Ищи борьбу всюду - Лев Филатов

Небольшого роста, с высоко приподнятой над лбом вьющейся шевелюрой, он легко мог навести карикатуриста на мысль изобразить его этаким какаду, который то тих и застенчив, то сердит и дерзок. И мне подумалось, что в этих двух выражениях Бингхэма как-то отражена своеобразная судьба его команды, игроки которой вынуждены жить вдали от дома, принадлежат английским клубам, редко видятся, но, собравшись ненадолго вместе и надев зеленые футболки своей национальной сборной, умеют на поле постоять за себя.

Бингхэм как в воду смотрел, когда говорил мне, что о составе на московский матч он будет знать за два дня. В Лужниках не было шести футболистов, которые играли на стадионе «Виндзор-парк» в Белфасте. Какие-то замены, видимо, были предусмотрены (появление Джексона, например). Но отсутствие форвардов Беста и Кэмп-белла и неугомонного маленького хавбека Макморди вряд ли могло планироваться.

Как стало известно позже, североирландцы были оскорблены действиями хозяев английских клубов, которые под разными хитрыми предлогами (их сколько угодно) не сочли возможным отпустить нескольких игроков для поездки в Москву. Это тоже были своеобразные баррикады. Так футбольные дела внесли еще один штрих в характеристику незатухающих противоречий на землях великобританской короны.

Две встречи с командой Северной Ирландии стали пробным камнем для нашей сборной, решительно реорганизованной в том году Г. Качалиным.

Когда внимательно следишь за командой и часто пишешь о ней, ее судьба, ее превращения невольно отражаются даже в выборе слов, в журналистских приемах. После матча в Белфасте, отыскивая ключевые эпизоды, которые бы наиболее точно выразили суть события, я вынужден был остановиться на поединках наших защитников Реваза Дзодзуашвили и Владимира Капличного с ведущими ирландскими форвардами Бестом и Дуганом. В самолете по дороге домой я подробно расспросил, как им игралось, и опубликовал эти интервью.

Спустя полтора месяца мне пришлось писать отчет о матче этих же команд в Москве. Просмотрев свои записи, я увидел, что чаще других упоминаются полузащитник Виктор Серебряников, форварды Гиви Нодия и Анатолий Бышовец. Смену главных действующих лиц в кор-респонденциях продиктовал не авторский произвол, а разный, даже противоположный характер этих одинаковых по названию матчей. В первом все зависело от наших защитников, во втором тон задавали нападающие, что и было зафиксировано на табло: 0:0 в Белфасте и 2: 0 в Москве.

На первый матч наша команда выходила не зная не только противника, но и саму себя. Позади у нее не было ничего, кроме нескольких экспериментальных, невыразительных игр, поисков состава и все громче звучавшего ропота: «А есть ли у нас вообще сборная?»

В такой шаткий момент от тренера требуется прежде всего практичность. Качалин поступился своими широко известными симпатиями к игре наступательной и выбрал вариант с пятью защитниками. Атака была принесена в жертву, как бы перенесена на будущее. Словом, в Белфасте ирландцам был преподнесен нашими сугубо деловой футбол, нечто вроде «дела о разделе поровну очкового имущества». Наша защита привела все требуемые аргументы и выиграла «процесс».

Ко второму матчу многое изменилось. Теперь в активе сборной числились две хорошие победы над Югославией (3:1) и Турцией (3:0). Она изведала вкус атаки, начала забивать, почувствовала перемену к лучшему в настроении публики. Ирландцев в Лужниках встретила иная команда. Как мне показалось, те рассчитывали увидеть знакомого по Белфасту противника, ждали, что наши угомонятся и позволят им атаковать, как и в прошлый раз, но так и не дождались своей очереди.

Этот матч, по сути дела, решил судьбу путевки в Мексику. Четвертый раз подряд сборная СССР выиграла отборочный турнир и прошла в финальную стадию чемпионата мира. Таким постоянством не может похвастаться ни одна другая сборная.

В Белфасте нашим пришлось иметь дело с Бестом, «звездой» европейского масштаба, награжденным в 1968 году «Золотым мячом».

Одна из удивительных причуд футбола заключается в том, что вокруг выдающихся игроков, пока их имена фигурируют в программах к матчам, а не на страницах мемуаров, кипят жестокие споры. Считанные единицы избежали этого: у нас Григорий Федотов и Игорь Нетто, за рубежом – Пеле и, пожалуй, Р. Чарльтон. Вспомните хотя бы, сколь разноречиво судили о Всеволоде Боброве, Валентине Иванове, Эдуарде Стрельцове, Михаиле Месхи…

Быть может, это потому, что в футболе издавна принято высоко ценить коллективное начало, а футболист выдающийся нет-нет да и возьмет игру на себя, нарушит очевидное для многих зрителей продолжение. Или потому, что «звезды» ни на кого не похожи и все время норовят сыграть не так, как принято, и если при этом ошибаются, то их корят особенно сурово, тогда как ошибку обыкновенную легко прощают – она повторяется и выглядит естественно?… Или потому, что многих вообще раздражает, когда с кем-то носятся, печатают интервью, портреты, раздражают оголтелые поклонники, те, что причмокивают, закатывают глаза в экстазе, истерично вскрикивают.

