Святой дьявол - Распутин и женщины - Рене Фюлёп-Миллер

И когда в коридоре раздавались торопливые шаги и люстра в будуаре начинала тихонько звенеть, она по-девичьи проворно поднималась, кровь приливала к ее щекам. Как только распахивались двери, безмерно счастливая царица спешила навстречу радостно улыбавшемуся супругу. Они могли часами весело и беззаботно говорить о детях, строили совместные планы поездок, прогулок и вообще говорили о тысяче мелочей, из которых состоит жизнь двух любящих людей. Часто случалось, что во время приема царицей посетителей из соседней комнаты доносилось тихое посвистывание, и тогда Александра, вся засветившись, смущенно объясняла, что ее зовет царь, извинялась перед гостями и исчезала в прилегающих покоях. На зов супруга она отзывалась всегда.

Томительно и скучно тянулось время, проведенное врозь. После многих лет совместной жизни, когда царь впервые должен был на долгое время покинуть жену, чтобы съездить в Раккониджи с визитом к королю Италии, Александра заперлась у себя в покоях и никого не впускала к себе, даже детей. Только после его возвращения она снова стала веселой, и ее лишь огорчало, что встреча должна состояться в присутствии двора, что мешает ей полностью отдаться счастью. Только дважды на протяжении двадцати трех лет гармония этого брака слегка омрачалась недоразумениями. В первый раз это произошло, когда до царствующей четы дошли сплетни, будто красавец князь Орлов не безразличен царице. Некоторые в дворцовых кругах готовы были заподозрить в грехе любого, и то обстоятельство, что генерал Орлов почти каждый вечер проводил в покоях царствующей четы, где он часами играл с царем в бильярд, давало почву слухам. Даже после того как Орлов из-за болезни легких вдруг уехал в Египет и вскоре умер, находились люди, дурно толковавшие эти события спустя годы.

Но если царь никогда всерьез не сомневался в верности своей жены, то царица однажды по-настоящему приревновала его к своей подруге Анне и была обижена в своих святых супружеских правах. Анна Вырубова была достаточно честна и наивна, чтобы однажды покаяться, что в ней против ее воли появилось нежное чувство к царю; этого признания, каким бы невинным оно ни было по своей сути, хватило, чтобы легко возбудимая Александра какое-то время сердилась на свою подругу и даже в письмах к родным очень неблагосклонно отзывалась о "предательнице".

Никогда, даже во время тех мимолетных недоразумений, с уст супругов не срывалось ни одного недовольного слова; оба были постоянно исполнены нежнейшего внимания друг к другу и избегали обижать друг друга даже взглядом. С самого начала их супружеской жизни и до трагического совместного конца Николая и Александры манера их взаимоотношений напоминала поведение новобрачных, их обоюдная любовь никогда нисколько не ослабевала. Яснее всего это, по-видимому, ничем не омраченное семейное счастье видно из дневников царя, в которые Николай привык каждый вечер записывать пережитое. Эти страницы рассказывают о чудесных тихих часах, о радостях семейного круга, о благодарности, о возникшем из этого союза "полном и безграничном счастье". С самого начала молодая царская чета выбрала самые простые, скромные апартаменты, потому что оба не любили пышное великолепие парадных залов. После их первого совместного приезда в Царское Село Екатерининский дворец им особенно полюбился, и вскоре они переселились туда, сделали там свою резиденцию. Они занимали несколько комнат, где вечерами сидели рядом, играли с детьми, листали иллюстрированные книги, журналы, фотоальбомы. И каждый раз, когда государственные обязанности задерживали его дольше обычного вдали от супруги, Николай с гордостью отмечает:

"Жаль, что дела занимают так много времени, я бы так охотно был рядом с ней!"

"Днем я снова должен был выслушивать доклады, но после обеда пошел к Алисе в сад. Мы не можем переносить разлуку!"

"Так как я утром был занят, я до завтрака вообще не видел дорогую Алике. Но после обеда мы снова поехали в Павловск и любовались чудесным заходом солнца. Вечером, после чая, я довольно долго читал ей вслух".

"Я принимал Дурново, Фредерикса, Рихтера и Авелона. Потом я поехал в Академию наук, где состоялось торжественное ежегодное собрание. Оно было неинтересно, длилось менее часа, так что в два часа я снова был дома. Мы с моей милой маленькой женой отправились на острова гулять, вечер был чудесным, и поездка очень приятной. Только в половине двенадцатого ночи мы приехали домой".

Александра в первые годы после свадьбы имела обыкновение вставлять в царские записи замечания. Фразы, чаще всего по-английски, заверения в любви, переполненные нежностью и глубокой симпатией.

