Искатель, 2014 № 12 - Александр Филиппов

— Да-а… Разобраться надо сперва… Хотя бы познакомиться для начала. Ты вообще, мать твою, кто?

— Я-а? — мусоля сигарету, пожал плечами Клифт. — Так, случайный пассажир на этом нефтяном танкере.

— А зовут тебя по-настоящему как?

— Арчибальд. Арчибальд Пантелеймонович Тараканов, — выдал без запинки первое пришедшее в голову карманник.

Дама хмыкнула понимающе:

— Ну и черт с тобой, Арчибальд. Ты мне, Пантелеймоныч, только честно скажи: муж-то мой благоверный где?

Клифт понял, что придется колоться. Придав лицу подобающее моменту печальное выражение, он произнес торжественно-скорбно:

— Крепитесь, мадам. Вашего супруга больше нет. — И торопливо добавил: — Но я к этому отношения не имею. Просто… оказался случайным свидетелем того, как некий злоумышленник всадил ему в сердце две пули. Ну, и вот… не преминул воспользоваться… Взял грех на душу… Решил, раз такая везуха, немного бабла срубить. Под его, как говорится, личиной.

Гостья встала, широко, с размахом перекрестилась:

— Ну, слава те, Господи. Свершилось, значит. А то я уж венок послала. Потом прослышала, что муженек мой жив и невредим, к руководству компанией приступил. И засомневалась было: неужто обманул меня, стервец? И за что я ему такие крутые бабки отвалила?

— Кому отвалила? — не мог взять в толк Клифт.

— Да киллеру. Который моего благоверного грохнул!

Повидавший на своем веку всякого, Клифт все-таки был слегка ошарашен признанием гостьи. Понятно, что мир нынешний жесток, прагматичен и пуля становится последним аргументом не только в криминальных разборках, но и, как принято выражаться, в спорах хозяйствующих субъектов. Но чтоб жена… мужа…

Словно прочитавшую его мысли дамочку прорвало:

— А что бы любой на моем месте сделал?! — И указала на початую бутылку «Хеннеси» на столе: — Налей! — Глотнула из бокала, продолжила со слезами на глазах: — Выходишь девчонкой замуж за смазливого голодранца, родители у которого — никто, мазутные хари. Отмываешь его от барачной грязи, покупаешь ему высшее образование, в приличное общество вводишь. Пятнадцать лет на это, всю молодость тратишь. А он? Вместо благодарности за каждой юбкой бегать начинает. Да хрен бы с ним, если бы где-то в саунах со шмарами кувыркался. Так нет, развод затеял. Нашел себе какую-то шлюшку модельной внешности. Дескать, мне теперь по статусу жена молодая, красивая положена. Хрен тебе что положено! Ста-а-тус! Да если бы не папа мой, министр экономического развития при Ельцине, теплотрасса тебе была бы положена и жратва с помойки!

Клифт кивал сочувственно, утешал, как мог:

— Ну, вы тоже ничего еще… очень даже вполне симпатичная.

Гостья приложилась к бокалу, непроизвольным движением поправила белокурую прядь.

— Спасибо. Был бы папа жив, он бы это быдло неблагодарное, муженька моего, быстро на место поставил. А теперь вот самой… все вопросы решать пришлось. Он ведь, гад такой, все имущество хотел у меня отсудить. Не им, говнюком, нажитое. И коттедж на Рублевке, и виллу в Италии, другую недвижимость. Ну не скотина, а? И как прикажете поступить с этой скотиной?

Клифт скорбно кивал, соглашаясь.

А дамочка, промокнув платочком уголки глаз, вдруг поинтересовалась совсем другим, деловым тоном:

— И как же мы с тобой, мелким жульманом, из этой ситуации выходить будем? Одно дело я — вдова безутешная, убиенного безвинно мужа единственная наследница. И совсем другое дело, когда супруг драгоценнейший, оказывается, жив, только он не муж мой на самом деле, а хрен знает кто?! Или мне и в самом деле в полицию обратиться?

— Ну, в полицию-то не стоит, — резонно заметил Клифт. — Я ведь им тоже вашу жалостливую историю рассказать могу. Про киллера, в частности…

— Да ничего ты не докажешь, жульман, — пренебрежительно махнула рукой гостья. — Я же все отрицать, естественно, буду. А вот на тебя убийство повесят. Ты, небось, и документы Жабина прихватил, и денежки? Сидишь тут на его месте, щеки надуваешь. Твой корыстный мотив налицо. А я что? Несчастная вдова, потерявшая единственного кормильца!

Клифт примирительно подлил ей в бокал:

— Думаю, мы это дело как-нибудь без полиции… утрясем. Я ведь ненадолго здесь. Завтра исчезну — только меня и видели. Я же на имущество ваше не претендую. Так, перекантовался здесь чуток, деньжат по-малой срубил. Должность-то все равно… вакантной была!

— Нет, похоже, ты тупой и не понимаешь, что натворил! — ощетинилась дамочка. — Нет тела — нет и преступления. И никакая я не вдова, а жена здравствующего гражданина Жабина. Где труп?

— Я его на лавочке на вокзале в Самаре оставил. С моими документами. Так что он теперь наверняка похоронен как Валерий Павлович Пузанев, то есть я. Родственниками не востребованный по причине отсутствия таковых.

— Ты ж, мать твою, Арчибальдом назвался!

— Это я так… нравилось в детстве мне это имя… — сконфузился Клифт.

— Короче, Арчибальд-хрен-тебя-знает-по-настоя-щему-как! Даю тебе сроку — один день. Прыгай в свой джип и лети в Самару. Чтобы завтра справка о смерти Юрия Петровича Жабина у меня на руках была. Не какого-то, на хрен, Пузанёва, а Жабина! Можешь тело его эксгумировать и сюда на опознание притащить.

— Ладно, попробую… — согласился Клифт. — Только, боюсь, одного дня мало будет…

— Правильно боишься, — отрезала гостья. — Потому что иначе мне придется ментам за отсутствием настоящего мужа твой труп предъявить.

В ночь Клифт помчался в Самару и утром уже въезжал в город. У него хватило ума не торкаться в полицию, где наверняка бы начали задавать неприятные вопросы. Посмертную судьбу Жабина он решил выяснить в месте, которое убиенный, а казенным языком выражаясь, криминальный труп никак не мог миновать, — в морге бюро судебно-медицинской экспертизы.

Проще простого было бы выправить справку о смерти, но выпишут-то ее на Валерия Пузанёва! А жене Жабина подавай! Впрочем, и здесь Клифт придумал выход из положения. Найдет на кладбище могилу нефтяного магната, объяснит, что хочет тело погибшего в чужих краях перезахоронить на родине, поближе к родным могилам, и доставит эксгумированный труп в Южноуральск в лучшем виде. А там вдова пусть сама крутится, опознает да справки собирает. Он, Клифт, к тому времени уже далеко будет. С новыми документами.

Язык, как говорится, до Киева доведет, и вскоре с помощью шофера Сергея, поспрашивавшего всезнающих местных таксистов, подъехали к скорбному заведению. Располагалось оно в глубине двора, на задах многоэтажной городской больницы. Низкий домик из белого силикатного кирпича стыдливо прятался за кронами карагача и кустиками акации.