Его одержимость - Лиза Бетт

– Уже лучше, спасибо…

Кремлёв-старший облегченно вздохнул, и вновь заговорил:

– Разместили в палату? Вам что-нибудь нужно? – он говорил таким заботливым голосом, что я невольно напряглась. Слишком обходителен.

– Где мои вещи? – в голове была каша после того, как я узнала, что моего малыша больше нет, и в висках стучало, отчего тошнота то и дело подкатывала к горлу, но я попыталась взять себя в руки и говорить спокойно. – Телефон, одежда…

– Лера, ваши вещи испорчены, – он замялся и продолжил. – Одежда в крови, а телефон разбит… Я понимаю, что сам виноват, что расстроил вас, поэтому решил хотя бы отчасти искупить свою вину.

Искупить вину.

– Не стоило этого делать. Я справилась бы сама, – попыталась напрячь память и вспомнить, когда успела разбить телефон, но на ум ничего не приходило. Только голова еще больше разболелась.

– Я сочувствую по поводу вашей утраты… – голос выражал глубокую скорбь, но мне начало казаться, что тон насквозь фальшивый. А может, все дело в препаратах, которыми меня напичкали.

Ничего не понимаю.

– Я бы хотела назад свой телефон. Я оставлю эти вещи в приемном покое, заберите, мне они не нужны.

– Валерия, – так резко и безапелляционно, что я невольно поморщилась от звона в ушах.

– Я должен перед вами извиниться. Нужно было раньше пресечь ваше общение с сыном. Но кто же знал, что все зайдет так далеко?

При упоминании Ромы сердце сжалось, и слезы снова выступили на глазах.

Хотелось, чтобы он обнял меня и утешил. Разделил со мной горечь утраты так же, как делил радость, когда узнал о беременности.

Но я была слепа. Тот Рома, которого я знала, оказался лжецом.

– Не нужно извинений. Все в порядке…

Кремлёв-старший услышал слезы в моем голосе и замолчал, а я пыталась взять себя в руки и скрепить остатки гордости.

– Спасибо за все и всего хорошего…

Собралась положить трубку, но отец Ромы снова меня окликнул.

– Лера, – его голос зазвучал тише, словно он отодвинул трубку от лица, а потом снова поднес. – У меня к вам просьба.

Он замолчал, дождавшись, пока я возьму себя в руки и отвечу.

– Ммм?

– Не пытайтесь связаться с моим сыном, – удивило направление беседы, поэтому я лишь ошарашенно притихла, прислушиваясь к голосу в трубке. – Я уговорю его пройти новый курс лечения в клинике. Пока он… – Кремлёв-старший прокашлялся. – Пока он окончательно не втянулся в это.

Я молчала и не перебивала, но чувствовала, как зияющая пустота в груди становится все объемнее.

– Вчера он снова пришел домой под кайфом, и я полночи пытался привести его в чувство, – отец Ромы ненадолго замолчал, а потом снова продолжил кромсать мое сердце словами. – Он притащил с собой какую-то наркоманку, и мне стоило огромного труда выпроводить эту девку.

Закусила губу, борясь с отчаяньем и жуткой всеобъемлющей ревностью, которая вмиг заполнила пустоту внутри, сменяя боль яростью.

– Вы сказали ему о ребенке? – это чувство придало сил, и я на секунду почувствовала себя живой.

– Я попытался поговорить с ним и все объяснить, но он даже слушать не стал, только орал, чтобы я оставил его в покое и не отвлекал от новой знакомой.

Кремлёв замолчал, а я ощутила, как пульс начал отбивать эхом в мозгу и потерла виски.

– Если вам что-то понадобится, свяжитесь со мной по этому номеру. Но не пытайтесь связаться с моим сыном. Это кончится плохо для вас обоих.

Не до конца поняла значение последней фразы, но собеседник не дал мне заговорить.

– Берегите себя, Валерия. И еще раз простите, – а потом он бросил трубку, и я услышала короткие гудки.

Подтянула колени к груди и обхватила руками. Голова раскалывалась от тяжелых мыслей, и я прилегла на кровать, прикрыв глаза.

Нужно немного передохнуть, а потом подумать, что делать дальше.

Немножко передохнуть. И жить дальше.

Позже.

Глава 14

Сентябрь 2014

День был солнечный. Пока еще зеленые кроны деревьев только местами стали менять окрас на золотой, в парках еще пестрили яркие соцветия, высаженные в каскадных клумбах.

И я почти поверила, что жизнь может наладиться…

Прошло два месяца с того дня, как я потеряла свою крошку. Два месяца боли и мучений. Два месяца депрессий и слез. Два месяца, чтобы уложить в голове мысль, что жизнь продолжается.

Заправила за ухо непослушную прядь и, поправив ремешок сумочки на плече, зашагала к универу.

Первое сентября.

День знаний.

Когда я ходила в школу, я ждала этот день с трепетом. Возможность наконец-то увидеться с одноклассниками, пощеголять в новой форме, которую к празднику отгладила мама, подарить цветы любимой учительнице.

Да, вы все правильно поняли, я была заядлой отличницей, поэтому праздник никогда не страшил меня. Напротив.

Я любила первое сентября.

Но в университете все иначе. Здесь день знаний – лишь формальность, надоевшая до зубного скрежета традиция, которая знаменует начало мучений в новом семестре.

Впереди показался фасад универа, и я прибавила шаг. Около крыльца собралась огромная толпа студентов. На верхней ступени стоял декан, и я ощутила приступ паники, ведь я видела этого мужчину в тот самый день, когда…

Когда потеряла ребенка. Хватит бояться этой мысли. Это в прошлом, значит, надо постараться принять и смириться.

– О, Лерчик, привет! – Светка раскрыла объятия и сграбастала меня до хруста костей. – Пипец ты исхудала, подруга. Что за диета?

Она оглядела меня с ног до головы и присвистнула.

– Зашила себе рот на пару месяцев, – попыталась я улыбнуться, но сделать это было не так просто, ведь я забыла, как это делается. – Наши собрались?

Огляделась в поисках одногруппников, но никого из них поблизости не было.

– Смотри-ка, и прическу сменила. Да ты вообще куколка, Лер.

Улыбнулась, глядя на Светку. Та нисколько не изменилась за