Тридцатилетняя война - Валентин Алексеев

Когда наступила зима, шведы, в противоположность обычной до сих пор практике, не прекратили военных операций. Хорошо одетые, вплоть до военных полушубков, запасшиеся продовольствием, северяне получили такое превосходство, что плохо одетый и голодный противник не смог более продолжать сопротивление в Померании. Окончательно деморализованные банды имперских солдат бежали в Бранденбург.

Курфюрст Бранденбургский не допустил шведов на свою территорию, а тем временем назначенный главнокомандующим войсками императора Тилли, стянув из Южной и Центральной Германии значительные силы, двинулся на шведов.

Ожидавшееся всеми решительное сражение все же не произошло, так как последние имперские гарнизоны в Померании, на выручку которых спешил Тилли, уже успели сдаться шведам. Шведская армия заняла хорошо укрепленные позиции.

Тилли успел лишь окружить 3000 шведов в крепости Ней-Бранденбург.

Кодекс воинской части предписывал осажденному гарнизону сражаться с противником только до тех пор, пока оставались шансы отразить врага или дождаться помощи. При безнадежности положения разрешалось сдаться, и мораль была даже готова осудить тех, кто в такой ситуации продолжал бесполезное сопротивление. Таких упрямцев победитель мог истребить всех до последнего человека и игнорировать запоздалые мольбы о пощаде, не навлекая на себя упрека в неблагородном поведении. Тилли штурмовал крепость Ней-Бранденбург и, завладев ею 19 марта 1631 г., приказал перебить весь трехтысячный гарнизон. Тилли повернул к Магдебургу. Сообщения имперских войск с базой в Южной Германии оказались под угрозой ввиду того, что большой торговый город Магдебург, господствующий над средней Эльбой, восстал против императора и упорно противостоял осаждавшим его войскам Паппенгейма.

Тилли стала покидать его прежняя решительность. Бесконечные войны утомили 70-летнего полководца, который не видел им конца. Суровый до жестокости, но лично бескорыстный, он был принципиальным человеком. Считая, что самое большое несчастье - это загубить душу, он подвергал свирепым репрессиям упорных еретиков, особенно тех из них, кто мог сбить с пути истинного и других. Однако к концу жизни у Тилли появились сомнения, на пользу ли людям исправление, сопровождающееся такими страданиями. Он терял веру в целесообразность решений, принимаемых государями, которым верно служил, он не верил больше, что победы его войск приближают конец войны. Хотелось бы удалиться на покой, но за десятилетия трудной службы прославленный военачальник не сумел накопить богатств. Он перестал рваться в бой и все чаще предпочитал отступать.

С приходом Тилли под Магдебургом, который обороняли 3000 человек, скопилось двадцатипятитысячное войско имперцев. Паппенгейм остался непосредственным руководителем осадных работ.

Магдебургские горожане пригласили в качестве коменданта шведского офицера Фалькенберга и, надеясь на скорый приход самого короля, отклонили требования Тилли о сдаче.

Стены рушились под огнем 86 осадных орудий. К концу апреля пали все внешние укрепления города.

Вслед за этим Паппенгейм овладел разрушенным пригородом Магдебурга Нейштадтом - на левом берегу Эльбы и стал оборудовать здесь мощные артиллерийские позиции.

Густав Адольф был поглощен дипломатическими переговорами, так как не решался двинуться в глубь Германии, не заручившись поддержкой союзников. Однако отступление Тилли к Магдебургу позволило шведам продвинуться вверх по Одеру к Силезии. В апреле 1631 г. они взяли штурмом Франкфурт-на-Одере. Король отдал город в распоряжение солдат. В отместку за Ней-Бранденбург победители перебили всех пленных.

Паника среди имперцев после падения Франкфурта-на-Одере распространилась до самой Праги. Действительно, шведский король стал склоняться к проекту чешских эмигрантов: наступать через чешские земли прямо на Вену.

Император уже послал Тилли распоряжение прекратить осаду Магдебурга и прикрыть своими войсками Австрию от грозящего ей вторжения. Однако на военном совете у Тилли было решено сперва завершить осаду. Все ухудшающееся положение Магдебурга заставило шведского короля отказаться от своего плана и подумать о помощи осажденному городу.

Поскольку шведская помощь задерживалась, городской совет вступил с Тилли в переговоры. Народ, возбуждаемый протестантскими пасторами, не хотел и слушать о капитуляции. Проходили месяцы, и Тилли, опасаясь, что шведы могут явиться в любой момент, хотел уже прекратить осаду, но Паппенгейм уговорил его попробовать напоследок штурмовать. Его нетерпение разделяло большинство солдат и офицеров. Они сильно изголодались и оборвались за время осады, разграбление богатого города должно было вознаградить за все лишения.

