Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова

чтобы я поняла, могла бы выразиться яснее, — буркнула я, но строки вызвали смутное беспокойство. Может, они адресованы не мне и был еще человек, которого она любила и простила?

У меня начала кружиться голова и от мелькающих перед глазами надписей, и от духоты. Комнату давно не проветривали, от пыли слезились глаза. Я прошла к окну, чтобы открыть форточку. На стекле губной помадой было написано: «У твоих дверей стою я, прошлое, я друг твой, страж и тот, кто предостерегает».

— Что-то знакомое, — пробормотала я, досадуя, что не могу вспомнить, откуда эти строчки.

А вот еще — гелевой ручкой по подоконнику: «Блуждаю по стране сухих камней, касаюсь их — они кровоточат».

— Элиот, — кивнула я, радуясь, что на сей раз память не подвела.

«Кто-то стоит в темном коридоре и выкрикивает одно имя за другим». Проехали. Опять губной помадой: «С. С. (или Л. А.?)». Надо полагать, это обращение ко мне. «С. С.» — Светлана Старостина, в скобках под вопросом инициалы моего нового имени — Лана Алексеева. «Имя, твое истинное имя знаю только я».

Может, таким образом Светлана хотела придать своему жилищу оригинальность? Что ж, у нее это получилось. Следующая фраза на стене возле окна трижды подчеркнута: «Все дороги ведут наверх, к кладбищу. Пройди за мной мой путь, если хочешь вернуться».

— Почему бы вместо чистого листа в конверте не оставить записку, кого или чего ты так боялась? — вздохнула я.

Возможно, она действительно была сумасшедшей? Я почти уверена в этом. А если все-таки нет и эта чепуха губной помадой по стеклу все-таки послание? Если послание, я отказываюсь его понимать. Для моих неповоротливых мозгов вся эта кладбищенская лирика — просто бред. Но строчки против воли вертелись в голове. Вдруг Светка предчувствовала свою гибель и торопилась дать подсказку? О чем я? Должно быть, ее квартира так на меня действует, и я тоже начала съезжать с катушек.

Я прошла в кухню, пошарила в шкафах, нашла банку с кофе и поставила чайник. В этот момент в дверь позвонили. Громкий звонок разорвал тишину квартиры, изрядно меня напугав. Я поставила банку на стол, но в прихожую не спешила. Позвонили еще раз. Может, кто-то из соседей проявил беспокойство? Глазок в двери отсутствовал, как и цепочка. Поколебавшись мгновение, я все-таки открыла дверь. На пороге стоял мужчина в кожаной куртке. На меня он взглянул с некоторым удивлением, спросил с заминкой:

— Вы что, ее сестра? Не знал, что у нее есть сестра.

— А вы, собственно, кто? — не осталась я в долгу. Он сунул руку в карман, а я предупредила, проследив за его движением: — Эй, поспокойнее.

— Я за документами, — обиделся мужчина. — А вы девушка неожиданная.

— В каком смысле?

— В смысле реакции. В армии не служили?

— Бог миловал.

— Если не возражаете, я все-таки достану удостоверение. — Визитер извлек удостоверение из кармана и сунул мне под нос. — Я здешний участковый. Ковалев Алексей Дмитриевич. Живу в доме по соседству. Увидел свет в окнах, заинтересовался.

— У вас здесь все такие бдительные? — съязвила я.

— Нет, я один остался. Можно, я все-таки войду?

— Валяйте. — Я посторонилась, давая ему дорогу.

Примерно в тот момент меня посетило шестое чувство. Оно нет-нет да и появляется. Причем обычно предупреждает об опасности. К примеру, внутренний голос вдруг шепнет: «Не клади все деньги в кошелек» — и в тот же день кошелек свистнут в метро. Беспокоиться о кошельке в присутствии участкового довольно глупо, однако внезапное беспокойство давало себя знать учащенным сердцебиением, оттого я пригляделась к Алексею Дмитриевичу повнимательнее. На вид ему было лет сорок, хотя могло быть и меньше. В коротко остриженных темно-каштановых волосах ни намека на седину, симпатичная физиономия с ярко-синими глазами, по привычке сощуренными — то ли зрение подкачало, то ли таким образом мужчина явно пытался придать себе добродушный вид эдакого смешливого дядьки с хитроватым прищуром. Глубокие морщины между бровей и у крыльев носа, но такие морщины встречаются у людей и помоложе. В принципе, так мог выглядеть и тридцатилетний, но что-то в выражении лица участкового выдавало человека, пожившего и даже повидавшего, поэтому при определении его возраста я остановилась на сорока. Джинсы, черный свитер и куртка, дешевые ботинки. Довольно высокий и плечистый, но плечи опущены. Топчется рядом, поглядывая на меня. По виду типичный мент, которого то ли жизнь, то ли жена задолбали вконец, а может, та и другая вместе.

Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что шестое чувство на сей раз дало маху и опасаться нечего.

— А вы, значит… — начал он, оглядываясь.

— Я подруга. Ключи от квартиры мне дала Валентина Ивановна.

— Подруга? Я думал, сестра. Вы очень похожи. Документы у вас есть?

— Конечно.

— Можно взглянуть?

— Да ради бога. — Я взяла сумку и достала паспорт.

— Из Питера? Как там погода?

— Отличная.

— Правда? А говорят, там всегда дожди. Никогда не был в Питере. Красивый город.

— Откуда знаете, если не были?

— Так я телевизор смотрю. Можно узнать, зачем приехали?

— Бдительность у вас на высоте, — не удержавшись, съязвила я.

— Так ведь убийство. Приходится быть бдительным. Значит, ключи вам дала мать убитой хозяйки квартиры?

— Хотите проверить? Можете позвонить ей. — Я ткнула пальцем в стену над тумбочкой, где был целый телефонный справочник. На третьей строке номер и напротив слово «мама».

— Надеюсь, она еще не спит, — точно стыдясь, сказал Алексей Дмитриевич и стал набирать номер. Ответили ему сразу, и он заговорил в трубку: — Прошу прощения, это участковый Ковалев…

Я пошла в кухню, надеясь, что чайник уже вскипел. Через минуту там появился Алексей Дмитриевич.

— Еще раз простите за беспокойство, — сказал он, но вместо того, чтобы убраться, замер возле двери с сиротским видом. — По паспорту вы Светлана Сергеевна, а хозяйка вас Ланой назвала.

— Светлана — Лана, — пояснила я подозрительному участковому.

— Ах, ну да… Надолго к нам?

— В квартиру?

— В наш город.

— Вообще-то это мой город. Я здесь родилась. Вы же видели паспорт.

— Да-да, город ваш. А я вот из Ташкента.

Непонятно было, зачем он топчется тут и болтает всякие глупости.

— Вы знали Светлану? — спросила я.

— Убитую? Да. Знал. Я живу в соседнем доме. На нее как-то соседи жаловались, ну я и зашел разобраться.

— На что жаловались?

— На стук. — Увидев мой недоуменный взгляд, он развел руками. — Пенсионеры. Шум их раздражает. А она имела привычку стучать по ночам.

— Чем стучать? — проявила я интерес и услышала в ответ:

— Сказала, головой об стену.

— Кто сказал?

— Подруга ваша. Я, как и вы, сначала удивился, а она спрашивает: