Обреченный десант. Днепр течет кровью - Владимир Першанин

Пилоты и экипаж планеров торопливо собирались в одном месте. Катили «сорокапятки», несли минометы, противотанковые ружья, ящики с боеприпасами. Парашютисты, которые приземлились в полутора-двух километрах, в большинстве присоединились к артиллеристам и занимали оборону вокруг все увеличивающейся группы.

Ждали заместителя командира бригады подполковника Петренко. Хотя имелся приказ соблюдать радиомолчание, один из комбатов рискнул выйти на связь. Получили короткий ответ от Петренко:

– Больше на связь не выходить. Обозначьте себя двумя белыми ракетами.

Посадку первой эскадрильи планеров можно было назвать удачной. Стояло наготове семь 45-миллиметровых пушек, более десятка минометов. Расчеты зарядили противотанковые ружья и были также готовы к отражению возможного нападения врага. Одновременно рыли окопы, хотя это была лишь точка временного сосредоточения бригады.

По расчетам штабов, задача считалась выполненной, если в назначенное место прибывал один планер из трех. То есть ориентировались сразу на две трети потерь. Первая эскадрилья понесла гораздо меньшие потери.

Через час появился подполковник Петренко. С ним вместе находилось несколько офицеров и две роты десантников. Общее число собравшихся составило около шестисот человек. В этом месте было пока тихо, но с разных сторон доносилась стрельба, взлетали ракеты.

Подполковник, высокого роста, в кожаной куртке, в воздушно-десантных войсках служил двенадцать лет, имел достаточный опыт. В целях соблюдения секретности он один из немногих располагал сведениями о месте сосредоточения десантных бригад, общем количестве парашютистов и планеров.

Вскоре к собравшимся присоединились артиллерийские и минометные расчеты, доставленные третьей эскадрильей. Подошла еще одна неполная рота. Среди десантников царило оживление. Ходили слухи о больших потерях в первую ночь высадки, а здесь собралось вместе три батальона, стояла наготове артиллерия, однако немцы приближаться не рисковали.

Пусть попробуют сунуться! Из грузовых контейнеров, сброшенных с парашютами, доставали и раздавали бойцам коробки с патронами, банки с американской тушенкой, запасные индивидуальные пакеты.

Степан Антонович Петренко не разделял оптимизма подчиненных. Отсутствовали начальник штаба и замполит, не было связи со второй эскадрильей. А самое главное, он ждал командира бригады, который вылетел немного позднее. Время шло, усиливалась стрельба. Разведка бригады уже столкнулась с немецким патрулем. Тот был сразу уничтожен, но подполковник не сомневался, что место расположения десантников скоро будет известно немецкому командованию.

Вышел на связь один из батальонов и, нарушая запрет, сообщил, что ведет бой в окружении. Комбат что-то недоговаривал, не рискуя сообщать плохую новость по рации. Начальник особого отдела бригады майор Гладков выхватил трубку:

– Не телись! Что-то случилось с Первым?

– Погиб, – имея в виду командира бригады, коротко сообщили в ответ.

– Сведения точные?

– Точные. Его самолет был сбит зенитным снарядом. Я лично разговаривал с людьми, которые находились рядом.

Гладков передал трубку радисту. Продолжать разговор было опасно – рацию засекут немецкие пеленгаторы.

Обязанности командира бригады взял на себя подполковник Петренко. Первый приказ, который он отдал: срочно менять дислокацию и двигаться в сторону леса. Особист Гладков его поддержал, считая, что до рассвета они должны уйти как можно дальше от места приземления.

Колонна двинулась на запад, чтобы не быть уничтоженной на открытом месте. И новый командир бригады, и особист, оценив ситуацию, пришли к общему выводу, что их бригада – самое крупное соединение, сумевшее благополучно высадиться в тыл. Сохранить ее для дальнейших боевых действий было задачей номер один.

Люди шагали по ночной равнине, мимо зарослей кустарника и редких деревьев. Быстрого марша не получалось. Катили пушки, несли на плечах минометы, ящики со снарядами и минами.

На носилках несли раненых и тех, кто получил повреждения при посадке планеров. Темным куполом висела бесконечно долгая осенняя ночь. Она пока укрывала батальоны от врага, но скоро наступит рассвет. А может, и до рассвета высветят колонну фары моторизованного патруля и начнут стягиваться немецкие части, умело смыкая кольцо окружения.

Бригада, хоть и неполная, из восьмисот человек, – опасная штука в немецком тылу. Если перехватят, не пожалеют сил, чтобы прикончить, не дать вырваться.

