцатая

Как только стало известно, что убийца сдался в руки правосудия, Баумистров Павел Сергеевич покинул Каширское шоссе, где он проживал в собственном доме, и выехал в родные пенаты. Из города У. в столицу он вернулся недавно, ровно двенадцать часов назад, но весть о сдавшемся убийце заставила его развернуться на сто восемьдесят градусов и прилететь обратно. Баумистров вылетел утренним рейсом и, учитывая, что время в его родном городе опережало московское на два часа (хоть в чем-то провинция опережает мегаполис), он, как человек деловой и прагматичный, не потерял ни минуты. Выходя из аэропорта, заметил, что в городе стоит свежая и безоблачная погода, в отличие от ненастья сутками раньше, когда он вылетал в Москву. Осень облачилась в бабье лето, время ностальгии и романтизма, хотя у нашего героя настроение было явно не в такт погоде.

Его встречали. Алексей, тот самый, что чуть не сошелся с Евгением в рукопашной на кладбище, открыл заднюю дверь автомобиля. Поздоровавшись с Павлом Сергеевичем, он спросил:

– Куда едем? – Баумистров ничего не ответил, молча сел на заднее сиденье автомобиля. Позже он все же дал указание: «На старую квартиру».

К двери никто не подходил. Павел Сергеевич не сдавался – такие люди никогда не сдаются – звонил, не переставая. Это была квартира, в которой он прожил три года с бывшей женой Екатериной Павловной, и которую он оставил ей после развода. Его усилия были вознаграждены, за дверью послышались шаги, впрочем, он ни на йоту не сомневался, что в квартире кто-то есть. Дверь открыла черноволосая девушка с заспанными глазами, на ней был короткий шелковый халат голубого цвета. Тот минимум, если вдруг за дверью стоит почтальон или слесарь.

– А, это ты, – без удивления произнесла девушка, – ну проходи, я сейчас, – она быстро ретировалась в ванную, подтягивая лацканы халата.

Павел Сергеевич вошел. Он прошелся по квартире, заглянул в каждую из пяти комнат. Короткая экскурсия вызвала щемящие сердце воспоминания.

Это была его первая большая квартира, купленная в 1995 году, когда он стал лицом российского нефтедавальческого бизнеса. Но сейчас его сердце щемила не ностальгия о молодом преуспевающем предпринимателе, с которым хотели иметь дело многие нынешние магнаты нефтяного сектора России, а память о Кате, с которой он прожил полных шесть лет. Если бы она была жива и невредима, он никогда бы не решился переступить порог их некогда общей квартиры. Екатерина до конца своих дней не могла простить ему предательства, что он бросил ее и уехал в другой город. Он поймал себя на мысли, что именно ее отсутствие на земном шаре делает его воспоминания о ней трогательными и, может быть, чистыми. Но ностальгия улетучилась, как только перед ним вырос образ Жанны.