17 мая пушки, установленные на валах Нейштадта, начали бомбардировку Магдебурга. К вечеру 19 мая обстрел стих. На рассвете, когда магдебургские ополченцы, обманутые мнимой пассивностью врага и утомленные ночным бдением, стали покидать свои посты на стенах и расходиться по домам, Паппенгейм, выступив на, час раньше срока, намеченного Тилли для общего штурма, ворвался со своими людьми в город. Как раз в эту минуту городской совет, еще не зная о штурме, принял решение сдать город. Едва распространилась весть, что враг в городе, комендант Фалькенберг бросился ему навстречу и был убит в самом начале боя.

Прорвавшись через весь город, Паппенгейм ударил в спину защитникам южной стороны. К часу дня весь Магдебург был в руках имперцев. Озверевшие солдаты не щадили никого. В разгар боя город вспыхнул сразу в нескольких местах. Тилли тщетно пытался организовать тушение, пожары разрастались в сплошное море огня.

Магдебург сгорел дотла, сохранилось лишь здание собора в центре города, куда сбежалось несколько сотен уцелевших жителей.

Уничтожение крупного культурного и хозяйственного центра потрясло всю Германию. Рухнули расчеты Тилли сделать из Магдебурга опорную базу, и все же общее мнение, что императорские войска намеренно сожгли непокорный город, было опровергнуто лишь позже, когда установили, что виновником пожаров был сам комендант Фалькенберг. Протестанты обвиняли Густава Адольфа в преступной медлительности; высказывалось мнение, что он намеренно допустил гибель Магдебурга, чтобы возбудить в Германии возмущение против императора. Возмущение, действительно, поднялось, но вместе с тем выросли страх и недоверие к шведской помощи. Тилли начал репрессировать немецких князей, уже совсем было перешедших на сторону шведов и после падения Магдебурга с ужасом ожидавших расправы.

Густав Адольф не мог допустить окончательного падения своего авторитета. В специальном манифесте он обвинил Саксонского и Бранденбургского курфюрстов в том, что только их двусмысленная позиция не позволила выручить осажденный Магдебург. В ультимативном тоне шведский король потребовал от Бранденбургского курфюрста предоставить шведам ряд крепостей, и 11 июня под дулами шведских пушек, направленных на курфюршеский дворец, был подписан продиктованный королем договор. Тилли решил аналогичным образом поступить с Саксонским курфюрстом и вторгся в его владения, направляясь на Лейпциг. Этим шагом, однако, Тилли достиг противоположного результата: Саксонский курфюрст бросился за помощью к шведам, пре4 доставив в распоряжение Густава Адольфа свое войско, и настаивал на немедленной битве, пока враг еще не разорил вконец его владения.

Густав Адольф с некоторыми колебаниями уступил настояниям рвавшегося в бой курфюрста, очевидно, не полагаясь на боевые качества своих новых союзников. В то же время он, как опытный полководец, не мог не осознавать, что оттяжка сражения была на руку только противнику, ожидавшему подкреплений с юга и востока. На тот случай, если бы король уклонился от боя, Тилли намеревался занять переправы на Эльбе и послать отдельный корпус кружным путем в Мекленбург и Померанию, в глубокий тыл шведам. Злополучный пожар Магдебурга лишил, правда, имперцев превосходной базы для операций на Эльбе, и к тому же Тилли был далеко не уверен в исходе возможного сражения. Его привыкшие к победам генералы, и особенно Паппенгейм, произведенный в фельдмаршалы, впрочем, рвались в бой.

7 сентября 1631 г. Тилли выстроил свои войска, как обычно, в больших батальонах и эскадронах на возвышенности правее деревни Брейтенфельд близ Лейпцига, которым имперские войска овладели накануне.

Шведы, в отличие от своих противников, применяли новую, передовую тактику, основанную на дальнейшем развитии голландской системы. Они строились в две линии небольшими подвижными батальонами и эскадронами, располагая в промежутках между последними мушкетеров. Батальоны, в свою очередь, становились в шесть, а некоторые в три шеренги, так что в бою участвовало одновременно гораздо больше мушкетов, чем при старомодном построении квадратными колоннами. Частая и густая стрельба позволяла шведским мушкетерам отражать кавалерийские атаки без помощи пикинеров или обходиться значительно меньшим их числом.