Имя мне – Легион - Роджер Желязны

– А как это дело попало к вам?

– Институт дельфинологии не пожелал признать этот поклеп на своих подопечных. Они утверждают, что никогда не было подлинно достоверного случая неспровоцированного нападения дельфина на человека. И они не желают, чтобы этот факт лег в досье в Центральном банке данных, если на самом деле ничего подобного не было.

– Ну, это и в самом деле не сумели доказать. Возможно, в гибели людей виновато какое-то другое животное. Испугавшее заодно и самих дельфинов.

– У меня нет никакой версии, – проговорил Дон, закуривая. – Но ведь совсем не так уж давно запретили убивать дельфинов во всех странах мира и по-настоящему оценили работы таких людей, как Лилли, чтобы развернуть широкомасштабные работы, нацеленные на изучение этих существ. Как вам должно быть известно, они привели к некоторым поразительным эффектам и результатам. Известная проблема – были ли дельфины настолько же разумны, как и люди, стояла недолго. Установлено, что они высокоразумны – хотя разум их совершенно другого типа, чем наш, так что, возможно, полного сходства не может быть ни в чем. Именно это и стало основной причиной сохранения проблемы во взаимопонимании, и как раз это ясно представляла себе большая часть людей. Основываясь на этом, наш клиент полностью отрицал выводы, сделанные из происшедшего – то есть утверждение о том, что эти могучие, свободно организованные существа по характеру своего разума могли стать врагами человеку.

– Так значит, Институт нанял вас, чтобы разобраться со всем этим?

– Неофициально. Мне сделали это предложение потому, что характер происшедшего требует действий и ученого, и сыщика. Вообще-то, основным инициатором была состоятельная пожилая дама, интересы которой совпадают с интересами Института: миссис Лидия Барнс, бывший президент Общества друзей дельфинов – неправительственной организации, боровшейся за принятие законодательства о дельфинах несколько лет тому назад. Вот она-то и платит мне гонорар.

– А какого рода роль вы решили отвести в этом деле мне? – поинтересовался я.

– «Белтрайну» понадобится принять кого-нибудь на место Мишеля Торнлея. А как ты считаешь, справишься с этой работенкой?

– Может быть. Расскажи-ка мне поподробнее о «Белтрайне» и парнях.

– Ну, – сказал он, – насколько помнится, где-то около поколения назад доктор Спенсер из Харвела доказал, что гидроокись титана может производить химическую реакцию, в ходе которой атомы урана выделяются из морской воды. Однако, стоило это дорого и не получило практического воплощения до тех пор, пока Сэмюэл Белтрайн не выступил со своей экранной технологией, организовал маленькую фирму и быстро превратил ее в большую – с уранодобывающими станциями вдоль всего этого участка Гольфстрима. Его процесс был полностью чистым с точки зрения окружающей среды: он занялся бизнесом в то время, когда общественное давление на промышленность было таким, что некоторые экологические жесты концернов были весьма щедрыми. Итак, он выделил немало денег, оборудования и рабочего времени на создание четырех подводных парков в окрестностях Андроса. Участок барьерного рифа делал один из них особенно привлекательным. Он установил хорошую плату – однако, я сказал бы, заслуженно. Он сотрудничал с учеными, изучающими дельфинов, и в парках обосновывались лаборатории. Каждый из четырех районов был окружен «звуковой стеной» ультразвуковым барьером, который удерживал всех обитателей района внутри и не пускал туда посторонних – если говорить о больших животных. Единственное исключение – люди и дельфины. В нескольких местах в стене располагались «звуковые калитки» – пара ультразвуковых занавесов в нескольких метрах друг от друга – которые имели простое управление, находившееся внизу. Дельфины были способны научить друг друга обращению с этими приспособлениями и были достаточно воспитаны, чтобы закрывать за собою дверь. Они сновали туда-сюда, приплывали в лаборатории по своему желанию, чтобы учиться и, я думаю, обучать исследователей.

– Стоп, – сказал я. – А как насчет акул?

– Из парков их выгнали в первую очередь. Дельфины даже помогали изгонять их. Лет десять прошло с тех пор, как избавились от последней акулы.

– Понятно. Скажите, а для компании эти парки обременительны?

– Вообще-то, нет. Сейчас ее работники заняты лишь обслуживанием размещенного там оборудования.

– А многие служащие «Белтрайна» работают в парках проводниками?

– Немногие и не на полный день. Они бывают в тех районах, которые хорошо знают, и владеют всеми необходимыми навыками.

– Я бы хотел взглянуть на медицинское заключение.

– Они здесь, вместе со снимками трупов.

– Теперь насчет человека с Андроса. Руди Майерса. Чем он занимался?

– Он закончил медучилище. Долго работал в нескольких домах. Пару раз арестовывался по обвинению в кражах у пациентов. И в первый раз следствие прекратили. Во второй – отсрочка в исполнении приговора. А впоследствии нечто вроде отстранения от этой работы. Это случилось лет шесть-семь назад. Потом было множество мелких работ, ничем себя не скомпрометировал. И последнюю пару лет работал на острове в чем-то вроде бара.

– Что вы имеете в виду – «вроде бара»?

– Они имели лицензию только на продажу алкоголя, но появлялись там и наркотики… Тем не менее, шума никто не поднимал.

– Как назывался бар?

– «Чикчарни».

– Что это такое?

– Персонаж местного фольклора. Разновидность древесного духа. Озорник. Ну, вроде эльфа.

– Достаточно колоритно, я полагаю. А это не на Андросе ли поселилась Марта Миллэй?

– Да, на нем.

– Я ее поклонник. Я люблю подводные съемки, а ее снимки всегда хороши. На самом деле, она же издала несколько книг о дельфинах. Кто-нибудь поинтересовался ее мнением об убийствах?

– Она уезжала.

– О, надеюсь, она скоро вернется. Я бы хотел с ней познакомиться.

– Значит, вы беретесь за работу?

– Да, я в ней нуждаюсь.

Он полез в пиджак, достал тяжелый сверток и протянул его мне.

– Здесь копии всего, чем я располагаю. И не нужно говорить…

– Не стоит говорить, – подхватил я, – что жизнь поденки будет словно вечность.

Я опустил сверток себе в карман и повернулся.

– Приятно было повидаться, – бросил я.

– Уже уходите?

– Куча дел.

– Тогда – удачи!

– Спасибо.

Я пошел налево, он пошел направо – вот и все, что было потом.

Станция-Один представляла собой что-то вроде нервного центра того района. Прежде всего она была больше всех других добывающих станций, и на ее поверхности располагались контора, несколько лабораторий, музей, амбулатория, жилые помещения и несколько комнат для отдыха. Это был искусственный остров, неподвижная платформа около семисот футов протяженностью, и она обслуживала восемь других фабрик района. Она располагалась в виду Андроса, крупнейшего из Багамских островов, и если вам нравилось обилие воды вокруг вас так же, как и мне, то вы нашли бы панораму мирной и более чем привлекательной.