Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня начала кружиться голова и от мелькающих перед глазами надписей, и от духоты. Комнату давно не проветривали, от пыли слезились глаза. Я прошла к окну, чтобы открыть форточку. На стекле губной помадой было написано: «У твоих дверей стою я, прошлое, я друг твой, страж и тот, кто предостерегает».
— Что-то знакомое, — пробормотала я, досадуя, что не могу вспомнить, откуда эти строчки.
А вот еще — гелевой ручкой по подоконнику: «Блуждаю по стране сухих камней, касаюсь их — они кровоточат».
— Элиот, — кивнула я, радуясь, что на сей раз память не подвела.
«Кто-то стоит в темном коридоре и выкрикивает одно имя за другим». Проехали. Опять губной помадой: «С. С. (или Л. А.?)». Надо полагать, это обращение ко мне. «С. С.» — Светлана Старостина, в скобках под вопросом инициалы моего нового имени — Лана Алексеева. «Имя, твое истинное имя знаю только я».
Может, таким образом Светлана хотела придать своему жилищу оригинальность? Что ж, у нее это получилось. Следующая фраза на стене возле окна трижды подчеркнута: «Все дороги ведут наверх, к кладбищу. Пройди за мной мой путь, если хочешь вернуться».
— Почему бы вместо чистого листа в конверте не оставить записку, кого или чего ты так боялась? — вздохнула я.
Возможно, она действительно была сумасшедшей? Я почти уверена в этом. А если все-таки нет и эта чепуха губной помадой по стеклу все-таки послание? Если послание, я отказываюсь его понимать. Для моих неповоротливых мозгов вся эта кладбищенская лирика — просто бред. Но строчки против воли вертелись в голове. Вдруг Светка предчувствовала свою гибель и торопилась дать подсказку? О чем я? Должно быть, ее квартира так на меня действует, и я тоже начала съезжать с катушек.
Я прошла в кухню, пошарила в шкафах, нашла банку с кофе и поставила чайник. В этот момент в дверь позвонили. Громкий звонок разорвал тишину квартиры, изрядно меня напугав. Я поставила банку на стол, но в прихожую не спешила. Позвонили еще раз. Может, кто-то из соседей проявил беспокойство? Глазок в двери отсутствовал, как и цепочка. Поколебавшись мгновение, я все-таки открыла дверь. На пороге стоял мужчина в кожаной куртке. На меня он взглянул с некоторым удивлением, спросил с заминкой:
— Вы что, ее сестра? Не знал, что у нее есть сестра.
— А вы, собственно, кто? — не осталась я в долгу. Он сунул руку в карман, а я предупредила, проследив за его движением: — Эй, поспокойнее.
— Я за документами, — обиделся мужчина. — А вы девушка неожиданная.
— В каком смысле?
— В смысле реакции. В армии не служили?
— Бог миловал.
— Если не возражаете, я все-таки достану удостоверение. — Визитер извлек удостоверение из кармана и сунул мне под нос. — Я здешний участковый. Ковалев Алексей Дмитриевич. Живу в доме по соседству. Увидел свет в окнах, заинтересовался.
— У вас здесь все такие бдительные? — съязвила я.
— Нет, я один остался. Можно, я все-таки войду?
— Валяйте. — Я посторонилась, давая ему дорогу.
Примерно в тот момент меня посетило шестое чувство. Оно нет-нет да и появляется. Причем обычно предупреждает об опасности. К примеру, внутренний голос вдруг шепнет: «Не клади все деньги в кошелек» — и в тот же день кошелек свистнут в метро. Беспокоиться о кошельке в присутствии участкового довольно глупо, однако внезапное беспокойство давало себя знать учащенным сердцебиением, оттого я пригляделась к Алексею Дмитриевичу повнимательнее. На вид ему было лет сорок, хотя могло быть и меньше. В коротко остриженных темно-каштановых волосах ни намека на седину, симпатичная физиономия с ярко-синими глазами, по привычке сощуренными — то ли зрение подкачало, то ли таким образом мужчина явно пытался придать себе добродушный вид эдакого смешливого дядьки с хитроватым прищуром. Глубокие морщины между бровей и у крыльев носа, но такие морщины встречаются у людей и помоложе. В принципе, так мог выглядеть и тридцатилетний, но что-то в выражении лица участкового выдавало человека, пожившего и даже повидавшего, поэтому при определении его возраста я остановилась на сорока. Джинсы, черный свитер и куртка, дешевые ботинки. Довольно высокий и плечистый, но плечи опущены. Топчется рядом, поглядывая на меня. По виду типичный мент, которого то ли жизнь, то ли жена задолбали вконец, а может, та и другая вместе.
Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что шестое чувство на сей раз дало маху и опасаться нечего.
— А вы, значит… — начал он, оглядываясь.
— Я подруга. Ключи от квартиры мне дала Валентина Ивановна.
— Подруга? Я думал, сестра. Вы очень похожи. Документы у вас есть?
— Конечно.
— Можно взглянуть?
— Да ради бога. — Я взяла сумку и достала паспорт.
— Из Питера? Как там погода?
— Отличная.
— Правда? А говорят, там всегда дожди. Никогда не был в Питере. Красивый город.
— Откуда знаете, если не были?
— Так я телевизор смотрю. Можно узнать, зачем приехали?
— Бдительность у вас на высоте, — не удержавшись, съязвила я.
— Так ведь убийство. Приходится быть бдительным. Значит, ключи вам дала мать убитой хозяйки квартиры?
— Хотите проверить? Можете позвонить ей. — Я ткнула пальцем в стену над тумбочкой, где был целый телефонный справочник. На третьей строке номер и напротив слово «мама».
— Надеюсь, она еще не спит, — точно стыдясь, сказал Алексей Дмитриевич и стал набирать номер. Ответили ему сразу, и он заговорил в трубку: — Прошу прощения, это участковый Ковалев…
Я пошла в кухню, надеясь, что чайник уже вскипел. Через минуту там появился Алексей Дмитриевич.
— Еще раз простите за беспокойство, — сказал он, но вместо того, чтобы убраться, замер возле двери с сиротским видом. — По паспорту вы Светлана Сергеевна, а хозяйка вас Ланой назвала.
— Светлана — Лана, — пояснила я подозрительному участковому.
— Ах, ну да… Надолго к нам?
— В квартиру?
— В наш город.
— Вообще-то это мой город. Я здесь родилась. Вы же видели паспорт.
— Да-да, город ваш. А я вот из Ташкента.
Непонятно было, зачем он топчется тут и болтает всякие глупости.
— Вы знали Светлану? — спросила я.
— Убитую? Да. Знал. Я живу в соседнем доме. На нее как-то соседи жаловались, ну я и зашел разобраться.
— На что жаловались?
— На стук. — Увидев мой недоуменный взгляд, он развел руками. — Пенсионеры. Шум их раздражает. А она имела привычку стучать по ночам.
— Чем стучать? — проявила я интерес и услышала в ответ:
— Сказала, головой об стену.
— Кто сказал?
— Подруга ваша. Я, как и вы, сначала удивился, а она спрашивает:
