Любовь на уме (ЛП) - Хейзелвуд Али

Короткое колебание. — Можешь.

— Но?

— Никаких «но». Это будет полностью в твоих правах. Я поддержу тебя, если тебе это нужно.

— …Но?

Я смотрю на него. На его руке маленькие царапины; волосы припорошили предплечье; рубашка натянулась на плече. Он такой внушительный с этого ракурса, даже больше, чем обычно. Чем они кормили его в детстве, удобрениями? — Если бы ты сказала об этом NIH, то единственным результатом, который я могу себе представить, будет отказ NIH от проекта и ухудшение отношений между NIH и подразделением NASA, занимающимся исследованиями человека. BLINK будет отложен до…

— …До следующего года. И это по-прежнему будет проект только для NASA. — В любом случае, мне конец. Уловка-22. Никогда не любил этот роман.

— Я не говорю, что ты не должна этого делать, — осторожно говорит он, — но если конечная цель — сделать BLINK совместным проектом, это может быть не лучшим решением.

Не говоря уже о том, что мне нужно будет заставить Тревора поверить, что это не моя вина. Похоже, мне больше повезет, если я просто скажу ему, что NASA захватили инопланетяне. Да, я попробую. С тем же успехом.

— Какова альтернатива? — спрашиваю я. Я не вижу никакой.

— Я работаю над этим.

— Как?

— Я думаю, если Борис будет на нашей стороне, это очень поможет. И есть… вещи, которые я мог бы использовать, чтобы убедить его.

— И как эти вещи работают для тебя?

Он бросает на меня грязный взгляд, но за ним нет настоящего жара. — Не очень. Пока, — ворчит он.

Ни хрена себе, Шерлок. — По сути, я единственный человек в мире, который хочет, чтобы BLINK случился сейчас.

Он хмурится. — Я тоже этого хочу. — Я вспоминаю его прежний гнев, когда я обвинила его в безразличии. Боже, это было, наверное, меньше часа назад. А кажется, что прошло девять десятилетий. — И другие люди тоже. Инженеры, астронавты, подрядчики, которые останутся без работы, если его отложат. — Его широкие плечи как будто немного сдуваются. — Хотя мы с тобой, похоже, самые высокопоставленные люди на борту. Вот почему нам нужен Борис.

— Это звучит так, как будто если ты просидишь несколько месяцев, проект упадет тебе на колени и…

— Нет. — Он покачал головой. — BLINK должен произойти сейчас. Если его отложить, есть шанс, что я не буду руководить, или что первоначальный прототип будет изменен. — Он говорит так бескомпромиссно, что я думаю, не его ли это голос отца, который собирает свои игрушки и идет спать. Он кажется эффективным. Если у меня будут дети, надеюсь, я смогу добиться такого авторитета.

— Все равно, ты будешь в порядке, несмотря ни на что. — Я не могу сдержать горечь в своем тоне. — В то время как NIH проводит кадровые сокращения, и главным критерием являются успешно завершенные гранты. Которых у меня нет по… причинам, которые имеют мало общего с тем, что я не пытаюсь или не являюсь хорошим ученым — а я являюсь, я обещаю, что я хороша в этом, и…

— Я знаю, что это так, — прерывает он. Он звучит искренне. — И этот проект для меня не просто очередное задание. Я перевел команды, чтобы быть здесь. Я дергал за ниточки.

Я провожу рукой по лицу. Что за помойка. — Ты мог бы сказать мне, что NASA мешает. Вместо того, чтобы позволить мне поверить, что ты…

Он смотрит на меня безучастно. — Что я?

— Ты знаешь. Пытался сместить меня по обычным причинам.

— По обычным причинам?

— Да. — Я пожимаю плечами. — Из аспирантуры.

— По каким причинам из аспирантуры?

— Просто тот факт, что ты… ты знаешь.

— Я не уверен, что знаю.

Я чешу лоб, измученная. — Что ты меня презираешь.

Он смотрит на меня удивленно, как будто я только что выкашляла клубок волос. Как будто человек, который избегал меня, как будто я была плотоядным дикобразом, была его злым близнецом. Он на мгновение теряет дар речи, а затем говорит, каким-то образом умудряясь звучать честно: — Би. Я не презираю тебя.

