Странник (The Wanderer) - Фриц Лейбер

В эту ночь пьяницы, бродяги и немногочисленные прохожие, которые после обычных здесь белок и голубей являлись самыми частыми завсегдатаями этого места, могли наблюдать нечто значительно более интересное, чем взлохмаченные бороды проповедников, предрекающих Второе Пришествие и истерические жесты оборванных монахов.

В эту ночь завсегдатаи площади вывалили на угол улицы Оливе и Пятой Авеню, где лицом к гостинице «Балтимор», к Бункер Хиллс и к зданию баптистов, служащему одним из главных театров в городе, стоит бронзовая статуя, изображающая задумавшегося Бетховена. Свет Странника залил лица людей, обращенные вверх, в молчании наблюдающие за странным огромным знамением в южной части неба. Глаза Бетховена, который смотрел вниз, на свой расстегнутый жилет, запачканный птичьим пометом, оставались, однако, в тени бровей музыканта и его буйной гривы волос.

Мгновение царила напряженная, полная ужаса тишина, а потом раздался приглушенный далекий грохот. Какая-то женщина вскрикнула и собравшиеся оторвали глаза от неба. Некоторое время им казалось, что по улице Олив бегут мощные гривастые волны, увенчанные желто-фиолетовой пеной – огромные волны черного океана, которые ворвались на тридцать километров вглубь суши к северу от Сан-Педро, заливая верфь и автостраду в Лонг Бич.

Неожиданно собравшиеся поняли, что это по самой земле пробегают жуткие волны под влиянием подземных толчков, распространяющихся с юга на север. В следующую минуту грохот превратился в ужасающий рев сотни реактивных самолетов, асфальтовые волны начали вздыматься на еще большую высоту, сбивая людей с ног и обрушивая стены домов.

На мгновение глубоко посаженные глаза гигантского металлического Бетховена блеснули зловещим фиолетовым светом, когда тяжелая статуя, медленно переворачиваясь, стала клониться к земле.

Хантер, Пол и остальные члены симпозиума взялись за работу. Сначала они раскопали завал и помогли выбраться из-под обломков трем женщинам, но при торопливом подсчете оказалось, что не хватает еще троих. Десять минут они яростно копали тремя новенькими лопатами, которые Коротышка достал из своего комби (у его автомобиля были только засыпаны задние колеса и немного вмята крыша). Потом кто-то вспомнил о красном лимузине, который отъехал первым, и именно в нем приехали те трое, которых недоставало.

Во время отдыха Пол, автомобиль которого был полностью засыпан, объяснил, что он является сотрудником Лунного Проекта и поэтому намеревается вместе с Марго отправиться к Пляжным Воротам Ванденберга-Два. Он предложил отправиться с ним всем, кто захочет к нему присоединиться, так как готов поручиться за них перед охранниками – хотя случившееся с ними несчастье и так должно обеспечить им вход.

Рудольф Брехт с энтузиазмом поддержал план Пола. Ему возразил крепко сложенный мужчина в кожаной куртке, по имени Ривис. У него было не особенно лестное мнение обо всех военных учреждениях и он не верил, что от них можно ждать какой-либо помощи. У автомобиля Ривиса был засыпан только радиатор и передние колеса. Ривис (которого дома, в Санта-Барбаре, ждали четверо милых детей, очаровательная жена и склонная к истерике теща) утверждал, что нужно откопать все машины и отправляться по домам.

Его поддержали владельцы микроавтобуса и белого фургона – обе машины были только слегка присыпаны землей. Особенно настаивали на том, чтобы уехать как можно быстрее, владельцы фургона – опрятные, прилично выглядевшие супруги Хиксоны, которые носили одинаковые серые брюки и свитера.

Дискуссия все больше обострялась. Будут ли пробки на прибрежном шоссе, или же оно полностью разрушено землетрясением? Является ли Пол тем, за кого себя выдает? Будут ли работать двигатели, когда автомобили откопают? (Ривис тут же завел свою машину и доказал, что двигатель работает, только в радиоприемнике был слышен ужасный треск). Действительно ли у Ванды сердечный приступ? И, наконец, не являются ли докладчик и его подозрительные новые друзья бандой интеллектуалов, которые боятся, что на их нежных ручках появятся пузыри от лопаты?

Наконец, половина членов симпозиума, прежде всего те, чьи автомобили были не слишком завалены, поддержала Ривиса и Хиксонов. Вдобавок они безжалостно отказались позаботиться о Ванде, у которой действительно был сердечный приступ, хотя бы до того момента, когда Пол пришлет за ней вездеход.

Остальные направились к Пляжным Воротам.

Дон Гильермо Уолкер, видя, что как шар, так и его яркое отражение в черном озере Никарагуа уже на протяжении ста километров сопутствуют ему в полете на юго-восток и не изменяют своего положения – пришел к убежденности, что Странник является планетой. На диске теперь появились контуры, которые вызвали у него мысль о золотом петушке, поющем, чтобы разбудить Симона Боливара. «Играл ли я когда-нибудь в „Золотом петушке“?» – размышлял Уолкер. – «Пожалуй, нет, потому что это опера или балет».

Кое-где на западном горизонте у светлых бликов был розовый оттенок, и дон Гильермо не мог понять, почему. Пролетая над вытянутым гористым островом Ометепе, он увидел в Альта Грация куда больше огней, чем обычно в полночь. Наверное, все встали, пялятся вверх, сходят с ума либо мчатся в церковь.

Неожиданно за городком разгорелось красное зарево и полыхнул взрыв. Дон Гильермо мгновенно подумал, что он, не желая того, сбросил бомбу. Однако тут же осознал, что, вероятно, проснулся один из вулканов на Ометепе. Уолкер направил свой самолет на восток. Подальше от этого взрыва! От этого розового света – ведь все побережье Тихого океана – это один большой вулкан, от залива Фонсека до залива Никойя.

Дон Мерриам, избитый, измученный, тяжело встал у гордо возвышающегося магниевого флагштока и вместо станции увидел пропасть метров в шесть шириной – с ее противоположного края сыпались узкие струйки пыли.

Один из кораблей исчез вместе со станцией, второй лежал на боку, словно мост над пропастью – две из трех амортизирующих опор торчали вверх, словно ноги дохлой курицы. Под третью же «Бабу Ягу» он почти что вполз, прежде чем осознал это.

Космонавты называли свои маленькие космические корабли «Баба Яга», поскольку (Дюфресне это первому пришло в голову) они напоминали избушки на курьих ножках, которые фигурировали в нескольких популярных произведениях русской классической музыки, и которые, согласно народным преданиям имели обыкновение разгуливать по ночам. Дон слышал, что советские космонавты называли свои корабли «джиннами».

Однако теперь схожесть этих кораблей со странствующими избушками становилась все более заметной – непрекращающиеся вертикальные толчки, на которые Дон уже почти не обращал внимания, приводили к тому, что последняя «Баба Яга», раскачиваясь во все стороны, неуклонно приближалась к пропасти.