Западный Форпост России - Валентина Батманова

Услышав эти слова от Инны, старик громко захохотал. Да так громко, что от неожиданности со скамейки соскочила Галочка. И беря старика за руку, сказала:

– Так громко смеяться некрасиво.

– Кто это тебе сказал, что я смеюсь некрасиво? – Улыбаясь, спросил он девочку. – У меня такой смех появился от того, что наша соседка Литва вдруг закукарекала. По всей вероятности, она еще не навоевалась в карательных отряда фашистских войск СС. Она, небось, забыла, кто ее освободил от фашистской Германии. И еще больше забыла, кто ее кормил после войны в течение пятидесяти лет. – И снова громко смеясь, добавил: – Литва, небось, не знает басню нашего классика, где не в бровь, а в глаз бьют слова: «Ах, моська, знать она сильна, что лает на слона». Литва, в своей озлобленности и зависти, старается спрятаться под воинский мундир НАТО и, высовывая оттуда голову, по змеиному шипит на развивающуюся, сильную и независимую Россию, которая последнее время даже забыла, что Литва когда-то существовала, как республика.

Старик удобнее уселся на скамейке, стараясь выпрямить спину, и продолжил развивать свои мысли:

– Как только закончилась война, и на рейхстаге поверженной фашистской Германии стал развиваться Советский флаг, все военные сменили грязные, потные, окровавленные гимнастерки на чистые, наглаженные, парадные одежды. Каждый пел песни и прославлял Красную Армию. Тогда у каждого человека была на устах песня:

Непобедимая и легендарнаяВ боях познавшая радость побед,Тебе любимая родная армияШлет наша Родина в песни привет.

Казалось бы, закончилась страшная война, люди приступили к мирному труду. Но наши литовские соседи выходили из лестных дебрей и вредили нашему труду. Прошло уже 69 лет, как отгремела та страшная война, но по-прежнему те, кто нам вредил после войны, и в наше время со злобной ненавистью смотрят в нашу сторону, и мечтают о переходе Калининградской области в Евросоюз. – Он посмотрел уверенным взглядом в лицо притихшей Гали, сказал. – Часто перед предстоящим боем Василий Иванович Чапаев любил напевать вот такую песню:

Черный ворон ты не вейся, над моею головой,Ты победы не добьешься, черный ворон я не твой.

Он посмотрел в лицо историку, сказал:

– Вот, что я тебе скажу, дорогая моя Инночка, нашему соседу – маленькой Литве лучше следует дружит с сильной и надежной Россией. И будет для всех хорошо, если некоторые литовские политики перестанут плеваться ядовитой слюной в адрес нашей прекрасной Калининградской области.

Не много помолчав, Инна, сказала:

– Мой дедушка, был родом из Оренбурга. Часто нам, его правнукам, он пел песни, рассказывал о бескрайних степях своей малой родины. Он всегда гордился, что родился русским человеком, с открытой душой и добрым сердцем. Постоянно подчеркивал: русским человеком я считаю жителя нашей необъятной страны не по крови, а по его духу, по его отношениям к людям, живущим с ним рядом. И когда я пошла в первый класс, то первое, что я знала наизусть, это стихотворение нашего классика Гусева «Пою тебе страна моя». – И женщина тихим голосом стала цитировать.

Я русский человек, и русская природаЛюбезно мне, и я ее поюЯ – русский человек, сын своего народа,Я с гордостью смотрю на Родину мою.В годину бед она всегда бывалаЕдиной, не сгибаемой, стальной,Врагу навстречу Русь моя вставалаОдною, дружной, гордою страной.И по призыву Дмитрия ДонскогоПо зову Минина она шагала в бой.Не зная страха, гордо и сурово,Вздымая знамя славы над собой,Так и теперь, страна моя родная,В годину бурь, в огне, в дыму войны.Так и теперь, от края и до краяНа смертный бой идут твои сыны.И дело чести, права и свободыОни в жестоком отстоят бою,Я русский человек, сын своего народаЯ с гордостью гляжу на Родину свою.

Закончив читать это прекрасное стихотворение, Инна сказала:

– Прежде, чем мои мальчики-космонавты пойдут в первый класс, они выучат это стихотворение. И, обязательно, передадут его по наследству своим детям, которые всегда будут помнить прекрасные слова: «Я русский человек, сын своего народа. Я с гордостью гляжу на Родину свою».

Когда Инна закончила свою патриотическую речь, Лев Николаевич сказал:

– Видно по всему, что твой прадедушка – летчик любил свою Родину, поэтому он здесь, в Восточной Пруссии, дрался за каждый клочок земли и неба, а при этом думал о своей поруганной и разрушенной, дорогой его сердцу России. – Он ласково погладил по головке Галочку. – Завоевали Восточную Пруссию ваши деды и прадеды. И вы, их потомки, я верю, никогда и ни кому не посмеете уступить эту нашу калининградскую землю. Я верю, что живущие на этой земле россияне, всегда будут помнить, что они русские люди и что их прекрасный город Калининград никогда не станет ушедшим в прошлое Кенигсбергом. Вы всегда должны помнить, что Калининград – самый западный форпост России. А наша Матушка Россия, как наша прекрасная русская река Волга, широка, глубока, сильна.

Когда Лев Николаевич замолчал, Инна спросила:

– Вы что-нибудь знаете о существовании подземного города на территории бывшей Восточной Пруссии?