Вау. Ух ты, по многим причинам. Вопиющая ложь, например, как будто он не считает меня человеческим эквивалентом суши на заправке, но также… это первый раз, когда Леви использовал мое имя. Я не следила за этим, но есть что-то настолько уникальное в том, как он произносит это слово, что я никогда не смогу забыть.

— Точно. — Он продолжает смотреть на меня с тем же дезориентированным, серьезным выражением лица. Я фыркаю и улыбаюсь. — Тогда, наверное, я неправильно истолковала каждую нашу встречу в аспирантуре. — Он сказал Борису, что я хороший нейробиолог, так что, возможно, он не считает меня некомпетентной, как я всегда подозревала. Может быть, он просто ненавидит…..буквально все остальное во мне. Прекрасно.

— Ты знаешь, я не презираю тебя, — настаивает он с намеком на обвинение.

— Конечно, знаю.

— Би.

Он снова произносит мое имя, таким голосом, и все, что я вижу — красное.

— Но, конечно, я знаю. Как я могу не знать, когда ты была таким холодным, высокомерным и неприступным. — Я стою, гнев бурлит у меня в горле. — Годами ты избегал меня, отказывался сотрудничать со мной без веских причин, отказывал мне даже в минимально вежливом общении, обращался со мной так, будто я отталкивающая и неполноценная — ты даже сказал моему жениху, что он должен жениться на другой, но, конечно, ты не презираешь меня, Леви.

Его адамово яблоко покачивается. Он смотрит на меня так, пораженный, смущенный, как будто я только что ударила его дубинкой для поло, хотя все, что я сделала, это сказал правду. У меня щиплет глаза. Я прикусываю губу, чтобы сдержать слезы, но мое глупое тело снова предает меня, и я плачу, плачу перед ним, и я ненавижу его.

Я не злюсь на него — я ненавижу его.

За то, как он со мной обращался. За то, что у меня есть солидная карьера, а у него нет. За то, что он скрывает политику этого проклятого септика проекта. Я ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его с такой страстью, которую, как я думала, можно приберечь только для неисправных подушек безопасности, или Тима, или третьего хода за год. Я ненавижу его за то, что он довел меня до такого, и за то, что он остался здесь, чтобы посмотреть на его работу.

Я ненавижу его. И я не хочу так сильно чувствовать.

— Би…

— Это того не стоит. — Я вытираю щеку тыльной стороной ладони и прохожу мимо, не глядя на него. Конечно, он должен быть массивным и сделать это тоже непросто.

— Подожди.

— Я расскажу NIH о том, что происходит, — говорю я, не останавливаясь и не оборачиваясь. — Я не могу рисковать тем, что мое начальство подумает, что проект провалился из-за меня. Мне жаль, если это поставит тебя в плохое положение, и мне жаль, если это означает задержку BLINK.

— Все в порядке. Но, пожалуйста, подожди…

Нет. Я не хочу ни ждать, ни слушать еще хоть одно слово. Я продолжаю идти в своих красивых босоножках с маргаритками, пока не перестаю слышать его, пока не перестаю видеть сквозь пелену слез. Я выхожу из Космического центра и фантазирую, что уезжаю из Хьюстона, Техаса, Соединенных Штатов. Я фантазирую о том, как сажусь в самолет и лечу в Португалию, чтобы получить объятия от Рейке.

Я фантазирую всю дорогу домой, но мне от этого не становится легче.

Я смотрю на свой телефон — именно так: задумчиво и пристально — когда на моем экране появляется уведомление из Твиттера.

@SabriRocks95 Студент второго курса геологического факультета, проходящий через тяжелые времена, здесь. @WhatWouldMarieDo, если бы она почувствовала, что Вселенная пытается сказать ей сдаться?

Ой. Это слишком близко. Мое чувство беспомощности достигло критической массы сегодня, на полпути через дискографию Аланис Мориссетт и после второй порции апельсинового шербета. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через уничтожитель бумаги. Как использованную салфетку. Смываемую салфетку. Не гожусь для того, чтобы давать советы мотыльку, порхающему у моего окна, не говоря уже об умной молодой женщине, у которой проблемы с карьерой. Я ретвитнула, надеясь, что сообщество WWMD позаботится о @SabriRocks95.