Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина

Нехотя Александр кивнул.

– Что ж, – проговорил новый император, играя желваками. И повторил, вдохнув: – Ну что ж… Поправляйтесь, Корф. Вы нам нужны.

Глава 10

Ассистент доктора

Карета сенатора графа Андрея Петровича Строганова, еле пробившись сквозь толпу на Невском, подъехала к Зимнему дворцу. Лакей, замешкавшись, не сразу отворил дверцу. Наконец граф вышел. При ходьбе он опирался на трость и заметно хромал.

Молодой лакей с тоской предвидел, что ему придется в тысячу первый раз отвечать на расспросы вновь прибывшего о случившемся, и не ошибся.

– Экий ты нерасторопный, – недовольно заметил Строганов. – Ну что? Правду ли говорят, что государь убит?

– Его раненого во дворец привезли, – отвечал лакей. – Больше я ничего не знаю.

Он сделал движение к карете действительного тайного советника Волынского, которая только что показалась во дворе, но Строганов удержал его.

– А что случилось-то? Я хотел проехать на канал, где, сказывают, все и произошло, но там столько людей собралось… Кучер не смог даже приблизиться.

– Я слышал, все из-за бомб стряслось, – шмыгнув носом, отвечал лакей. – Людей поубивало видимо-невидимо. Одних прохожих человек десять и сопровождающих лиц.

Количество пострадавших в пересказах, как и бывает со слухами, с каждым мгновением неуклонно росло.

– Неужели?

– Да, ваше превосходительство. Казаки почти все полегли. И барон Корф.

– Что? – оцепенел старый граф. – Что ты говоришь?

– Барон Корф сопровождал государя сегодня, – авторитетно пояснил лакей. – Ну, его и разорвало. В клочья.

Строганов пошатнулся и схватился рукой за грудь, а лакей, довольный тем, что от него наконец отвязались, подошел к карете Волынского и распахнул дверцу.

– Черт знает что такое! – проворчал старый советник, выбираясь наружу. – Нельзя ли было побыстрее?

– Никак нет-с, – отвечал лакей. – Сами изволите видеть, сколько сегодня народу понаехало.

Волынский смерил его неприязненным взором, но тут увидел хватающего воздух ртом Строганова, который стоял с пепельными губами, и встревожился.

– Андрей Петрович! Что с вами?

– Корф убит, – прошептал граф. – Боже мой! Что же я скажу его матери?

– Ах, какое несчастье, – вздохнул Волынский. – Он ведь ваш крестник, верно? Жаль, очень жаль! Такой подающий надежды молодой человек! А что государь?

Пока старые вельможи разговаривали во дворе, лейб-медик императора доктор Боткин вел Александра в служебную комнату для перевязки, придерживая офицера за здоровую руку. Уезжать из дворца молодой человек отказался наотрез.

– Так-с… Ближе к окну, чтобы было больше света… Благодарю вас. Сначала снимем верхнюю одежду, чтобы ее клочья не попали в рану…

Боткин помог раненому снять шинель, придвинул кресло поближе к столу и подстелил на него кусок марли, чтобы не запачкать мебель.

– Садитесь, господин барон… Руку, если вам не трудно, положите на стол.

Доктор ножницами разрезал насквозь пропитанный кровью рукав мундира и нахмурился.

– Я вытащил осколок, – объяснил Александр, – мне нужна только перевязка.

– У вас в руке еще два мелких осколка, – ответил Боткин. – И их необходимо вытащить.

Он стал искать в чемоданчике пузырек с обезболивающим, но его не оказалось на месте. Доктор вспомнил, что, скорее всего, оставил склянку на столе в кабинете, когда сам и другие врачи еще пытались бороться за жизнь умирающего императора.

– Я оставил морфий в кабинете, – объяснил Боткин. – Сейчас пошлю за ним кого-нибудь.

Он несколько раз дернул за звонок, но никто не шел.

– Вытаскивайте так, – предложил Александр.

Глаза Боткина сверкнули.

– Молодой человек, я врач, а не живодер! – отрезал он. – Зарубите себе на носу! И куда подевались все эти бездельники?

Медик выглянул за дверь и тут увидел грустную молодую даму, которая шла по коридору. Боткин подумал, что перед ним одна из фрейлин, и решился.

– Прошу прощения, сударыня, но время не терпит… У меня здесь офицер, раненный во время покушения, а я оставил морфий в кабинете покойного императора. Не будете ли вы так добры принести его сюда? Вы меня этим чрезвычайно обяжете.

Дама подняла голову, на ее лице отразилось колебание. Боткин был почти уверен, что получит отказ, но неожиданно девушка сказала: «Хорошо», – и удалилась.

– Морфий будет, – сообщил успокоенный Боткин, возвращаясь к больному.

Александр ничего не ответил. Он долго держался из последних сил, но теперь они покинули его. Барон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Открыл их, когда что-то звякнуло, и сразу же натолкнулся на взгляд Амалии. Стоя возле двери, девушка протягивала склянку доктору со словами:

– Я могу вам еще чем-нибудь помочь?

Александр хотел провалиться сквозь землю, а Боткин, подумав, сказал, что ему нужно, чтобы кто-нибудь держал руку, пока он будет вытаскивать осколки, и если барышня не боится вида крови…

– Нет, – решительно заявила Амалия, – не боюсь.

Затем она сняла шляпку, и доктор, спохватившись, помог девушке снять пальто.

Тут Александр сильно пожалел, что сразу не согласился на предложение Боткина ехать в госпиталь, но делать было нечего. Больше всего он мучился от того, что сидит перед Амалией грязный, окровавленный, с отрезанным рукавом, с левой рукой, покрытой ранами, из которых течет кровь, – все это было настолько не comme il faut, что барон был готов умереть на месте от стыда.

Молодой человек отвернулся и стал старательно рассматривать узоры на обоях, чтобы не встречаться взглядом с Амалией. Что-то снова звякнуло, левая рука немного онемела, но он почувствовал, как ее сжали теплые пальцы, и весь подобрался.

– Больно?

– Что? – Ему все-таки пришлось повернуть голову и посмотреть ей в глаза.

– Вам больно?

– Нет! – сердито ответил Корф и отвернулся.

По правде говоря, разглядывать обои было совершенно неинтересно. Но вот Боткин кашлянул и отодвинулся. Не утерпев, Александр скосил глаза и увидел, что тот изучает извлеченные из его руки осколки.

– Куски жести, – задумчиво проговорил доктор. – Жестяная оболочка. Это значит, что бомба, скорее всего, была самодельная. – Он вздохнул. – Мне придется забрать их, господин барон, и передать тем, кто будет вести следствие.

– Как вам угодно, господин лейб-медик.

Боткин перевязал руку, и Александр сделал движение, чтобы подняться, но у него потемнело в глазах, и он опустился обратно в кресло.

– Сударь, сударь, – вмешался врач, – не так скоро!

– Я принесу воды, – сказала Амалия.

Александр позеленел, но возмутился:

– Не надо мне никакой воды!

Однако вода была принесена, и ему пришлось ее выпить, после чего он и в самом деле почувствовал себя немного лучше.

Хлопнула дверь, и в комнату без стука влетел Серж Мещерский. Завидев Александра, князь застыл на пороге.

– Ты жив! Боже мой!

– Да, – мрачно ответил Александр, дернув щекой. – Не повезло.

– Мне сказали, что ты погиб! Что тебя разорвало на части! Тебя ранили? Ты… – Серж хотел добавить еще что-то, но тут заметил Амалию и осекся. – Прошу прощения, сударыня. Князь Сергей Мещерский. – Молодой человек светски поклонился. – Из-за этих ужасных событий мы все просто голову потеряли.

– Простите, князь, – подал голос Боткин. И обратился к Александру: – Завтра я жду вас, чтобы осмотреть руку. Советую вам покой в ближайшие два-три дня, потому что, хотя раны ваши не так уж опасны, крови вы потеряли порядочно. – Он обернулся к Амалии. – Благодарю вас, сударыня. Вы проявили отменное самообладание!

– Вы слишком любезны, сударь, – ответила Амалия. – Я просто сделала то, что сделал бы на моем месте любой человек.

Девушка потянулась за перчатками, и Серж с поклоном помог ей надеть пальто. А затем спросил:

– Приказать подать вашу карету, сударыня?

Амалия внимательно посмотрела на него, и глаза ее сверкнули.

– Не трудитесь, она уже у подъезда. Прощайте, господа!

Улыбнувшись князю, попрощалась с доктором, который собирал свои инструменты, и удалилась.

– Кто это? – требовательно спросил Мещерский, оборачиваясь к Александру.

– Она, – коротко обронил тот.

– Кто?

– Амалия Тамарина, – нехотя буркнул молодой офицер.

– Вот как? А что она делает во дворце?

– Не знаю. – Барон поднялся на ноги и пошатнулся. Серж поддержал его.

– Тебе надо домой, – сказал князь. – Я позову Степку.

– Не стоит, – поморщился Александр. – У его родственников в семье крестины, и я отпустил его утром.

– Не очень-то удачный день выбрали для крестин, – усмехнулся Серж. – Ладно, тогда я тебя отвезу. Идем!

Мещерский засуетился, кликнул своего денщика, велел ему принести запасную шинель и помог Корфу надеть ее. Левая рука побаливала, и Александр не стал просовывать ее в рукав, а накинул шинель сверху.

Молодые люди спустились по служебной лестнице. Во дворе, прервав разговор с Волынским, к ним бросился граф Строганов.