– В наше время о подземельях Калининграда уже даже не вспоминают, – улыбаясь кончиками губ, сказал старик. – А вот когда в 1945 году наши войска вступили на эту землю, то увидели многочисленные ходы и выходы, идущие под землю. Эти явления можно было увидеть по всей территории Восточной Пруссии. Наши бойцы очень интересовались этим вопросом, и часто посещали подземелья, но не всегда они возвращались назад. Поэтому командование распорядилось, все встречаемые на пути ходы под землю наглухо замуровать. И тогда большинство подозрительных мест, идущих под землю, были засыпаны гравием и песком и плотно забетонированы, а сверху засыпаны землей. – Он немного подумал, затем продолжил: – Послевоенный Кенигсберг, как айсберг, имел свою невидимую часть: подземные заводы, многочисленные дороги и тысячи подземных цехов и складских помещений. Наши пытались попасть под землю и разгадать работавшие там военные заводы. Осведомленные люди утверждали, что под землею у немцев жизнь велась чуть ли не активнее, чем наверху. Эти товарищи утверждали, что под землею у немцев существовало несколько военных заводов. То, что под землею работал авиационный завод и завод по выпуску танков, для наших военных не было секретом. Кроме того, под землею немцы изготавливали огромное количество патронов различного калибра, а так же тысячами метров выпускали порох в рулонах, как обыкновенные ткани. После войны в городе часто встречались группы фашистских солдат, которые выходил из-под земли по только им известным тоннелям и создавали нашей комендатуре большие проблемы. Некоторые немецкие пленные утверждали, что уже в 1944 году немцы понимали, что война ими проиграна, поэтому целые эшелоны, идущие с территории Советского союза с культурными ценностями по заданию Коха и Геринга, размещали под землею Кенигсберга, Пиллау, Инстенбурга и в других местах Восточной Пруссии. На все культурны ценности были составлены паспорта. Я сомневаюсь, что немцы вывезли в Европу все ценности, которые они туда запрятали. Если учесть немецкое трудолюбие и аккуратность, то следует сказать: отступая, фашистские молодчики увезли все паспорта на миллионы спрятанных культурных ценностей и, естественно, точнейшие карты с их расположением. Ведь ни для кого секрета нет в том, что советские войска подземному расположению Восточной Пруссии урон не наносили. Не надо нам быть наивными, ведь покидая территорию Восточной Пруссии, большинство немцев утверждали, что мы обязательно вернемся на свою землю и, не более чем через месяц, наши военные подземные заводы будут выпускать самолеты и танки. Но их утверждения никто даже не слушал. А вот я полагаю, что все культурные ценности, которые гитлеровцы спрятали под землею, при наличии карт с точными координатами их захоронения, они их уже давно вывезли. А если и остались лежать в нашей земле какие-то клады с произведением искусств, то это лишь ценности из частных коллекций уехавшего населения. А после окончания войны нашему государству не было времени на поиски этих шедевров.

Старик на какое-то время замолчал, а потом снова пустился в воспоминания.

– Наступая, наши войска использовали для тренировки уже захваченные противотанковые рвы, доты и траншеи. Был построен точный макет Кенигсберга, и командиры, от генералов до лейтенантов, изучали улицы, площади, форты, все крупные объекты штурма. Войска осваивали тактику уличных боев. Благодаря умелому изучению чужой территории нашим командованием, город-крепость Кенигсберг был взят за три дня. – И, счастливо улыбаясь, добавил: – Недаром у нас говорят: русский мужик медленно запрягает, но зато быстро едет. После того, как в течение трех дней поработала доблестная Красная армия, вся территория Кенигсберга лежала в развалинах, город-крепость был объят пламенем. Днем горы дымных облаков, толкаемые взрывами с земли, громоздились к небу, скрывали солнце, ночью пламя освещало небосклон. – Он посмотрел слезящимися глазами на памятник «Родине-матери», сказал: – Раньше на этом месте, украшающим центр города, стоял 4-х метровый памятник Иосифу Сталину. А вот в 1958 году, при Никите Хрущеве, памятник сняли, и постамент осиротел. Потом, через некоторое время, из Москвы в Калининград привезли памятник «Родина-мать», и установили его на постамент вместо памятника Сталину. – Он перевел взгляд на внимательно слушавшую его Инну, добавил: – Я за свою долгую жизнь объездил весь Советский Союз. Побывал не только на Севере и Дальнем Востоке, но даже во всех союзных республиках. А когда возвращался к себе домой, в свой родной Калининград, то всем своим близким и родным людям утверждал, что наш Калининград – самый красивый город России. – Он повернул голову в сторону Ленинского проспекта и, устремив взгляд на стоящее вдали здание Дома Советов, сказал: – Дом Советов на месте Королевского замка так и не достроили. До сих пор ходят легенды, что как только взорвали замок, пошла вода в подвалы с моря. И как ее откачать, наши специалисты до сих пор так и не придумали. А по моему мнению, следует немедленно достроить это прекрасное здание, ибо оно во многом ценнее и достойнее, чем все эти хмурые и безжизненные стекляшки, которые заполонили наш центр вызывающими немецкими названиями «Европа», «Берлин» и прочие. Они похожи на безвкусные побрякушки. Я вам, Инна, со всей ответственность скажу, что в нашей прекрасной области есть места, краше которых вы больше нигде в мире не встретите. Я часто посещаю наши великолепные музеи: «Музей янтаря», «Музей Мирового океана». Со своими внуками и правнуками часто хожу в наш замечательный зоопарк. А о выловленном янтаре после шторма на берегу Балтийского моря, можно рассказывать целые легенды.