Странник (The Wanderer) - Фриц Лейбер

Мерриам поднялся, широко расставив ноги. Он сказал себе, что Дюфресне наверняка успел взлететь на недостающем корабле (хотя сам он не видел вспышки стартующей «Бабы Яги»), что Йоханнсен лежит мертвый – или живой! – в этом корабле над пропастью, а Гомперт…

«Баба Яга» сделала еще один шаг в сторону пропасти. Дон в несколько быстрых прыжков догнал корабль, выпрямился и ухватился за последнюю ступеньку лесенки, которая свисала с корпуса между тремя опорами корабля.

Он подтянулся на руках и вскарабкался в люк, размещенный между пятью соплами, по форме похожими на трубки. «Баба Яга» зашаталась. У Дона мелькнула мысль, что под влиянием его веса центр тяжести корабля несколько сместился вниз, уменьшая длину шагов «Бабы Яги».

10

Уличные пробки были такими, что Джейк оставил свой автомобиль на стоянке во Флетбуше и вместе с Сэлли решил следовать дальше в метро. Но на Сорок Второй Авеню электропоезд остановился, и пассажирам приказали выйти. Полицейские помогали служащим метро освобождать вагоны и поспешно направляли пассажиров наружу.

– Что случилось? – не унимался Джейк. – Наверху произошло что-то страшное!

– Брось! Вечно ты паникуешь. Наверняка ничего такого, о чем ты так любишь думать, – отмахнулась Сэлли. – Если бы взорвалась бомба, то всех как раз направляли бы вниз. Да, послушай, мы ведь уже недалеко от квартиры Хьюго. Я так возбуждена, Джейк!

Выходя из подземки, они увидели, что на Таймс Сквер исключительно людно для трех часов утра.

Бросив взгляд на запад от Сорок второй авеню, они увидели Странника, неподвижно висящего в небе так близко от луны, что он почти соприкасался с ней. Двухцветный свет, падающий от Странника, освещал желтым людей, стоящих на противоположной стороне улицы, а фиолетовым – тех, кто стоял на той же стороне, что Джейк и Сэлли. Неоновые рекламы безустанно мигали, но были затемнены мощным светом новой Луны.

На Таймс Сквер было тише, чем когда бы то ни было, однако эту тишину прервал мужчина, который вышел вслед за ними из подземки и закричал:

– Грядет гнев божий! Наконец-то! Настал день страшного суда! Теперь уж никому не помогут покаяния!..

Его никто не слушал. Джейк купил за двадцать пять центов «Дейли Орбит», на первой странице которой был рисунок Странника в ярких резких тонах – желтом и красном и шесть строчек информации, получить которую мог бы любой человек, поднявший голову к небу.

Заголовок статьи гласил:

СТРАННЫЙ ШАР У ВСЕХ ВЫЗЫВАЕТ ТРЕВОГУ!

– Какой странный! – закричала Сэлли, все еще находящаяся в прекрасном настроении. – Это ведь я его создала! И поместила его на небо! – добавила она, смеясь.

– Не кажется ли молодой даме, что это святотатство! – резко оборвал ее фанатично настроенный мужчина с квадратной челюстью.

– Вы думаете, что я лгу? – спросила она. – Да я сейчас докажу вам, что говорю истинную правду. – Локтями они расчистили себе место и Сэлли сбросила на руки Джейка свою куртку. Потом указала на мужчину с квадратной челюстью и Странника, ликующе рассмеялась, щелкнула пальцами и звонким голосом начала петь песенку, слова которой позаимствовала из «Зеленой двери» и «Странного плода»:

– Странный шар! Бремя которого несет небо!

– Странный свет! Ты зачем падаешь на землю?

Дон Мерриам включил двигатель «Бабы Яги» прежде, чем успел запустить систему жизнеобеспечения и пристегнуться ремнями безопасности.

Причина была простой – он чувствовал, что корабль уже накренился над краем пропасти.

Он делал все, что мог, пытаясь выиграть время. Не дожидаясь когда воздушный шлюз, находящийся между топливным баком и резервуаром с окислителем, опустеет, он вбежал внутрь, выпуская тем самым из корабля воздух. Затем он быстро захлопнул за собой крышку люка и в спешке только прикоснулся к рычагу, пускающему кислород, хотя отлично знал, что запас в его скафандре уже почти на исходе.

Двигатель запустился сразу. Струя раскаленных добела молекул выстрелила из хвоста «Бабы Яги» со скоростью более чем три километра в секунду.

После секундного ожидания корабль начал подниматься, но не вертикально, а как-то боком, словно старый аэроплан на старте.

Ошибка, наверное, заключалась в том, что Дон пытался выровнять полет. Возможно, корабль с таким же успехом и сам вышел бы на орбиту. Дон был одинок на корабле и его пугал вид потрескавшейся белой Луны, вырастающей перед самым экраном. Он, конечно, знал, что чем скорее он выправит курс корабля, тем меньше израсходуется топлива: а он был не вполне уверен в том, что баки полны. Собственно, он все еще толком не знал, какой из трех кораблей сейчас принадлежит ему, и кроме того, он уже достаточно ослабел и находился в полубессознательном состоянии из-за недостатка кислорода.

Не обращая внимания на силу тяжести, он попытался дотянуться до кнопки запуска трех твердотопливных ускорителей по правому борту, в данный момент обращенному к Луне. Обычно эту операцию выполнял робот или второй пилот.

Сила отдачи выбросила Дона из кресла. Рычаг управления выскользнул из рук, Дон пролетел несколько метров и тяжело грохнулся на пол кабины, гораздо сильнее, чем он упал бы на Луне. При этом он ударился головой о палубу, разбил шлем и потерял сознание.

Через десять секунд отключился главный двигатель (на кораблях такого типа это происходит автоматически, когда пилот выпускает рычаг управления из рук). Но выравнивание полета, принимая во внимание условия, в которых оно производилось, было необычайно точным. «Баба Яга» летела сейчас прямо вверх, с почти достаточной кинетической энергией, чтобы освободиться от силы притяжения Луны. Но теперь, при выключенном двигателе, слабая гравитация Луны с каждой секундой начала оказывать все большее тормозящее воздействие на этот маленький кораблик, который еще длительное время должен был резко подниматься по инерции.

Дон лежал на полу так, что его треснувший шлем почти соприкасался с незакрытой крышкой люка. Узкая струйка белого пара медленно сочилась из трещины и оседала вдоль всей ее длины сверкающей полоской инея.

– Через минуту они сойдутся, – сказала Барбара Кац Ноллсу Кеттерингу III. Говоря «сойдутся», она имела в виду ту минуту, когда Странник заслонит Луну.

– Прошу прощения, – услышали они позади себя тихий мужской голос. – Но что произойдет, если они столкнутся?

Барбара обернулась. В большом доме теперь горел свет. На его фоне вырисовывались фигуры высокого негра в ливрее шофера и двух негритянок, прижавшихся друг к другу. Они бесшумно вышли на террасу.

– Я уже говорил вам несколько часов назад, чтобы вы шли спать! – с раздражением произнес Кеттеринг, продолжая сидеть. – Перестаньте, наконец, обо мне беспокоиться.