Вот и Бест – фигура спорная. Едва он получал мяч, как на трибунах «Виндзор-парка» включался пронзительный звонок – хор девичьих голосов. Болельщицы сделали из него идола. Вряд ли их привлекала его игра, скорее известность, прическа, холостое состояние, слухи о заработках. Должен сознаться, что и мне какое-то время пришлось преодолевать антипатию к репутации Веста как дамского угодника. Пришлось недоумевать, когда меня принудили жевать невкусные мучнистые сосиски, которые там рекламируют «от имени» Беста. Все это отвлекает, смешит и разочаровывает.

Но, к счастью, существует еще полтора часы игры. На поле не торгуют сосисками, туда не пропускают девиц, Там мяч и суровая борьба. Еще несколько минут требуется, чтобы примириться с длинноволосой шевелюрой Беста, с его небрежно выпущенной, болтающейся футболкой. И вот он наконец с мячом, он играет.

Маленький, худенький, он на диво устойчив, резок, бесстрашно врезается в гущу рослых, массивных защитников. Бест сам по себе, он блуждающий форвард, но его блуждания не только в перемещениях, они и в выборе решений, которые оставляют впечатление этакого художественного беспорядка.

– С Бестом почему трудно? – рассказывал мне Ре-ваз Дзодзуашвили. – Все ясно, вот он обязан отдать мяч партнеру, просто неприлично играть как-то иначе. А он не отдает. Ну и попадаешься… В другой раз мяч идет к нему, готовишься к обводке, а он одновременно с приемом мяча делает пас. И здорово это у него получается…

Не знаю, как с ним чувствуют себя партнеры, возможно, и непросто, он упрям, своенравен. Зато защиту противника Бест заставляет трудиться в поте лица, сбиваться с ног. Его «маленький размер» помогает ему ввинчиваться в крохотную щелочку, обтекать защитников, ловить их на невидимые финты. В общем, форвард колючий и назойливый, как комар. Как и полагается «звезде», никого другого не напоминающий.

…Всего отборочных игр к четырем чемпионатам мира наша сборная провела 19, из них 16 выиграла. Одно поражение (в 1957 году от команды Польши) повлекло за собой переигровку, второе (в 1965 году от Уэльса) было, что называется, за кругом, ничего не решало. И еще была одна ничья – в Белфасте, та самая, о которой шел разговор. Ничья трудная, предопределившая конечный успех.

Мне и прежде приходилось выезжать со сборной на отборочные игры: в 1961 году – в Норвегию, в 1965-м – в Грецию. Это были, как я теперь понимаю, спокойные, безмятежные матчи. Североирландцы дали нашим настоящий бой. И, пожалуй, никогда до поездки в баррикадный Белфаст мне так не бросались в глаза подспудные течения западного футбола.

1969

Мексика – 1970

ОБОРОТ ВОКРУГ ОСИ

Его массивные плечи, сильные смуглые руки, крупно-губое, бровастое лицо – все было несоразмерно с маленькой пишущей машинкой, над которой он склонился. Кто этот человек, бросающийся в глаза, навязчиво кажущийся знакомым? Два раза прошел я мимо его столика в пресс-центре, пытаясь вспомнить, где его видел. И наконец прямо к нему с вопросом:

– Вава?

Он оторвался от незаконченной фразы, посмотрел отрешенным взглядом. Потом улыбнулся, кивнул:

– Вава.

Я понимал, что отрываю его от дела, да и сам спешил к своему столику, чтобы взяться за отчет о закончившемся час назад финальном матче Бразилия -Италия, но упустить такое интервью было бы служебным преступлением.

Вава – центральный нападающий сборной Бразилии 1958 и 1962 годов, двукратный чемпион мира. Человек из породы голеадоров, тех, чье предназначение на поле – забивать голы. Благодаря таким людям футбол приобретает сходство с соколиной охотой: их выпускают на поле, доверяя наносить разящие удары. Таким был француз Фонтэн, таковы итальянец Рива, немец Мюллер. И у нас известны игроки той же породы – Сергей Соловьев, Александр Пономарев. Сейчас, пожалуй, Михаил Герш-кович, Анатолий Бышовец, Гиви Нодия…