Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова

— Я буду жить здесь некоторое время, — сказала я. — Ключ мне дала Валентина Ивановна. Вы можете справиться у нее.

Женщина растерянно кивнула, спустилась еще на две ступеньки, но вдруг вернулась.

— Вы ее сестра?

— Дальняя родственница, — ответила я. Соврать было проще, чем объяснить правду.

— Невероятно похожи. Я было подумала… — Она нервно хихикнула. — Не страшно вам жить в этой квартире? — Дама оказалась из разговорчивых.

— Но ведь ее убили не здесь.

— Конечно. Только сама квартира… Вы знаете, чем занималась ваша родственница? — Последние слова она произнесла очень ядовито.

— Чем же она занималась? — улыбнулась я. — Журналистикой?

— Журналистикой… — передразнила дама. — Черной магией! Черти ее по ночам гоняли!

— Не стыдно вам говорить такие глупости? — удивилась я. — Внешне вы производите впечатление разумного человека.

Женщина нахмурилась и поспешила прочь. Однако не успела я оказаться в прихожей, как в дверь позвонили. Я открыла и без особого удивления обнаружила все ту же даму.

— Не думайте, что я на нее наговариваю, — с места в карьер начала она. — Вы не представляете, что здесь творилось.

— Может, вы пройдете? — предложила я.

Она в замешательстве сделала шаг назад. Спросила настороженно:

— Зачем?

— Ну… мы могли бы поговорить.

Ей не понравилось мое предложение, однако я обратила внимание, как жадно она оглядывалась. Разумеется, любопытство победило, и дама вошла в квартиру.

— Прическа у вас другая, и одеваетесь вы… А она одевалась скверно — то вырядится, точно невеста, то бродит, как бомж. — Она окинула меня взглядом с ног до головы. — Не очень-то вы и похожи. Это мне в подъезде показалось… наверное, из-за освещения…

— Хотите чаю? — предложила я, знать не зная, имеется ли здесь чай для заварки.

— Нет уж, спасибо. Господи, какой свинарник! — сказала она с удовлетворением. — Как можно здесь жить?

— Да, придется навести порядок. Вчера приходил ваш участковый…

— Алексей Дмитриевич? — оживилась дама, улыбнулась и даже расправила плечи. Чувствовалось, что к служивому она благоволит.

— Вы его хорошо знаете?

— Приходилось к нему обращаться.

— По поводу стука из этой квартиры? — как можно мягче спросила я, но даме все равно вопрос не понравился.

— И по поводу стуков тоже. Не думайте, что я из тех, кто пишет кляузы на соседей, но… Жить с ней рядом было просто невозможно!

— Гости, застолье допоздна, громкая музыка?

— Если бы… Тут кое-что похуже. — Соседка все-таки прошла в комнату и села на краешек дивана. — Да… примерно так я себе это и представляла.

— Раньше вы здесь никогда не были?

— Конечно, нет. Я пыталась поговорить с ней… в самом начале… Бесполезно. По-моему, она была сумасшедшей, если не хуже.

— Почему вы решили, что она занималась черной магией?

— Зря смеетесь, — нахмурилась дама. — Человек, который ходит по ночам на кладбище… И потом… из ее квартиры пахло серой. Можете сколько угодно потешаться над моими словами, но так оно и было. В милиции тоже ухмылялись, а зря. Может быть, поверь они мне, им бы стало ясно, за что она приняла такую смерть.

— Откуда вы знаете, что она ходила по ночам на кладбище? — спросила я.

— Люди видели. И еще этот странный субъект, что приходил к ней…

— Мужчина?

— Да. Весь в черном. А глаза… Никогда не видела таких глаз. От его взгляда жуть берет.

— О нем в милиции вы тоже рассказали?

— Мне было довольно их насмешек. Они дали понять, что считают меня выжившей из ума.

— Часто к Светлане наведывался этот субъект?

— Я встречала его дважды. Первый раз в конце лета, а второй раз уже в ноябре, незадолго до ее убийства. А после ее смерти приходил еще один тип и всех здесь расспрашивал, чем она занималась, кто к ней наведывался и все прочее.

— Так это, должно быть, из милиции.

— Не смешите. По-вашему, я не отличу милиционера от бандита?

— Он был похож на бандита? — удивилась я.

— Форменный бандит. Кожаное пальто до пола, короткая стрижка и беспрестанно жует.

— Больше не появлялся?

— Я его, по крайней мере, не видела.

— О нем вы тоже в милицию не сообщили?

— Я позвонила Алексею Дмитриевичу. Он человек порядочный, к пенсионерам относится с уважением, молодежи бы поучиться у него.

Соседка вдруг резко встала и направилась к двери.

— Мне пора в поликлинику. Не представляю, как вы здесь будете жить. — Тут она ткнула пальцем в стену, прямо в одну из надписей черным фломастером. — Что здесь написано?

Я невольно вздохнула, но соврать не решилась, у нее могло быть далеко не такое скверное зрение, как она хотела показать.

— «Они умерли ужасной смертью, — прочитала я. — Попав в силки, сплетенные из их собственных криков».

— Вот видите, — тряхнула дама головой. — И вы еще сомневаетесь?

— Вообще-то это стихи…

— Это? Стихи? Я бы не советовала вам оставаться здесь на ночь, — перебила она меня и стремительно зашагала к двери.

Такая стремительность не пошла ей на пользу — она задела бедром шкаф, единственная дверца жалобно скрипнула, и что-то упало ей под ноги. Странно, что все содержимое шкафа разом не вывалилось, ведь, судя по всему, свои вещи Светка заталкивала в него ногами. Через мгновение данное обстоятельство перестало меня занимать, потому что дама взвизгнула, а потом очень натурально схватилась за сердце.

— Что это? — с трудом произнесла она, тыча пальцем в пол. Я наклонилась и по дурацкой привычке присвистнула. На полу валялась тряпичная кукла. Размалеванная физиономия глумливо ухмылялась, а в том месте, где у куклы предположительно была грудь, с левой стороны торчала длинная игла. — Господи! — вторично взвизгнула дама и рванула к двери, едва и меня не вытолкав на лестничную клетку.

Я закрыла дверь, с сожалением отметив, что сегодня у соседей будет о чем поговорить. Потом взяла куклу и повертела ее в руках. Сшита она была из женских колготок, лицо — белая ткань, раскрашенная разноцветными фломастерами. В том месте, где торчала игла, маленькое красное сердечко из атласа, которое я поначалу не заметила.

Я повертела куклу в руках и сказала вслух:

— Да уж… И к врачу ходить не надо, диагноз напрашивается сам собой.

Я открыла створку шкафа пошире и заглянула внутрь. Шарфы, носки, старая обувь — все вперемешку. На верхней полке шкатулка. В ней обнаружилась еще одна кукла, хотя на этот раз обошлось без иголок. Зато сердце было огромным, пришито, как карман, с трех сторон. Внутри лежала записка. «Запечатываю тебя семью печатями, чтобы твое сердце принадлежало только мне», — прочитала я, а чуть ниже увидела инициалы «Л. А.», обведенные кружочком.

— Ты, подруга, все-таки спятила, — покачала я головой в досаде.

Итак, Светка действительно увлекалась всей этой