Вторая эскадрилья планеров попала при посадке под лучи мощного передвижного прожектора. Установленный на кузове тяжелого дизельного грузовика, он осветил один из планеров на высоте пятисот метров.

Сразу же открыли огонь зенитки. Снаряды калибра 20 миллиметров пробили планер в нескольких местах. Тяжело раненный пилот пытался что-то сделать для спасения людей и машины, но повреждения и раны были слишком серьезные.

– Прыгайте! – кричал он минометным расчетам.

Успели протиснуться в перекошенный люк четверо. Остальные десантники рухнули на землю вместе с планером и пилотом. Огонь лизал груду деревянных обломков, начали взрываться мины, раскидав стойки, крепления, куски обшивки и человеческих тел.

Зенитки сумели подбить еще один планер. Семь оставшихся (эскадрилья насчитывала девять машин) приземлились относительно удачно.

Однако получилось так, что самолеты-буксировщики из-за сильного обстрела отцепили вторую эскадрилью планеров на высоте полутора километров, и аппараты приземлились вдалеке от основных сил бригады.

Командование взял на себя командир противотанковой батареи капитан Василий Бурлаков. Четвертую звездочку на погоны он получил месяц назад, после успешных боев за освобождение Харькова. Тогда же решали: поставить двадцатипятилетнего капитана на дивизион или оставить командиром батареи. В период Курской битвы Бурлаков и его батарея воевали умело.

Хотя мало что осталось от шести его пушек, но артиллеристы Бурлакова имели на счету около десятка подбитых немецких танков. А в тяжелые моменты Василий сам вставал к прицелу и довольно метко всаживал снаряды в цель.

Однако на переформировке начальство решило, что для должности командира дивизиона Василий еще молод, и оставили командовать батареей, повысив в звании до капитана.

Вместе с семью планерами приземлилось около ста пятидесяти парашютистов, которые спешили к месту сбора. Их преследовали немецкие мотоциклисты и бронетранспортер. Когда соединились с артиллеристами, уже потеряли часть людей убитыми, сумели вынести несколько раненых.

Для преследователей стало неожиданностью, когда из темноты ударили «сорокапятки» и минометы. Бронетранспортер был подожжен, разбиты два мотоцикла. Два других торопливо нырнули в темноту.

Капитан дал команду срочно уходить с места приземления. Но его группа (артиллерийская батарея, минометчики, десантная рота, саперы) не могла быстро передвигаться. Более двух десятков раненых, тяжелое вооружение, боеприпасы сковывали движение колонны. Возможно, надо было уничтожить доставленные с таким трудом пушки и минометы, но Бурлаков на это не решился. Надеялся соединиться с основными силами бригады.

Впрочем, и времени для решения у него не оставалось. Группу догоняла, отрезая путь, немецкая моторизованная рота. К ней вскоре присоединился украинский полицейский батальон из двухсот человек, несколько мобильных взводов и отделений.

Не оставалось другого выхода, как останавливаться и принимать бой. Десантникам отчасти повезло, что капитан вывел людей к поросшей деревьями и кустарником песчаной гриве. Здесь имелись хоть какие-то укрытия. Темнота десантной группе уже помочь не могла. Все подразделения, поднятые по тревоге, имели большое количество осветительных ракет. Ночь превратилась в день.

Десятки ракет, в том числе долгоиграющие «люстры», выпущенные из минометов, заливали окрестности белесым неживым светом. Потусторонняя нереальная картина вырисовывалась в ночи.

Пятна яркого света словно инеем покрывали рыжую осеннюю траву. Бегущие следом тени превращали ее в полосы непроницаемой темноты. И снова вспыхивал свет, блестели пожелтевшие тополя и по-летнему зеленые акации. Заросли кустарника топорщились прутьями с частично облетевшей листвой.

Прорезая темноту, к пологой гриве неслись пулеметные трассы. С треском обламывались ветки, кружилась листва. Крупнокалиберная очередь прошла по густому кусту боярышника, разбрызгивая древесное крошево и гроздья спелых ягод.

В ту осень в здешних местах некому было собирать ягоды и грибы. Местное население частично выселили или отправили на заводы Германии. Оставшиеся не рисковали покидать дома.

Окружив группу Бурлакова, немцы пока не применяли артиллерию, дожидаясь команды. Слишком приближаться тоже не рисковали. С продолговатого бугра звучали ответные очереди и одиночные выстрелы.