"Сегодня у меня было много свободного времени, - пишет царь, - потому что не нужно было почти читать доклады. Мы позавтракали и пообедали одни. Не могу описать, как счастливо проходит жизнь вдвоем в прекрасном Царском!" Рядом замечание царицы по-английски: "Твоя маленькая жена обожает тебя!"

"Мое блаженство безгранично, - отмечает царь в другом месте. - Очень неохотно я покидаю Царское, ставшее нам обоим таким дорогим. Здесь мы были вдвоем сразу после свадьбы и жили совершенно безмятежно". А царица добавляет: "Я никогда бы не подумала, что на земле может существовать такое безоблачное счастье и такое взаимопонимание двух людей. Я люблю тебя, и в этих трех словах вся моя жизнь".

Обычно царь в своих записях очень поверхностно касается государственных дел, более подробно останавливаясь на счастливых часах жизни в семье. За кратким перечислением приемов часто следует такое восклицание: "С Алике я неописуемо счастлив!"

"Несказанно приятно целый день и всю ночь быть рядом друг с другом, чтобы никто не мешал. Мы ужинали вдвоем в угловой комнате и рано ушли спать".

"От всего сердца я ежедневно благодарю Бога за счастье, что выпало на мою долю. Большего и прекраснейшего блаженства не может желать ни один человек на земле!"

Если Александра не была у супруга и не сидела с Анной Вырубовой в своем будуаре, то ее можно было, конечно же, найти у детей. Ее материнская забота была так велика, с такой неохотой покидала она детскую, что часто даже принимала там деловых посетителей.

Однажды начальнику дворцовой канцелярии надо было срочно с ней переговорить и представить некоторые бумаги на подпись; царица приняла его, держа на руках малолетнюю великую княжну Ольгу и качая одновременно колыбель с новорожденной Татьяной.

И когда наконец после долгих бесплодных ожиданий на свет появился сын, Александра посвятила себя уходу за ним с еще большей энергией, чем за другими детьми. Хотя в лице Вишняковой она нашла превосходную и абсолютно надежную няню для маленького Алексея, а в детских Царскосельского дворца были заняты и другие воспитательницы, тем не менее царица старалась все делать сама: купала, одевала ребенка, ухаживала за своим сыночком, учила его произносить первые слова и часами играла с ним.

Позднее, когда дети постепенно подрастали, Александра сама взялась за их обучение, сидела вместе с ними, склонившись над тетрадями и книгами, помогала решать заданные домашним учителем задачи и подготовила их к занятиям с фрейлейн Шнайдер, мистером Гиббсом и месье Жильяром. С дочерьми она занималась рукоделием, пока они еще были маленькими, шила платья для их кукол, а позднее усердно помогала им в подготовке к маленьким домашним торжествам.

Царь тоже любил играть с детьми, он проводил много времени в их обществе. Он велел оборудовать для развлечения малышей один из больших мраморных залов Царскосельского дворца и построил там длинную паркетную катальную горку с шелковой драпировкой. Здесь Николай забавлялся вместе со своими дочерьми даже в дни тяжелых политических беспорядков почти каждый день, иногда по два часа - съезжал вместе с детьми по гладкому деревянному желобу.

День государя начинался чаще всего с приятной прогулки после первого завтрака, после чего следовали ежедневные приемы. Вообще царь редко принимал министров лично, чаще просил докладывать письменно. Но почти ежедневно появлялись какие-нибудь чиновники или военные, просившие аудиенции, и отказать им в приеме царь не мог. Эти приемы очень утомляли его, и он был рад, когда наступало время второго завтрака в обществе царицы и дежурного офицера. Затем обычно следовала длительная прогулка по Царскосельскому парку, чаще с Алике, иногда и со старшими дочерьми. В этом случае они собирали цветы и располагались на траве. За обедом обычно следовали поездки в карете или на моторной лодке, иногда царь брал ружье и стрелял ворон, пока не наступало время всей семьей пить чай. Потом снова была работа, так как царю нужно было в течение нескольких часов просмотреть и разобрать бумаги, нагроможденные на столе.

В восемь часов вечера был ужин. В девять часов царица поднималась в комнату наследника для свершения с ним вечерней молитвы. Затем она спускалась вниз и, пока царь еще какое-то время проводил в рабочем кабинете, играла в четыре руки с Анной, обычно симфонии Бетховена или Чайковского. Иногда, заслышав звуки музыки, осторожно ступая на цыпочках, царь приходил послушать. Молча стоял он позади игравших, и его присутствие выдавал только тонкий запах духов. Если ему не нужно было заниматься государственными делами, он охотно садился в комнате супруги и читал вслух ей и Анне Толстого, Тургенева, Достоевского, Гоголя, Чехова, пока, наконец, около двенадцати часов еще раз не сервировали чай, а затем царская чета отправлялась на покой.