Страсть и судьба - Юджиния Райли

— Это должен был быть я.

Глядя на мученическое выражение его лица, она остро почувствовала, что ей понятна его боль. И конечно, последние его слова не предназначались для ее ушей. Не зная, что сказать, она смущенно повернулась и указала на дырочку в середине холста.

— Я замечаю, что почти все картины как-то повреждены, — сказала она.

Дэмьен, наконец, оторвался от созерцания портрета и кивнул.

— Именно поэтому вы здесь, — строго ответил он. — Когда янки заняли Новый Орлеан, они рыскали по окрестным плантациям. Тетя Олимпия услышала, что они двигаются к Белль Фонтэну, и велела слугам спрятать картины Винси и прочие ценные вещи в старом коттедже на болотах. И хотя коттедж выстроен из кедра, от сырости большая часть картин порвалась или потрескалась. — Он подошел ближе и напряженно посмотрел на нее. — Можно ли их восстановить?

От близости Дэмьена у Сары сердце застучало так, что его удары отдавались в голове. Воздух между ними буквально дрожал от электричества, а Дэмьен смотрел на нее так, как если бы его жизнь зависела от ее ответа. Она прикусила тубу, затем через силу кивнула.

— Да, я думаю, это можно, хотя очень трудно не наврать с цветом.

Что-то похожее на улыбку заиграло у него на губах и радостный блеск засиял в глазах.

— Но вы сможете это сделать?

— Да. — Саре самой стало легче, когда с ее помощью этот измученный человек испытал мгновенную радость.

— Прекрасно. — Счастливый блеск в глазах погас так же быстро, как и появился, и снова на его лице была маска. Жестом он указал на стол у стены.

— Думаю, вы найдете здесь все, что нужно.

Сара глянула на стол, уставленный банками с красками, бутылками с растворителями, кистями и тряпками.

— Да, конечно.

— Я полагаю, м-р Рильо информировал вас о финансовой стороне дела?

— А… да, информировал, — пробормотала Сара, глядя в сторону, чтобы он не заметил, что она врет.

— Значит, вы можете начать сегодня же. Идемте?

Огорчившись внезапным прекращением разговора, Сара кивнула, они вышли из комнаты, и Дэмьен запер дверь.

— Вы, конечно, хотели бы отдохнуть с дороги, мисс Дженнингс, — продолжал он все с той же отстраненной вежливостью, кладя ключ в карман. — Тетя позовет вас, когда будет готов ленч.

Так окончилась первая встреча Сары с Дэмьеном Фонтаном. Глядя, как он поворачивается и направляется к лестнице, Сара уже была готова окликнуть его, но сдержалась. Ей нужно какое-то время — разобраться во всем этом.

Она пересекла коридор и вошла в свою комнату, где была в относительной безопасности. Захлопнув за собой дверь, она прислонилась к ней и вздохнула глубоко и спокойно. Наконец-то она встретилась с Дэмьеном, и каким странным, но неотразимым человеком он оказался!

Она вспоминала все события прошедшего часа. Она медитирует в старом доме, затем просыпается, судя по всему, в прошлом веке. Хотя дом и сильно изменился, и пейзаж за окнами совсем другой, она знает в глубине души, что находится все на том же месте.

Она что, действительно сошла с ума? Все вокруг говорит о том, что она вполне живая, и живет при этом в XIX веке. Была даже некая причудливая логика в ее пребывании здесь: она художница, она приехала восстанавливать прекрасную, буйную живопись Винси Фонтэна. По сердцу у нее пробежал холодок при воспоминании о том, как Дэмьен спросил ее: «Вы та, за кем мы посылали?» Совершенно ясно, что никакой другой художник из Нового Орлеана не приедет, что каким-то образом ей предназначено оказаться в этом месте в это время.

Нужно ли объяснять Дэмьену и его тетке, откуда она на самом деле явилась? Нет, решила она. Если сказать им, что она попала сюда из XX века, они непременно решат, что она спятила. Она еще не поняла, реальны ли они, она не знает даже, реальна ли она сама. И если она скажет им правду, магия может разрушиться, и она опять окажется в том мире, где всегда ощущала свою неуместность.

Одно она знает наверняка, и это совершенно реально: как бы она сюда ни попала, она в восторге от этого мира, от живописи Винси, а главное, от Дэмьена Фонтэна.

ГЛАВА 6

Ленч оказался спокойной трапезой в залитой солнцем столовой. Сара сидела в середине стола в стиле королевы Анны, с одного конца сидела Олимпия, с другого — Дэмьен. Все еще чувствуя себя чужой в этом новом, но очень привлекательном для нее мире, Сара подмечала каждую мелочь вокруг, пока все ждали, чтобы подали ленч.

Комната убрана так же красиво, как и весь дом. На буфете — множество серебряных вещиц, над столом висит сверкающий медный шандал. У северной стены позади стула Дэмьена стоит прекрасный кабинетный рояль, на пюпитре раскрытые ноты. Уж не Олимпия ли играла на нем, когда она проснулась в гостиной?

Она разглядывала стол. Скатерть накрахмалена и бела, как снег; сервиз из синего с белым стаффордширского фарфора с цветочным бордюром. Восточная ваза, синяя с золотом, наполнена желтыми бархатцами. Изумительное украшение центра стола! С обеих сторон от вазы — серебряные подсвечники со свечами. Серебряные приборы, серебряные бокалы для воды. Сара потрогала гладкие ручки ножа и ложки, как бы желая убедиться, что они реальны. Взяв свою фарфоровую чашку с нарисованной синичкой, Сара удивилась, увидев марку Джонса Джеймса Одабона[11].

Опустив руку на колени, Сара поймала на себе напряженный взгляд темных глаз Дэмьена Фонтана. На лице у него не было и тени улыбки, оно было, скорее, мрачно. Встретившись с ним на мгновение глазами, Сара ощутила дрожь. Она не привыкла, чтобы мужчина оказывал на нее такое воздействие. Даже просто находясь в одной комнате с ним, она чувствовала себя потрясенной и утратившей равновесие. Она с трудом сглотнула и отвернулась от его изучающего взгляда, выбившего ее из колеи.

Когда она входила в столовую, Дэмьен чопорно кивнул ей и отодвинул ее стул. Но кроме этого короткого жеста вежливости он не сказал ей ни слова. Раньше, в салоне, он казался прямо-таки разговорчивым по сравнению с теперешним Дэмьеном. Потом она вспомнила, как резко он оборвал разговор, объяснив ей ее обязанности. Он явно не многословен, явно замкнут в себе. И все же она понимала, что эта отчужденность нравится ей так же, как и вежливость, и что его сила и задумчивая мужественность будоражит все ее существо. Она опять удивилась, как непреодолимо ее к нему влечет.

Тем временем у тетки Дэмьена лопнуло терпение.

— Ну, где же эта лентяйка Баптиста с нашим ленчем? — спросила она.

Как по сигналу, в комнату, не торопясь, вошла хорошенькая негритянка, неся фарфоровую супницу на серебряном подносе и нарезанный горячий хлеб. Женщина была высока и сложена, как статуя; на ней было черное платье, белый передник и белый кружевной чепчик. Глаза были шоколадно-коричневые, щеки гладкие, цвета темного меда.